Стад-эн-Ланде
Стад-эн-Ланде | |||||||
нидерл. Stad en Lande | |||||||
Регион Республики Соединённых провинций | |||||||
| |||||||
---|---|---|---|---|---|---|---|
| |||||||
Столица | Гронинген | ||||||
Стад-эн-Ланде (нидерл. Stad en Lande) — административная единица Республик Соединённых Провинций, существовавшая в 1594 (1648) — 1798 годах на территории современной нидерландской провинции Гронинген.
История
В 1579 году началась Нидерландская революция, и сеньория Гронинген присоединилась к Утрехтской унии, однако это было больше желание жителей сельского Оммеландена , чем гронингенских горожан. Этим воспользовался испанский штатгальтер Жорж ван Лаленг (граф Ренненберг) , и в марте 1580 года город Гронинген покинул унию, и вернулся под власть испанского короля, став самым северным испанским бастионом в ходе Восьмидесятилетней войны. Повстанцы не могли этого так оставить, и вели постепенное контрнаступление, и в 1594 году состоялось Возвращение Гронингена .
После этого сеньория была расформирована, но город и окружающая местность остались в рамках единого административного образования, получившего название «Stad Groningen en Ommelanden» («Город Гронинген и Оммеланден»), или коротко «Стад-эн-Ланде» («Город и Территория»). 17 февраля 1595 года она вошла в качестве провинции в состав Республики Соединённых Провинций. В 1619 году к ней был присоединён регион Вестерволде. В 1648 году по Мюнстерскому миру, который официально признал Республику, Сеньория была официально преобразована в Стад-эн-Ланде.
Стад-эн-Ланде прекратила своё существование 29 января 1798 года решением Конституционной ассамблеи Батавской республики. После небольшого переходного периода 30 марта 1799 года на её месте был образован Департамент ван де Эмс .
Напишите отзыв о статье "Стад-эн-Ланде"
Отрывок, характеризующий Стад-эн-Ланде
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.
Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.