Стандартные марки СССР

Стандартные марки СССР — официальные выпуски стандартных марок Советского Союза в период с 1923 по 1992 год. Всего было эмитировано тринадцать основных стандартных выпусков марок СССР.

Обобщающие сведения

С образованием Советского Союза на всей его территории стали использоваться союзные стандартные марки, которые выходили в период с 1923 по 1992 год в виде тринадцати серий. Ниже дана сводная таблица для основных стандартных выпусков СССР.

№ выпуска	Дата выпуска	Номер по каталогу ЦФА/ИТЦ	Пример изображения
1	11 октября 1923 — март 1927	99—192
2	октябрь 1927 — октябрь 1928	281—295
3	август 1929 — январь 1941	314—346
4	1936—1953	556—559
5	март — август 1939	667—669
6	август 1939 — декабрь 1956	693—701
7	22 мая 1948 — сентябрь 1954	1247—1255
8	16 октября 1948—1959	1379—1388
9	18 августа 1958 — март 1960	2217—2223
10	1 января 1961 — август 1966	2510—2520
11	25 октября 1966 — апрель 1969	3414—3437
12	10 августа — 17 декабря 1976 8 сентября — ноябрь 1977 4 августа 1978 1 декабря 1980 25 апреля 1982 12 декабря 1982 28 декабря 1982 20 мая 1983 15 мая 1984 5 сентября 1984 20 января 1986 25 июня 1991 22 августа 1991 19 ноября 1991 20 апреля 1992	4599—4610 4733—4744 4853—4867 5136 5287 5340 5357 5392 5510 5548—5551 5699 6332 5549А 6375 5549.I
13	22 декабря 1988 25 декабря 1989 13 марта — 25 июня 1991	6013—6024 6145—6156 6298—6301

Описание отдельных выпусков

Первый выпуск

Марки первой стандартной серии СССР (ЦФА (ИТЦ) #99—192; Скотт #250—325) поступили в обращение 11 октября 1923 года. Их выпуск был связан с переходом на золотую валюту. Номиналы на миниатюрах указывались в копейках золотом, поэтому среди филателистов серия известна под названием «Золотой стандарт». Сюжеты марок были основаны на скульптурах И. Д. Шадра «Рабочий», «Крестьянин» и «Красноармеец» и совпадали с таковыми на марках четвёртого стандартного выпуска РСФСР 1923 года.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 100)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 101)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 102)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 103)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 104)

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 105)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 106)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 107)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 108)

В июле 1925 — мае 1928 года были выпущены высокономинальные стандартные марки от 1 до 10 рублей с портретом В. И. Ленина. Гравировал миниатюры П. Ксидиас, оформлением занимались Д. Голядкин и Н. Качура. Они были выполнены металлографическим способом на обыкновенной бумаге с водяными знаками. Марки выпускались с зубцами трёх разных размеров и без зубцов (в 1926 году). Известны различные положения водяного знака (горизонтальное и вертикальное) и размеры рисунка. В 1928—1929 годах марки номиналами в 3, 5 и 10 рублей были переизданы на бумаге с другим водяным знаком. Гравировал их А. Троицкий. В мае 1939—1940 году эти три марки были вновь переизданы, но на бумаге без водяного знака. Известны по два размера рисунка каждой марки.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 220а)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 221а)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 222)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 223а)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 224а)

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 670)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 671)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 672)

В июне 1927 года на доплатных марках СССР 1925 года выпуска была сделана чёрная типографская надпечатка «Почтовая / марка / коп. 8 коп.». Они использовались как обычные стандартные марки. Надпечатка существует двух типов. Известны 22 различные перевёрнутые надпечатки.

Второй выпуск

К 1927 году наметилась тенденция заменить марки первого стандартного выпуска новыми. Среди художников был объявлен конкурс. Они представили разнообразные проекты будущих знаков почтовой оплаты. Лучшими жюри признало проекты марок художника Л. Якимченко. Он же занимался оформлением всей серии.

