Ставенхаген, Бернхард

Бернхард Ставенхаген (нем. Bernhard Stavenhagen; 24 ноября 1862, Грайц — 25 декабря 1914, Женева) — немецкий пианист и композитор.

Начиная с 1874 г. изучал в Берлине фортепиано у Теодора Куллака и композицию у Фридриха Киля. В 1885 г. стал одним из последних учеников Франца Листа в Веймаре. На рубеже 1880-90-х гг. широко концертировал в Европе и Северной Америке как пианист. В 1890 г. получил должность придворного пианиста Великого герцога Саксен-Веймарского, в 1894 г. прибавил к ней и пост придворного капельмейстера. В 1898 г. перебрался в Мюнхен в аналогичной должности, в 1901—1904 гг. возглавлял Мюнхенскую Высшую школу музыки. С 1907 г. жил в Женеве, занимая должность профессора фортепиано в Женевской консерватории и продолжая выступать с концертами, исполняя произведения Рихарда Штрауса, Густава Малера, Клода Дебюсси, Мориса Равеля, Арнольда Шёнберга. Сохранились аудиозаписи игры Ставенхагена — в том числе запись Двенадцатой венгерской рапсодии Листа, по поводу которой Ставенхаген говорит, что он сыграл её так, как слышал в исполнении самого Листа.

Ссылки

• Ставенхаген, Бернхард: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Ставенхаген, Бернхард

Пьер тоже нагнул голову и отпустил руки. Не думая более о том, кто кого взял в плен, француз побежал назад на батарею, а Пьер под гору, спотыкаясь на убитых и раненых, которые, казалось ему, ловят его за ноги. Но не успел он сойти вниз, как навстречу ему показались плотные толпы бегущих русских солдат, которые, падая, спотыкаясь и крича, весело и бурно бежали на батарею. (Это была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно было сделать этот подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Французы, занявшие батарею, побежали. Наши войска с криками «ура» так далеко за батарею прогнали французов, что трудно было остановить их.
С батареи свезли пленных, в том числе раненого французского генерала, которого окружили офицеры. Толпы раненых, знакомых и незнакомых Пьеру, русских и французов, с изуродованными страданием лицами, шли, ползли и на носилках неслись с батареи. Пьер вошел на курган, где он провел более часа времени, и из того семейного кружка, который принял его к себе, он не нашел никого. Много было тут мертвых, незнакомых ему. Но некоторых он узнал. Молоденький офицерик сидел, все так же свернувшись, у края вала, в луже крови. Краснорожий солдат еще дергался, но его не убирали.
Пьер побежал вниз.
«Нет, теперь они оставят это, теперь они ужаснутся того, что они сделали!» – думал Пьер, бесцельно направляясь за толпами носилок, двигавшихся с поля сражения.
Но солнце, застилаемое дымом, стояло еще высоко, и впереди, и в особенности налево у Семеновского, кипело что то в дыму, и гул выстрелов, стрельба и канонада не только не ослабевали, но усиливались до отчаянности, как человек, который, надрываясь, кричит из последних сил.