Стадион имени Кирова

Стадион имени С.М. Кирова

Местоположение	Санкт-Петербург, Россия
Построен	1932 —1950
Открыт	30 июля 1950
Вместимость	72 000  — 110 000
Домашняя команда	«Зенит» (1950—1989, 1992) «Динамо», «Локомотив», «Петротрест»
Покрытие	трава

К:Стадионы, построенные в 1932 году

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 7810391000

Внешние изображения
Стадион имени С.М. Кирова (1956 год)
	[betula.annexus.ehess.fr/media/irs/images/dupaquier/1956/179.jpg Трибуны]
	[betula.annexus.ehess.fr/media/irs/images/dupaquier/1956/178.jpg Вид со стадиона на Петровский и Васильевский острова]

Стадион имени С. М. Кирова — стадион в Санкт-Петербурге, существовавший в 1950—2006 годах. Являлся одним из самых больших стадионов в мире. Назван в честь Сергея Мироновича Кирова. Являлся памятником архитектуры первой половины XX века, был включён в перечень памятников истории и культуры федерального значения.

Был домашней ареной футбольного клуба «Зенит» с 1950 по 1989 год и в 1992 году. Кроме «Зенита», на стадионе в разные годы выступали команды «Динамо», «Локомотив» и «Петротрест». На стадионе также проводила свои матчи сборная СССР.

Последний официальный матч на поле был сыгран 6 июля 2006 года , и уже к концу 2006 года стадион был снесён.

В 2007 году на месте стадиона имени Кирова началось строительство нового стадиона «Зенита», который будет принимать матчи чемпионата мира 2018 года. По состоянию на первую половину 2016 года строительство продолжается, затраты на постройку составили уже более 40 млрд рублей.

История

Строительство стадиона началось в 1932 году по проекту Александра Никольского совместно с архитектором Кашиным. В 1930-х и 1940-х годах велись работы по возведению искусственного холма на берегу моря. Строительство было прервано Великой Отечественной войной и блокадой Ленинграда и возобновлено в 1945 году. В качестве рабочей силы использовались тысячи новобранцев Красной Армии и Красного флота.

Строительство началось с расчистки территорий. Для трибун вокруг — техника насыпала большой кольцевой вал (холм) высотой 8 метров. Будущие трибуны были покрыты бетоном в виде ступеней, на них изначально были скамьи, которые стояли до 1980 года. Когда начали возводить валы, на восточной трибуне от места будущих беговых дорожек до наружной части по земле проложили два бетонных тоннеля в виде широких труб диаметром 7 метров. Их ширина позволяла проезжать на стадион (беговое поле) транспорту — в том числе экскаваторам, тракторам и прочей строительной технике. По мере строительства эти два проезда в виде «тоннелей» оказались под трибунами (засыпанными валами). В дальнейшем эти проезды под трибунами служили для въезда грузовиков (для технических потребностей), пожарных машин и т. д.

Стадион был открыт 30 июля 1950 года матчем ленинградских команд «Зенит» и «Динамо», закончившимся со счётом 1:1. Первоначально стадион вмещал 100 000 зрителей (из них 16 000 — стоячие места).

2 и 9 мая 1959 года в матчах против московского «Спартака» и ЦСКА МО соответственно, благодаря установке на верхнем кольце стадиона дополнительных деревянных трибун, был установлен абсолютный рекорд посещаемости в истории советского футбола — по 110 000 зрителей.

Перед проведением матчей футбольного турнира Олимпийских игр 1980 года стадион имени Кирова был реконструирован, в результате чего его вместимость уменьшилась до 72 000 зрителей. В рамках проведения футбольного турнира Олимпиады 1980 на стадионе было проведено 6 матчей группового этапа и 1 четвертьфинал.

В 1994 году стадион являлся главной ареной Игр доброй воли. Это было последнее крупное международное соревнование, проходившее на стадионе, в котором участвовали атлеты более чем из 50 стран мира. После Игр доброй воли стадион использовался для проведения футбольных матчей, легкоатлетических соревнований и тренировок. В 2005 году было принято решение о сносе стадиона и возведении на его месте нового.

Стадион Кирова был домашней ареной «Зенита» в 1950—1992 г. В связи с переносом матча 28-го тура чемпионата России 2006 года на более ранний срок «Зенит» принял решение провести 6 июля 2006 года матч против «Динамо» (Москва) на стадионе имени Кирова, поскольку на стадионе «Петровский» в это время проводилась замена газона. В связи с предстоящим сносом часть сидений на стадионе была уже разобрана, поэтому на матче смогли присутствовать только 45 000 зрителей. Все билеты, пущенные в свободную продажу, были раскуплены. Тем не менее, около 2000 мест во время матча пустовали, так как из соображений безопасности руководство «Зенита» приняло решение не продавать своим болельщикам билеты в сектор, выделенный для болельщиков команды гостей, несмотря на то что тот не был заполнен и на пятую долю своей возможной вместимости. Матч завершился нулевой ничьей.

17 августа 2006 года на стадионе состоялся последний официальный матч. Местный клуб «Петротрест» принимал щёлковский «Спартак». Гости одержали победу со счётом 3:0. Работы по сносу стадиона были завершены к концу 2006 года.

Архитектура

Трибуны стадиона имени Кирова располагались на склонах искусственного кольцевого холма, насыпанного в западной части Крестовского острова, на берегу Финского залива. Склоны насыпанного холма были покрыты слоем бетона — на них располагались скамейки.

Ссылки

• [www.adresaspb.ru/nomera/36/nomer36.htm Журнал «Адреса Петербурга», 2005 год, № 24(36) — «Изменения / Стадион имени С. М. Кирова»]
• [archi.ru/files/files_uploaded/1199.pdf Козлов Д.В. Остров имени Никольского] // ПРО стадион С. М. Кирова. СПб: Издательство "Красный матрос", 2010.
• Дмитрий Козлов, Игорь Шушарин. [nevastroyka.ru/1/4745/ Сносить нельзя реконструировать?]//Невастройка, 13.01.2006
• Михаил Гончаров. [www.fontanka.ru/2006/10/16/177185/ Стадиона Кирова больше нет]//Фонтанка.ру, 16/10/2006

Отрывок, характеризующий Стадион имени Кирова

– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…