Операция «Уран»

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Операция «Уран»
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Сталинградская битва

карта советского наступления
Дата

19 ноября 1942 — 2 февраля 1943 года

Место

район Сталинграда, Сталинградская область, СССР

Итог

решающая победа СССР

Противники
СССР СССР Третий рейх Третий рейх
Италия

Румыния
Венгрия

Командующие
Н. Ф. Ватутин
К. К. Рокоссовский
А. И. Ерёменко
А. М. Василевский
М. фон Вейхс
Ф. Паулюс
Г. Гот
Э. Манштейн
Силы сторон
1,143,500 солдат[1]
894 танка[1]
13,451 артиллерийских орудий[1]
1,500 самолётов[2]
Немецкие:
250,000+ солдат
неизвестное число артиллерийских орудий
732 самолёта

Румынские:
143,296 солдат
827 артиллерийских орудий
134 танка
неизвестное число самолётов[3]

Итальянские:
220,000 солдат
неизвестное число самолётов и артиллерийских орудий[3]

Венгерские:
200,000 солдат
неизвестное число артиллерийских орудий [4]
Потери
неизвестно неизвестно
 
Великая Отечественная война

Вторжение в СССР Карелия Заполярье Ленинград Ростов Москва Горький Севастополь Барвенково-Лозовая Демянск Ржев Харьков Воронеж-Ворошиловград Сталинград Кавказ Великие Луки Острогожск-Россошь Воронеж-Касторное Курск Смоленск Донбасс Днепр Правобережная Украина Крым Белоруссия Львов-Сандомир Яссы-Кишинёв Восточные Карпаты Прибалтика Курляндия Бухарест-Арад Болгария Белград Дебрецен Гумбиннен-Гольдап Будапешт Апатин-Капошвар Польша Западные Карпаты Восточная Пруссия Нижняя Силезия Восточная Померания Моравска-Острава Верхняя Силезия Балатон Вена Берлин Прага

 
Сталинградская битва

Опера́ция «Ура́н» (19 ноября 1942 года[5] — 2 февраля 1943 года[6]) — кодовое название Сталинградской стратегической наступательной операции советских войск во время Великой Отечественной войны; контрнаступление войск трёх фронтов: Юго-Западного (командующий — генерал Н. Ф. Ватутин), Сталинградского (командующий — генерал А. И. Еременко) и Донского (командующий — генерал К. К. Рокоссовский) с целью окружения и уничтожения вражеской группировки войск в районе города Сталинграда. Координирование действий трёх фронтов осуществлял начальник Генерального штаба А. М. Василевский.





Военная обстановка перед операцией

К концу оборонительного периода Сталинградской битвы 62-я армия удерживала район севернее Тракторного завода, завод «Баррикады» и северо-восточные кварталы центра города, 64-я армия обороняла подступы к его южной части. Общее наступление немецких войск было остановлено. 10 ноября 1942 года они перешли к обороне на всем южном крыле советско-германского фронта за исключением участков в районах Сталинграда, Нальчика и Туапсе. Положение немецких войск осложнилось. Фронт групп армий А и Б был растянут на 2300 км[7], фланги ударных группировок не были прикрыты должным образом. Немецкое командование считало, что после многомесячных тяжелых боев Красная армия не в состоянии провести крупное наступление. На зиму 1942—1943 годов немецкое командование планировало удержаться на занимаемых рубежах до весны 1943 года, а затем снова перейти в наступление.

Соотношение сил на фронтах

Перед началом операции соотношение живой силы, танков, авиации и вспомогательных сил на данном участке театра военных действий было следующим[8]:

РККА
Вермахт и союзники
Соотношение
Личный состав 1.103 000 1.011 000 1.1:1
Орудия и миномёты 15501 10290 1.5:1
Танки 1463 675 2,2:1
Самолеты (боевые) 1350 1216 1,1:1