Второй стандартный выпуск, состоявший из марок 15 номиналов, поступил в обращение в октябре 1927 — октябре 1928 года. Композиция миниатюр — рабочий и крестьянин — повторяла рисунок марок первого выпуска, но в другом оформлении. На марках в 14 и 18 копеек художник А. Эберлинг изобразил В. И. Ленина (по фотографии П. Оцупа). Марка номиналом в 18 копеек была выпущена в двух вариантах разного цвета. Первоначальный вариант оливкового цвета был признан неудачным, поэтому эту марку переиздали в синей расцветке. Формат марок, по сравнению с первым стандартом, был увеличен. Марки в 1, 2, 10 копеек известны без зубцов. В этой серии также были подготовлены марки шести номиналов с изображением красноармейца, однако они выпущены не были.

Марки второго стандартного выпуска использовались в обращении наравне с почтовыми знаками первого стандарта.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 281)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 284)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 287)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 289)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 295)

Южное управление связи выпустило буклеты из марок этого выпуска в обложке из белого картона. Буклет включал в себя полоски из шести марок номиналом в 10 копеек и 5 копеек и четыре марки номиналом в 2 копейки. Всего на сумму — 98 копеек. Продавались они по 1 рублю.

Третий выпуск

В августе 1929 года начался выпуск третьей стандартной серии, которая переиздавалась и дополнялась до января 1941 года. Всего в этой серии были выпущены марки 16 номиналов с изображениями рабочего (художник А. Волков); работницы на фоне индустриального пейзажа и без фона, крестьянки на фоне сельскохозяйственного пейзажа и без него, красноармейца (Д. Голядкин); крестьянина (О. Амосова) и барельефа: рабочий, красноармеец и крестьянин. На марке в 14 копеек был помещён портрет В. И. Ленина (художник А. Эберлинг по фотографии П. Оцупа). На марке в 1 рубль художник В. Корзун изобразил здание Центрального телеграфа в Москве, на марке номиналом в 3 рубля изображена Волховская ГЭС имени Ленина (художник В. Куприянов). На миниатюрах рублёвых номиналов текст дан на русском языке и эсперанто.

Первая эмиссия третьего стандартного выпуска началась в августе 1929 года и продолжалась до сентября 1932 года. Марки этого выпуска печатались типографским способом и способом глубокой печати на бумаге с водяными знаками и без них, с гребенчатой (16 номиналов) и линейной (пять номиналов) зубцовкой.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 314)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 315)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 316)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 318)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 319)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 321)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 323)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 324)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 325)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 691)

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 328)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 329)

В июне 1931 — сентябре 1932 года были переизданы марки девять номиналов. Они были отпечатаны типографским способом и способом глубокой печати на бумаге с водяными знаками, без зубцов. Марки номиналами в 4, 10, 15, 30 копеек и 1 рубль в почтовое обращение не поступали, однако продавались в филателистических магазинах как в чистом, так и в гашёном виде.

Третья и последняя эмиссия третьего стандартного выпуска началась в июне 1937 и продолжалась до января 1941 года. Были переизданы марки семи номиналов. Они печатались типографским способом на бумаге без водяных знаков, с зубцовкой.

В августе 1939 года был осуществлён вспомогательный выпуск. На марке третьей стандартной серии номиналом в 4 копейки (с водяным знаком и без него) была сделана типографская чёрная надпечатка нового номинала «30 коп.».

Четвёртый выпуск

В июле 1936 года началась эмиссия марок четвёртого стандартного выпуска, для которых использовались рисунки марок предыдущего выпуска. Всего было эмитировано три миниатюры номиналами в 10 (работница), 20 (крестьянка) и 40 копеек (портрет В. И. Ленина). Художниками миниатюр были Д. Голядкин и А. Эберлинг. Марки печатались типографским способом на обыкновенной и мелованной (марка в 40 копеек) бумаге, с зубцами. В декабре 1953 года марка номиналом в 10 копеек была переиздана с уменьшенным размером рисунка. Она была отпечатана офсетным способом на обыкновенной бумаге. Марки четвёртого стандартного выпуска неоднократно переиздавались на белой и сероватой бумаге с белым и жёлтым клеем, имеют многочисленные оттенки цвета.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 556)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 557)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 558)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 559)

Пятый выпуск

Марки пятого стандартного выпуска поступили в обращение в феврале-августе 1939 года. Их было выпущено три, номиналами в 15, 30 и 60 копеек. Для марки в 30 копеек использовали рисунок Д. Голядкина предыдущего выпуска (работница), остальные марки оригинальных рисунков — рабочий-сталевар (рисунок был создан коллективом художников Гознака) и герб СССР (художник Н. Терморуков). Марка в 60 копеек была отпечатана глубокой печатью, остальные — типографской на обыкновенной бумаге без водяных знаков, с зубцами.

