Стаднюк, Иван Фотиевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иван Стаднюк †
Дата рождения:

8 марта 1920(1920-03-08)

Место рождения:

Кордышевка,
Подольская губерния,
Украина

Дата смерти:

30 апреля 1994(1994-04-30) (74 года)

Место смерти:

Москва, Российская Федерация

Гражданство:

СССР СССР

Род деятельности:

прозаик, драматург, сценарист, журналист

Направление:

социалистический реализм

Жанр:

проза, роман, повесть

Язык произведений:

русский

Премии:

Награды:
Подпись:

Ива́н Фо́тиевич Стадню́к (1920 — 1994) — советский прозаик, сценарист, драматург и военный журналист, наиболее известный своими книгами об украинском селе и о пройденной им Великой Отечественной войне, написанными на русском языке.





Биография

Родился 8 марта 1920 года в селе Кордышевка (ныне Винницкий район, Винницкая область, Украина) в крестьянской семье. В 1939 году поступил в Украинский институт журналистики, но в этом же году призван в армию. В 1941 году окончил военно-политическое училище. Во время Великой Отечественной войны — сотрудник фронтовых газет. В 1957 году окончил редакторский факультет Московского полиграфического института.

Печатался с 1940 года. Член СП СССР с 1954 года. Член правления СП РСФСР (1965) и СП СССР (1971).

Задуманное Стаднюком огромное эпическое произведение, роман «Война» доведён лишь до июля 1941 года (в 3-й книге).

Был заместителем главного редактора журнала «Огонёк» в 19651972 годах.

В 1980-х годах входил в редакционную коллегию героико-патриотического литературно-художественного альманаха «Подвиг». Был секретарём Московской писательской организации.

В 1993 году опубликовал мемуары «Исповедь сталиниста»[1].

Член ВКП(б) с 1940 года.

Умер 30 апреля 1994 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище.

Из наградного листа на старшего политрука Стаднюка Ивана Фотиевича, при присвоении ему ордена Красной Звезды:

В боях в Западной Белоруссии, будучи в окружении организовал 36 красноармейцев и действовал с ними, как партизанский отряд. В стычках с фашистами группа уничтожила до сотни фашистов, сожгла 8 автомашин с различным немецким грузом. Товарищ Стаднюк лично вынес из-под огня раненого капитана тов. Киляшкина из 209-й мотострелковой дивизии и этим спас его жизнь. Всю группу вывел из окружения и сдал на сборный пункт в городе Могилёве в конце июля 1941 года.[2].

Награды и премии

Сочинения

Напишите отзыв о статье "Стаднюк, Иван Фотиевич"

Примечания

  1. И. Стаднюк [www.victory.mil.ru/lib/books/memo/stadnyk_if/index.html «Исповедь сталиниста»]
  2. [podvignaroda.mil.ru/?#id=10003348&tab=navDetailDocument Электронный банк документов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»]

Ссылки

  • [publ.lib.ru/ARCHIVES/S/STADNYUK_Ivan_Fotievich/_Stadnyuk_I._F..html И. Ф. Стаднюк на lib.ru]

Отрывок, характеризующий Стаднюк, Иван Фотиевич

– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.