План операции

Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб с сентября 1942 года[9] приступили к разработке плана контрнаступления. Автором замысла на проведение операции являлся полковник Оперативного управления Генерального штаба Потапов. 13 ноября план стратегического контрнаступления под кодовым названием «Уран» был утвержден Ставкой под председательством И. В. Сталина. План заключался в следующем[10]: Юго-Западный фронт (командующий — Н. Ф. Ватутин; 1-я гвардейская, 5-я танковая, 21-я, 2-я воздушная[11] и 17-я воздушная армии) имел задачу нанести глубокие удары с плацдармов на правом берегу Дона из районов Серафимовича и Клетской (глубина наступления — около 120 км); ударная группировка Сталинградского фронта (64-я, 57-я, 51-я и 8-я воздушная армии) наступала из района Сарпинских озёр на глубину 100 км[12]. Ударные группировки обоих фронтов должны были встретиться в районе Калач-Советского и окружить основные силы противника под Сталинградом. Одновременно частью сил эти же фронты обеспечивали создание внешнего фронта окружения. Донской фронт в составе 65-й, 24-й, 66-й и 16 воздушной армий наносил два вспомогательных удара — один из района Клетской на юго-восток, а другой из района Качалинской вдоль левого берега Дона на юг. Планом предусматривалось: главные удары направить против наиболее уязвимых участков обороны противника, во фланг и тыл его наиболее боеспособным соединениям; ударным группировкам использовать местность, выгодную для наступающих; при в целом равном соотношении сил на участках прорыва за счёт ослабления второстепенных участков создать 2.8 — 3.2 — кратное превосходство в силах. За счёт глубочайшей секретности разработки плана и достигнутой огромной скрытности сосредоточения сил была обеспечена стратегическая внезапность наступления[13].

Ход операции

Начало наступления

Наступление войск Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов началось утром 19 ноября после мощной артподготовки. Войска 5-й танковой армии прорвали оборону 3-й румынской армии. Немецкие части, располагавшиеся сзади румынских войск, попытались остановить советские войска сильной контратакой, но успеха эта попытка не имела: они были разгромлены введёнными в бой 1-м танковым корпусом В. В. Буткова и 26-м танковым корпусом А. Г. Родина. Передовые части этих корпусов вышли в оперативную глубину, продвигаясь в район Калача[14]. 20 ноября в наступление перешла ударная группировка Сталинградского фронта. Утром 23 ноября передовые части 26-го танкового корпуса овладели Калачом. 23 ноября войска 4-го танкового корпуса (А. Г. Кравченко) Юго-Западного фронта и 4-го механизированного корпуса (В. Т. Вольский) Сталинградского фронта встретились в районе хутора Советский, замкнув кольцо окружения сталинградской группировки противника в междуречье Волги и Дона. В окружении оказались 6-я и основные силы 4-й танковой армий — 22 дивизии и 160 отдельных частей общей численностью 330 тыс. человек[15]. К этому же времени была создана большая часть внешнего фронта окружения, удаление которого от внутреннего составило 40—100 км.

Протяжённость фронта 6-й германской армии сократилась к 25 ноября до 200 км. При этом в «котёл» попало 284 тыс. человек, включая: штаб 6-й армии; XIV танковый и IV, VIII, XI, LI армейские корпуса (а также XXXXVIII танковый и IV армейский корпуса, которые входили в состав 4-й танковой армии и теперь оказались в подчинении Паулюса); 14, 16 и 24-я танковые дивизии; 3, 29 и 60-я моторизованные дивизии; 44, 71, 76, 79, 94, 100, 113, 295, 297, 305, 371, 376, 384 и 389-я пехотные дивизии; 20-я румынская пехотная и 1-я румынская кавалерийская дивизии (вместе — 12,6 тыс. человек); 243 и 245-й батальоны штурмовых орудий; 2 и 51-й полки реактивных минометов; 91-й полк ПВО и более 150 артиллерийских подразделений, сапёрных и строительных батальонов, батальонов военной полиции и др.[16]

24 ноября войска Юго-Западного фронта, разгромив окруженные в районе Распопинской румынские войска, взяли 30 тысяч пленных и много техники. 24—30 ноября войска Сталинградского и Донского фронтов, ведя ожесточённые бои с окруженными войсками врага, сократили занимаемую им площадь вдвое, зажав его на территории 70—80 км с запада на восток и 30—40 км с севера на юг.