В январе 1938 года вышли две марки дополнительного стандартного выпуска, номиналами в 5 и 50 копеек. На миниатюрах художник В. Завьялов изобразил монумент «Рабочий и колхозница». Марки были отпечатаны типографским способом на обыкновенной бумаге без водяных знаков, с зубцовкой.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 667)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 668)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 669)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 580)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 582)

Шестой выпуск

В августе 1939 года в обращение поступили марки шестого стандартного выпуска, который издавался до декабря 1956 года.

Первая эмиссия шестого стандартного выпуска началась в августе 1939 и продолжалась до марта 1940 года. На трёх миниатюрах номиналами в 5, 15 и 30 копеек художник В. Сидельников изобразил шахтёра, красноармейца и лётчика. В марте 1943 года серию дополнили маркой номиналом в 60 копеек с изображением Герба СССР, автором которой также был В. Сидельников. Первый тираж печатался типографским способом на простой бумаге, с зубцами. Марки в 15 и 30 копеек известны также без зубцов.

В сентябре 1946 года была переиздана марка номиналом в 30 копеек (лётчик). Её отпечатали литографским способом. В сентябре 1947 года марки номиналами в 15 (советский солдат) и 30 копеек (лётчик) отпечатали офсетом. В декабре того же года была выпущена миниатюра номиналом в 60 копеек с новым рисунком — Спасской башней Кремля. Отпечатана она была типографским способом. В декабре 1956 года переиздали марку номиналом в 5 копеек (шахтёр), отпечатав её офсетом.

Марки шестого стандартного выпуска переиздавались практически ежегодно до 1960 года, на разной по толщине, цвету и качеству бумаге, в различных оттенках цвета и с систематически повторяющимися графическими отклонениями. Значительное количество марок этого выпуска, особенно в годы войны, попало в обращение с дефектами.

В мае 1941 года был осуществлён дополнительный выпуск марок высоких номиналов в 1 и 2 рубля с изображением Спасской башни Кремля и Большого Кремлёвского дворца. Автором миниатюр был художник Н. Терморуков. Марки отпечатали типографским способом.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 693)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 694)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 695)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 696)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 700)

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 806)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 807)

Седьмой выпуск

Седьмой стандартный выпуск был первым послевоенным. Он появился в мае 1948 и издавался до сентября 1954 года. Серия состояла из марок девяти номиналов. На миниатюрах художник В. Завьялов изобразил: шахтёра (5 копеек), моряка (10 копеек), лётчика (15 копеек), колхозницу (20 копеек), Герб и флаг СССР (30 копеек), учёного (45 копеек), Спасскую башню Московского кремля (50 копеек) и солдата-пехотинца (60 копеек). Впервые стандартная серия была отпечатана способом глубокой печати.

В сентябре 1948 года серия была дополнена маркой номиналом в 1 рубль, которая повторяла рисунок предыдущего выпуска — Спасская башня Московского кремля. Она была отпечатана офсетным способом. Известны четыре разных размера рисунка этой миниатюры.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1247)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1248)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1249)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1250)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1251)

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1252)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1253)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1254)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1255)

Восьмой выпуск

В октябре 1948 года в обращение поступил восьмой стандартный выпуск, состоявший из марок семи номиналов. Он повторял рисунки предыдущего выпуска, выполненные В. Завьяловым, однако были несколько изменены цвета и номиналы: шахтёр — 15 копеек, колхозница — 20 копеек, лётчик — 25 копеек, учёный — 30 копеек, герб и флаг СССР — 40 копеек, Спасская башня Московского кремля — 50 копеек. Марка номиналом в 1 рубль вышла в увеличенном формате и с новым рисунком — самолёт и флаг ВВС СССР. Марки печатались офсетным способом. Существует два различных размера рисунка марки в 15 копеек и пять различных размеров марки в 40 копеек.

В ноябре 1949 — июле 1950 года марки номиналами в 25 и 40 копеек были переизданы. Их отпечатали типографским способом. От офсетных выпусков они отличаются увеличенным размером рисунка и специфической вдавленностью на оборотной стороне.

