Ставиский, Борис Яковлевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Борис Яковлевич Ставиский
Дата рождения:

25 ноября 1926(1926-11-25)

Дата смерти:

8 января 2006(2006-01-08) (79 лет)

Научная сфера:

история, археология

Место работы:

РГГУ

Учёная степень:

доктор исторических наук (1979)

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

ЛГУ

Награды и премии:

Борис Яковлевич Ставиский (25 ноября 1926, прииск Светлый Сибирского края, ныне Бодайбинского района Иркутской области[1]8 января 2006) — советский и российский историк и археолог. Специалист в области иранистики, археологии, истории культуры и искусства народов Средней Азии. Доктор исторических наук (1979), профессор РГГУ.

Учился в ЛГУ. Работал в Отделе Востока Государственного Эрмитажа, а после переезда в Москву — в Государственном музее искусства народов Востока. Зав. отделом ВНИИ Реставрации.

Преподавал на искусствоведческом отделении МГУ.
С 1995 г. в РГГУ, руководитель открытого там в том же году Учебно-научного Центра реставрации и экспертизы, его профессор, затем с 1998 г. профессор кафедры всеобщей истории искусств факультета истории искусства.

Члён ученых советов Государственного НИИ реставрации и Государственного музея народов Востока, диссертационных советов РГГУ и Российского института культурологии.

Вице-президент Российского археологического общества, член Русского географического общества, Союза художников СССР.

Член-корреспондент итальянского Института Африки и Востока (1987), член парижского «Сосьете Азиатик» (Societe Asiatique) (1971), «Общества таджиков и таджикской диаспоры» (1998).

Был членом редколлегии «Журнала Международной ассоциации буддийских исследований» (Висконсин, США), «Культурные ценности: Международный ежегодник» (Ашхабад — СПб.).

Действительный член Российской академии естественных наук (РАЕН, 1991), действительный член Российской народной академии наук (РНАН).

Заслуженный деятель искусств РФ. Награждён почетными знаками РАЕН. Награждён медалью «В память 850-летия Москвы».

Автор около 400 работ. Его книга «Судьбы буддизма в Средней Азии» (М., 1998) подверглась разгромной критике со стороны Б. А. Литвинского[2].

Напишите отзыв о статье "Ставиский, Борис Яковлевич"



Примечания

  1. [www.rujen.ru/index.php/%D0%A1%D0%A2%D0%90%D0%92%D0%98%D0%A1%D0%9A%D0%98%D0%99_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%81_%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BB%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Российская еврейская энциклопедия]
  2. [annales.info/books/bsa1.htm Литвинский Б.А. Буддизм в Средней Азии (Проблемы изучения)]

Ссылки

  • [www.rsuh.ru/who_is_who/detail.php?ID=5321 На сайте РГГУ]
  • [www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_content&task=view&id=695&Itemid=48]


Отрывок, характеризующий Ставиский, Борис Яковлевич

– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.