В первой половине декабря действия этих фронтов по ликвидации окружённого врага развивались медленно, так как вследствие сокращения фронта в котле он уплотнил свои боевые порядки и организовал оборону на оборудованных позициях, занимаемых Красной армией летом 1942 года[17]. Существенную роль в замедлении наступления сыграла крупная (более чем трёхкратная) недооценка[18] численности окружаемых немецких войск.

24 ноября Гитлер, отклонив предложение командующего 6-й армией Ф. Паулюса прорываться в юго-восточном направлении, приказал удерживать Сталинград в ожидании помощи извне. Немецкие войска, действовавшие против внешнего фронта окружения, в конце ноября были объединены в группу армий «Дон» (командующий — генерал-фельдмаршал Э. Манштейн), в которую входила и окружённая группировка.

Развитие событий

В районах Котельниковского и Тормосина вермахтом создавались две ударные группировки. 12 декабря ударная группировка «Гот», по советским данным, имевшая 9 пехотных и 4 танковые дивизии, 125 тыс. чел., 650 танков[19], что, однако, не подтверждается немецкими источниками, перешла в наступление от Котельниковского вдоль железной дороги на Сталинград, не дожидаясь сосредоточения Тормосинской группировки с целью деблокирования окруженных войск. Используя, по советской версии, не подтверждающейся немецкими источниками, значительное превосходство в силах[20] перед 51-й армией, враг оттеснил её за р. Аксай, где 15 декабря его наступление было остановлено[21]. 19 декабря противник возобновил наступление, но был остановлен войсками 2-й Гвардейской и 51-й армий на р. Мышкова, в 40 км от окруженных войск. 16 декабря началось наступление войск Юго-Западного фронта на Морозовск и Кантемировку в целях разгрома противника в районе Среднего Дона и выхода в тыл Тормосинской группировки. В течение трехдневных ожесточенных боёв оборона врага была прорвана на пяти направлениях. К 31 декабря были полностью разгромлены 8-я итальянская армия и немецкая оперативная группа «Холлидт». 2-я Гвардейская армия в ходе контрнаступления 24-31 декабря нанесла полное поражение группе «Гот», понесшей большие потери[22], в том числе 5200 пленными[23] и отбросила её к Зимовникам, отодвинув внешний фронт окружения на 200—250 км 57-я, 64-я и 62-я армии Сталинградского фронта были переданы в состав Донского фронта для ликвидации окруженных войск. Сталинградский фронт 1 января 1943 года был переименован в Южный и получил задачу наступать на Ростовском направлении. К началу января положение окруженных войск ухудшилось. Занимаемое ими пространство простреливалось артиллерией, материальные запасы истощались.

Ликвидация немецкого сопротивления

8 января 1943 года советское командование предъявило командованию окружённых немецких войск ультиматум о капитуляции, но оно по приказу Гитлера отклонило его. 10 января началась ликвидация Сталинградского котла силами Донского фронта (операция «Кольцо»). В это время численность окружённых войск ещё составляла ок. 250 тыс., численность войск Донского фронта составляла 212 тыс. Враг упорно сопротивлялся, но советские войска продвигались вперёд и 26 января рассекли группировку на две части — южную в центре города и северную в районе тракторного завода и завода «Баррикады». 31 января была ликвидирована южная группа, её остатки во главе с Паулюсом сдались в плен. 2 февраля было покончено с северной группой. На этом Сталинградская битва завершилась.

Итоги операции

В ходе Сталинградской наступательной операции были уничтожены две немецкие, разгромлены две румынские и одна итальянская армии. Уничтожено 32 дивизии и 3 бригады, разгромлены 16 дивизий. Войска стран «Оси» потеряли более 800 тысяч человек[24], потери советских войск составили 485 тыс. человек, в том числе безвозвратные — 155 тысяч[25]. Условия для проведения выдающейся операции создавались советскими войсками в ходе Сталинградской оборонительной операции начиная с сентября 1942 г.