В марте 1957 года, в связи с изменением числа союзных республик, была переиздана марка номиналом в 40 копеек с рисунком герба СССР (15 вместо 16 ленточек). Марка была отпечатана офсетным способом. Существует два различных размера её рисунка. В сентябре 1958 года перегравированная марка была отпечатана способом глубокой печати.

Марки восьмого стандарта поступали в почтовое обращение с конца 1948 по 1960 год, чем обусловлено значительное количество разновидностей по печати. Они неоднократно подделывались как в ущерб почте, так и для обмана коллекционеров.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1379)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1380)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1381)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1382)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1383)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1384)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1385)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 1383п)

Девятый выпуск

В августе 1958 — июне 1960 года в обращение поступили марки девятого стандартного выпуска, состоящего из 3 миниатюр — в 20, 25 и 60 копеек. Авторами рисунков были художники Е. Гундобин (инженер-строитель) и Б. Березовский (колхозница и рабочий-сталевар). Первый тираж, поступивший в обращение в августе 1958 — мае 1959 года, был отпечатан металлографическим способом. Второй тираж, поступивший в обращение в мае 1959 — июне 1960 года, — офсетом. В марте 1960 года марка номиналом в 60 копеек (рабочий-сталевар) была переиздана в новом цвете — голубом вместо коричнево-красного.

Все марки прежних стандартных выпусков находились в обращения до 1 июня 1961 года.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2217)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2218)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2219)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2223)

Десятый выпуск

В январе 1961 года, в связи с денежной реформой, в обращение поступили марки десятого стандартного выпуска в новом масштабе цен. Первоначально серия состояла из семи номиналов. На миниатюрах художник В. Завьялов изобразил: комбайнёра за штурвалом (1 копейка), комбайн в поле (2 копейки), композиция «В космос!» (3 копейки), Государственный герб и флаг СССР (4 копейки), Московский Кремль (6 копеек), скульптуру «Рабочий и колхозница» (10 копеек) и плотину гидроэлектростанции и высоковольтную линию (16 копеек). Впервые на стандартных марках был указан год выпуска. Серию отпечатали офсетной печатью. Марки номиналами в 1 и 3 копейки были отпечатаны также металлографическим способом.

В марте 1961 года марку номиналом в 6 копеек (Московский Кремль) переиздали в другом цвете — вишнёвом (коричнево-лиловом) вместо светло-красного. А в ноябре 1965 года была переиздана марка номиналом в 4 копейки (государственный герб и флаг СССР) в красно-коричневом цвете вместо розово-красного.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2510)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2511)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2512)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2513)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2513А)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2514)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2515)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2516)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2517)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2518)

В мае-июне 1961 года были выпущены марки высоких номиналов — 20, 30, 50 копеек с портретами В. И. Ленина разных лет (1919, 1918 и 1920 годов). Автором эскизов был художник П. Васильев. Марки печатались способом глубокой печати.

В июне 1961 года серию дополнили маркой номиналом в 12 копеек, на которой В. Завьялов изобразил памятник К. Минину и Д. М. Пожарскому в Москве. В отличие от остальных марок серии, её отпечатали способом глубокой печати и лишь в августе 1966 года переиздали в офсете.

В декабре 1964 года серия была дополнена маркой номиналом в 1 рубль с изображением Кремлёвского Дворца съездов. Автором миниатюры был А. Калашников. Отпечатали её способом автотипии на мелованной бумаге. Марка была выпущена ограниченным тиражом — 2 млн экземпляров.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2573)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2574)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 2575)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3137)

Известны разновидности марок этого выпуска. Марки десятого стандартного выпуска эмитировались до августа 1966 года.

