Ставров, Перикл Ставрович

Пери́кл Ста́врович Ставро́в (настоящая фамилия Ставропуло; 1895, Одесса — 1955, Париж) — русский поэт, прозаик и переводчик «первой волны» эмиграции, участник ряда литературных объединений Парижа.

Биография

Родился в семье одесских греков, окончил гимназию в Одессе. Входил в круг молодых поэтов и писателей, к которому принадлежали также Багрицкий, Фиолетов, Ильф, Олеша и др. В Одессе познакомился с Буниным, связь с которым поддерживал позднее и в эмиграции. В 1920 г. эмигрировал в Грецию, получил греческое гражданство, но вскоре покинул Грецию. Жил в Болгарии и Югославии, в 1926 г. переселился во Францию. Печатался в журналах «Современные записки» и «Числа»; стихи включались в большинство антологий русской зарубежной поэзии. При жизни опубликованы сборники стихов «Без последствий» (1933) и «Ночью» (1937). Писал также рассказы, переводил на французский язык с русского (в частности, перевёл книгу Ильфа и Петрова «Золотой телёнок»).

Уже в ранних стихах одесского периода обнаружил сильное влияние Анненского; в более позднем творчестве отчётливы мотивы и поэтика «парижской ноты».

Наиболее полное издание:

• Перикл Ставров. На взмахе крыла. Одесса, 2003. — ISBN 966-96247-9-7.

Ссылки

• [www.odessitclub.org/publications/books/stavrov.htm Е. Голубовский о Ставрове]
• [www.newizv.ru/news/2006-08-01/51041/ Е. Евтушенко о Ставрове]

Отрывок, характеризующий Ставров, Перикл Ставрович

Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.