Следует отметить, что, конечно, говорить о полном разгроме окруженной группировки сложно — ведь значительная её часть была эвакуирована по воздуху. Окруженная группировка, не предпринимавшая попыток прорыва внутреннего фронта окружения была уничтожена полностью, вплоть до последнего подразделения. Значительное количество раненых (из дневника Ф. Паулюса — 42 тыс.) было эвакуировано из котла воздушным транспортом, однако Паулюс не сообщает, скольким из раненных удалось достичь «большой земли». Следует, однако, отметить, что само слово «эвакуация» подразумевает вывоз в тыл, то есть если Паулюс верно употребил это слово, то он имел в виду, что все 42 тыс. человек достигли «большой земли».

"Под Сталинградом были окружены следующие части:

штаб и все командование 6-й армии,

штабы пяти корпусов (4, 8, 11, 51-го армейских и 14-го танкового),

тринадцать пехотных дивизий (44, 71, 76, 79, 94, 100-я егерская, 113, 295, 305, 371, 376, 389 и 397-я),

три танковые дивизии (14, 16, 24-я),

три моторизованные дивизии (3, 29, 60-я),

одна дивизия противовоздушной обороны (9-я).

Итого 20 немецких дивизий.

Кроме того, в окружение попали остатки двух румынских дивизий (1-й кавалерийской и 20-й пехотной) с полком хорват, тыловыми частями и подразделениями организации Тодта.

По данным службы генерал-квартирмейстера, 24 ноября 1942 года в окружении оказались 270 тысяч человек."

Меллентин

Дополнительные сведения

Только в ходе операции «Кольцо» по советским данным 10.01. — 02.02.1943[26] было взято в плен 91 545 и уничтожено свыше 140 тыс.[27]. (до 147 200) солдат и офицеров противника. По разным данным от 30 до 42 тыс. раненных было вывезено из котла воздушным путём. Только пленными до начала операции «Кольцо» противник потерял 16 800 человек[28].

Советское командование оценивало численность группировки, которую предстояло окружить в окончательном варианте операции «Уран» в диапазоне 80 — 90 тыс.[29]. Первоначальный вариант имел более скромные масштабы[30]. Недооценка не оказала существенного влияния на стремительное окружение, которое произошло в течение 4-5 суток (вместо расчётных 3-х суток), но сильно замедлило ликвидацию окруженных войск. Столь крупная недооценка при конечном блестящем результате — не единственный пример в военной истории. В качестве аналогичного примера можно привести сражение при Нови. Продолжительное наличие огромного котла, приковавшего к себе все силы и внимание врага и резко ограничившее возможные варианты его действий на всем южном крыле, позволило советскому командованию блестяще развить успех окружения и нанести врагу новые огромные потери.

Память

На месте соединения войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов (совр. поселок Пятиморск) в 1955 году установлен монумент «Соединение фронтов». Автор Е. В. Вучетич, архитекторы Л. Поляков и Л. Дятлов[31].

Напишите отзыв о статье "Операция «Уран»"