Одиннадцатый выпуск

В октябре 1966 — ноябре 1969 года в обращение поступил одиннадцатый стандартный выпуск. Серия состояла из марок 12 номиналов. Для этого выпуска В. Завьялов выполнил новые оригинальные рисунки: Кремлёвский дворец съездов (1 копейка), советская АМС «Луна-9» на Луне (2 копейки), советская молодёжь (3 копейки), Государственный герб и флаг СССР (4 копейки), современные средства связи (6 копеек), воин Советской Армии (10 копеек), рабочий-сталевар (12 копеек), женщина с голубем мира (16 копеек), демонстрация на Красной площади в Москве (20 копеек), мелиорация земель и химизация сельского хозяйства (30 копеек), почта (50 копеек) и портрет В. И. Ленина (1 рубль). Марки низких номиналов были отпечатаны офсетным способом, высоких (начиная с 20-копеечной) — способом глубокой печати. Миниатюры от 1 до 16 копеек выпускались как на обыкновенной, так и на флуоресцентной бумаге с голубым свечением разной интенсивности.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3414)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3415)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3416)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3417)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3418)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3419)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3420)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3421)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3422)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3423)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3424)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3425)

В июне 1968 года серия была переиздана. Новый тираж выполнили металлографическим способом, причем марки в 20 копеек и 1 рубль — в изменённых цветах.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3426)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3427)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3428)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3429)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3430)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3431)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3432)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3433)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3434)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3435)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3436)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 3437)

В апреле 1969 года марка номиналом в 4 копейки (офсетная печать) была выпущена на флуоресцентной бумаге, имеющей ярко золотистое свечение в ультрафиолетовых лучах. Она выпускалась в листах из 50 (10 × 5), а не из 100 марок, как обычно. Кроме того, эта марка известна без номинала и текста. Подобные марки использовались для настройки почтовых автоматов.

В ноябре 1969 года тиражом в 4 млн экземпляров была выпущена марка номиналом в 4 копейки. На ней художник Е. Анискин изобразил кремлёвскую звезду на фоне Государственного герба СССР. Миниатюра предназначалась для почтовых автоматов. Она печаталась способом глубокой печати, рулонами по 1000 штук. На клеевой стороне каждой пятой марки чёрной краской наносились порядковые контрольные номера.

Двенадцатый выпуск

Двенадцатый стандартный выпуск поступил в обращение в апреле—декабре 1976 года. Серия состояла из марок 12 номиналов. Первоначально были отпечатаны марки высоких номиналов (от 20 копеек до 1 рубля). Они были увеличенного формата. Тираж составлял 3,5 млн полных серий. В декабре отпечатали остальные миниатюры серии. Их тираж составил 9 млн полных серий. На марках художник Е. Анискин изобразил следующие сюжеты: орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» (1 копейка), медали «Золотая звезда» и «Серп и Молот» (2 копейки), скульптуру «Рабочий и колхозница» (3 копейки), Государственный герб СССР (4 копейки), самолёт «ТУ-154» (6 копеек), Орден Трудовой Славы I степени (10 копеек), золотую медаль имени Ю. А. Гагарина (12 копеек), медаль лауреата Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» (16 копеек), барельефы К. Маркса и В. И. Ленина (20 копеек), здание СЭВ в Москве (30 копеек), портрет В. И. Ленина (50 копеек), Земля, опоясанная орбитами космических кораблей (1 рубль). Марки были отпечатаны металлографическим способом на мелованной бумаге.

В сентябре—ноябре 1977 года марки переиздали. Новый тираж был отпечатан офсетным способом на обыкновенной бумаге. Как и в случае с первым тиражом, вначале были выпущены миниатюры высоких номиналов.

В августе 1978 года серия была дополнена двумя марками номиналами в 15 (Останкинская телебашня) и 32 копейки (самолёт Ил-76 на фоне розы ветров). Они предназначались для оплаты простых и авиаписем, посылаемых за рубеж. На этих марках указан год выпуска 1978, в то время как на остальных марках серии 1976. Одновременно с выпуском новых номиналов вся серия была переиздана на мелованной бумаге, включая два дополнительных номинала.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4599)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4600)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4601)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4602)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4603)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4604)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4605)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4860)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4606)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4607)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4608)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4864)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4609)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 4610)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5136)

С декабря 1980 по апрель 1992 года эмитировался ряд дополнительных выпусков марок двенадцатого стандарта. В декабре 1980 года была выпущена миниатюра номиналом в 3 копейки, на которой художник А. Калашников изобразил Государственный флаг СССР над куполом здания Совета министров СССР. Она была отпечатана металлографическим способом на мелованной бумаге.

В апреле 1982 года вышла марка с номиналом в 45 копеек с изображением Спасской башни Московского Кремля (художник Н. Черкасов). Она была отпечатана способом офсетной печати на мелованной бумаге. Миниатюра этого номинала переиздавалась дважды: в октябре 1982 года — металлографическим способом на мелованной бумаге и в мае 1984 года — офсетом на простой бумаге.

В декабре 1982 года была выпущена пятикопеечная миниатюра (ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5357). На ней художник Г. Комлев изобразил эмблему почтовой связи и средства доставки почты. Марка была отпечатана офсетным способом на мелованной бумаге. В мае 1983 года её переиздали, отпечатав офсетным способом на простой бумаге и в изменённом цвете — голубом вместо голубовато-зелёного.

В сентябре 1984 года вышли сразу четыре высокономинальные марки, на которых художник Ю. Арцименев изобразил следующие сюжеты: соболь на стволе сибирского кедра (35 копеек), атомный ледокол во льдах (2 рубля), ребёнок на фоне планеты Земля (3 рубля) и земной шар и пальмовая ветвь (5 рублей). Миниатюры номиналами в 35 копеек и 2 рубля были отпечатаны офсетным способом, номиналами в 3 и 5 рублей — металлографическим на мелованной бумаге. Все марки этого выпуска в разное время переиздавали. Так, марка номиналом в 35 копеек была отпечатана в марте 1988 года офсетом на простой бумаге. Марку номиналом в 2 рубля переиздавали дважды: в августе 1991 года — офсетом на простой бумаге, а в апреле 1992 года — в беззубцовом варианте. Она стала последней маркой с надписью «Почта СССР». Марки номиналами в 3 и 5 рублей переиздали, отпечатав офсетом на простой бумаге, в июне и ноябре 1991 года соответственно. При этом у трёхрублёвой марки был изменён цвет — оливковый вместо коричневато-серого.

В январе 1986 года серия была дополнена миниатюрой номиналом в 50 копеек с изображением Большого Кремлёвского дворца. Её автором также был Ю. Арцименев. Марка была отпечатана офсетной печатью на мелованной бумаге.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5548)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5287)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5699)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5549)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5550)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 5551)

Тринадцатый выпуск

Автором последнего тринадцатого стандартного выпуска, вышедшего в обращение в декабре 1988 — декабре 1989 года, был художник В. Коваль. Серия включала в себя 12 миниатюр со следующими сюжетами: конный гонец (1 копейка), крейсер «Аврора» (3 копейки), Спасская башня Московского Кремля (4 копейки), Герб и флаг СССР (5 копеек), скульптура «Рабочий и колхозница» (10 копеек), установка дальней космической радиосвязи (15 копеек), атрибуты литературы и искусства (20 копеек), скульптура «Дискобол» на фоне олимпийских колец (25 копеек), пингвины и карта Антарктиды (30 копеек), скульптура Меркурия (35 копеек), стерхи (50 копеек), памятник Всемирному почтовому союзу в Берне (1 рубль). Первый тираж, поступивший в обращение в декабре 1988 года, был отпечатан металлографическим способом на мелованной бумаге. Второй, выпущенный в обращение в декабре 1989 года, — офсетом на простой бумаге.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6013)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6014)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6015)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6016)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6017)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6018)
(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6019)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6020)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6021)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6022)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6023)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6024)

В марте-июне 1991 года эмитировались дополнительные выпуски марок тринадцатого стандарта, автором которых был также В. Коваль. В марте вышла серия из четырёх марок, отпечатанных офсетной печатью на мелованной бумаге. На них были изображены: средства доставки почты XIX века (2 копейки), современные средства доставки почты (7 копеек), система «Энергия» и комплекс «Буран» (12 копеек) и спутник связи «Горизонт» (13 копеек). В апреле всю серию переиздали на простой бумаге, отпечатав также офсетным способом. В июне марку номиналом в 7 копеек отпечатали способом глубокой печати на простой бумаге.

(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6298)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6299)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6300)	(ЦФА (ИТЦ «Марка») № 6301)

С 1992 года марки тринадцатого стандартного выпуска использовались в странах СНГ и Балтии как самостоятельно, так и при смешанной франкировке почтовых отправлений вместе с марками стран СНГ и Балтии.