Примечания

  1. 1 2 3 Glantz & House (1995), p. 134
  2. Bergström (2007), p. 87
  3. 1 2 Bergström (2007), p. 88
  4. Anthony Tihamer Komjathy. A Thousand Years of the Hungarian Art of War. — Toronto: Rakoczi Foundation, 1982. — P. 144–45. — ISBN 0819165247.
  5. [vovwol.narod.ru/stalengrad4.html Операция «Уран»] (рус.). Хроника Великих Сражений. Проверено 9 января 2009. [www.webcitation.org/65NxTYR9Q Архивировано из первоисточника 12 февраля 2012].
  6. ВЭС, 2-е изд. 1986 г. стр. 768.
  7. А.М Самсонов. «Сталинградская битва»
  8. История второй мировой войны, 19391945 М, 1976 Т6. «Коренной перелом в войне» С. 35
  9. Жуков Г. К. «Воспоминания и размышления» 2-е изд. М 1974 Кн. 2 стр. 104
  10. БСЭ «Сталинградская битва» 3-е изд.
  11. см. там же
  12. Самсонов А. М. «Сталинградская битва» Гл. 7
  13. Допрос военных преступников [Воен. — ист. журнал 1961 № 4 стр. 89]
  14. Жуков Г. К.  Воспоминания и размышления. — М.: Изд-во АПН, 1970. — 736 с. — С. 429—430.
  15. См. раздел «примечания», п.1.
  16. Исаев А. В.  Сталинград. За Волгой для нас земли нет. — М.: Яуза, Эксмо, 2008. — 448 с. — ISBN 978–5–699–26236–6. — С. 341—342.
  17. БСЭ 3-е изд. Сталинградская битва
  18. См. раздел «примечания»
  19. История второй мировой войны 1939—1945 Т 6, стр. 64
  20. См. там же. В полосах 5-й ударной и 51-й армий (фронт — 235 км) противник превосходил советские войска в танках и авиации в 2 раза, уступая по артиллерии в 1.3 раза, по численности личного состава соотношение было примерно равным (советские войска — 115 тыс.) Однако на направлении удара — против 51-й армии превосходство противника было: в людях и артиллерии — 2-х кратным, в танках — 6-и кратным
  21. Самсонов А. М. «Сталинградская битва» гл.8
  22. А. М. Самсонов. «Сталинградская битва» гл. 8. К моменту перехода 2-й ударной армии в наступлении численность противника уменьшилась до 99 тыс. чел., кол. танков — до 310.
  23. А. И. Еременко. «Разгром группировки Гота — Манштейна» Статья в сборнике «Сталинград. Уроки истории» М. 1976
  24. Самсонов А. М. «Сталинградская битва» Гл 10.
  25. «Гриф секретности снят» М, 1993. РТФМ.
  26. [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/«/«Кольцо» «Кольцо»] // «К-22» — Линейный крейсер / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — С. 252. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 4).</span>
  27. [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/С/Сталинградская-битва-1942-1943 Сталинградская битва 1942—1943] // Радиоконтроль — Тачанка / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1980. — С. 520. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 7).</span>
  28. Ф. Паулюс. «Принципиальные вопросы операции 6-й армии под Сталинградом». В сборнике «Сталинград. Уроки истории» М. 1976
  29. А. М. Василевский «Дело всей жизни» 2-изд М 1975 стр. 254
  30. А. М. Самсонов. «Сталинградская битва» Гл 7. «По сравнению с первоначальным вариантом Ставка внесла в план изменения в сторону увеличения размаха операции».
  31. Памятник [www.volfoto.ru/oblast/kalachevsky/soedinenie_frontov/ Соединение фронтов]
  32. </ol>

См. также

Литература

  • [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/«/«Кольцо» «Кольцо»] // «К-22» — Линейный крейсер / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 4).</span>
  • [военная-энциклопедия.рф/советская-военная-энциклопедия/С/Сталинградская-битва-1942-1943 Сталинградская битва 1942—1943] // Радиоконтроль — Тачанка / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1980. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 7).</span>
  • Жуков Г. К. Сталинградская битва. Статья БСЭ. 3-е изд.
  • Самсонов А. М. Сталинградская битва
  • [militera.lib.ru/memo/german/adam/title.html Адам В. Катастрофа на Волге. — Смоленск: Русич, 2001]. (битая ссылка)
  • [militera.lib.ru/h/beevor/title.html Бивор Э. Сталинград. — Смоленск: Русич, 1999].
  • [militera.lib.ru/h/doerr_h/title.html Дёрр Г. Поход на Сталинград. — М.: Воениздат, 1957].
  • [militera.lib.ru/h/tippelskirch/index.html Типпельскирх К. История Второй мировой войны. — СПб.:Полигон; М.:АСТ,1999].
  • Хаупт В. Сражения группы армий «Юг». — М.: Яуза, Эксмо, 2006.

Ссылки

  • [www.сталинград.net/ Операция «Уран»] боевые составы, формирования, командиры на сайте СТАЛИНГРАД.net
  • [stalingrad.ws/bitva/bitva_nast_1.shtml Кодовое название "Уран"]


Отрывок, характеризующий Операция «Уран»

– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.