См. также

• Золотой стандарт (серия марок)
• Почтовые марки СССР
• Список почтовых тарифов России и СССР
• Стандартная марка
• Стандартные марки России

Литература

• www.standard-collection.ru/ru/catalogs/perechen-vypuskov/17-perechen-vypuskov/131-56.html Каталог почтовых марок. 1857—1991. Россия, РСФСР, СССР] / Под ред. В. Б. Загорского. — 4-е изд. — СПб.: Стандарт-Коллекция, 2010. — 520 с. — ISBN 978-5-902275-43-5. (Проверено 22 августа 2016)
• [www.standard-collection.ru/ru/catalogs/perechen-vypuskov/17-perechen-vypuskov/95-20.html Специализированный каталог почтовых марок. Т. 4. РСФСР 1918—1923] / Под ред. В. Б. Загорского. — 2-е изд. — СПб.: Стандарт-Коллекция, 2004. — 112 с. — ISBN 978-5-902275-06-0. (Проверено 22 августа 2016)
• [www.standard-collection.ru/ru/catalogs/17-perechen-vypuskov/83-08.html Специализированный каталог почтовых марок. Т. 5, ч. 1. СССР 1923—1940] / Под ред. В. Б. Загорского. — СПб.: Стандарт-Коллекция, 1999. — 288 с. — 3000 экз. — ISBN 5-7502-0014-7. (Проверено 22 августа 2016)

Отрывок, характеризующий Стандартные марки СССР

– Да, я… я… хочу обновления, – с трудом выговорил Пьер.
– Хорошо, – сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: – Имеете ли вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении вашей цели?… – сказал ритор спокойно и быстро.
– Я… надеюсь… руководства… помощи… в обновлении, – сказал Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения, и от непривычки говорить по русски об отвлеченных предметах.
– Какое понятие вы имеете о франк масонстве?
– Я подразумеваю, что франк масонство есть fraterienité [братство]; и равенство людей с добродетельными целями, – сказал Пьер, стыдясь по мере того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью минуты. Я подразумеваю…
– Хорошо, – сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим ответом. – Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
– Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, – сказал Пьер так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. – Я был атеистом, – отвечал Пьер.
– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность , соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество , и щедрость , и добронравие , и любовь к человечеству , и в особенности повиновение , которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.
Молчание это было прервано одним из братьев, который, подведя Пьера к ковру, начал из тетради читать ему объяснение всех изображенных на нем фигур: солнца, луны, молотка. отвеса, лопаты, дикого и кубического камня, столба, трех окон и т. д. Потом Пьеру назначили его место, показали ему знаки ложи, сказали входное слово и наконец позволили сесть. Великий мастер начал читать устав. Устав был очень длинен, и Пьер от радости, волнения и стыда не был в состоянии понимать того, что читали. Он вслушался только в последние слова устава, которые запомнились ему.
«В наших храмах мы не знаем других степеней, – читал „великий мастер, – кроме тех, которые находятся между добродетелью и пороком. Берегись делать какое нибудь различие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упадающего и не питай никогда злобы или вражды на брата. Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь добродетели. Дели счастье с ближним твоим, и да не возмутит никогда зависть чистого сего наслаждения. Прощай врагу твоему, не мсти ему, разве только деланием ему добра. Исполнив таким образом высший закон, ты обрящешь следы древнего, утраченного тобой величества“.
Кончил он и привстав обнял Пьера и поцеловал его. Пьер, с слезами радости на глазах, смотрел вокруг себя, не зная, что отвечать на поздравления и возобновления знакомств, с которыми окружили его. Он не признавал никаких знакомств; во всех людях этих он видел только братьев, с которыми сгорал нетерпением приняться за дело.
Великий мастер стукнул молотком, все сели по местам, и один прочел поучение о необходимости смирения.
Великий мастер предложил исполнить последнюю обязанность, и важный сановник, который носил звание собирателя милостыни, стал обходить братьев. Пьеру хотелось записать в лист милостыни все деньги, которые у него были, но он боялся этим выказать гордость, и записал столько же, сколько записывали другие.
Заседание было кончено, и по возвращении домой, Пьеру казалось, что он приехал из какого то дальнего путешествия, где он провел десятки лет, совершенно изменился и отстал от прежнего порядка и привычек жизни.


На другой день после приема в ложу, Пьер сидел дома, читая книгу и стараясь вникнуть в значение квадрата, изображавшего одной своей стороною Бога, другою нравственное, третьею физическое и четвертою смешанное. Изредка он отрывался от книги и квадрата и в воображении своем составлял себе новый план жизни. Вчера в ложе ему сказали, что до сведения государя дошел слух о дуэли, и что Пьеру благоразумнее бы было удалиться из Петербурга. Пьер предполагал ехать в свои южные имения и заняться там своими крестьянами. Он радостно обдумывал эту новую жизнь, когда неожиданно в комнату вошел князь Василий.
– Мой друг, что ты наделал в Москве? За что ты поссорился с Лёлей, mon сher? [дорогой мoй?] Ты в заблуждении, – сказал князь Василий, входя в комнату. – Я всё узнал, я могу тебе сказать верно, что Элен невинна перед тобой, как Христос перед жидами. – Пьер хотел отвечать, но он перебил его. – И зачем ты не обратился прямо и просто ко мне, как к другу? Я всё знаю, я всё понимаю, – сказал он, – ты вел себя, как прилично человеку, дорожащему своей честью; может быть слишком поспешно, но об этом мы не будем судить. Одно ты помни, в какое положение ты ставишь ее и меня в глазах всего общества и даже двора, – прибавил он, понизив голос. – Она живет в Москве, ты здесь. Помни, мой милый, – он потянул его вниз за руку, – здесь одно недоразуменье; ты сам, я думаю, чувствуешь. Напиши сейчас со мною письмо, и она приедет сюда, всё объяснится, а то я тебе скажу, ты очень легко можешь пострадать, мой милый.
Князь Василий внушительно взглянул на Пьера. – Мне из хороших источников известно, что вдовствующая императрица принимает живой интерес во всем этом деле. Ты знаешь, она очень милостива к Элен.
Несколько раз Пьер собирался говорить, но с одной стороны князь Василий не допускал его до этого, с другой стороны сам Пьер боялся начать говорить в том тоне решительного отказа и несогласия, в котором он твердо решился отвечать своему тестю. Кроме того слова масонского устава: «буди ласков и приветлив» вспоминались ему. Он морщился, краснел, вставал и опускался, работая над собою в самом трудном для него в жизни деле – сказать неприятное в глаза человеку, сказать не то, чего ожидал этот человек, кто бы он ни был. Он так привык повиноваться этому тону небрежной самоуверенности князя Василия, что и теперь он чувствовал, что не в силах будет противостоять ей; но он чувствовал, что от того, что он скажет сейчас, будет зависеть вся дальнейшая судьба его: пойдет ли он по старой, прежней дороге, или по той новой, которая так привлекательно была указана ему масонами, и на которой он твердо верил, что найдет возрождение к новой жизни.
– Ну, мой милый, – шутливо сказал князь Василий, – скажи же мне: «да», и я от себя напишу ей, и мы убьем жирного тельца. – Но князь Василий не успел договорить своей шутки, как Пьер с бешенством в лице, которое напоминало его отца, не глядя в глаза собеседнику, проговорил шопотом:
– Князь, я вас не звал к себе, идите, пожалуйста, идите! – Он вскочил и отворил ему дверь.
– Идите же, – повторил он, сам себе не веря и радуясь выражению смущенности и страха, показавшемуся на лице князя Василия.
– Что с тобой? Ты болен?
– Идите! – еще раз проговорил дрожащий голос. И князь Василий должен был уехать, не получив никакого объяснения.
Через неделю Пьер, простившись с новыми друзьями масонами и оставив им большие суммы на милостыни, уехал в свои именья. Его новые братья дали ему письма в Киев и Одессу, к тамошним масонам, и обещали писать ему и руководить его в его новой деятельности.


Дело Пьера с Долоховым было замято, и, несмотря на тогдашнюю строгость государя в отношении дуэлей, ни оба противника, ни их секунданты не пострадали. Но история дуэли, подтвержденная разрывом Пьера с женой, разгласилась в обществе. Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он был лучшим женихом Российской империи, после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения. Теперь его одного обвиняли в происшедшем, говорили, что он бестолковый ревнивец, подверженный таким же припадкам кровожадного бешенства, как и его отец. И когда, после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми. Когда разговор заходил о ее муже, Элен принимала достойное выражение, которое она – хотя и не понимая его значения – по свойственному ей такту, усвоила себе. Выражение это говорило, что она решилась, не жалуясь, переносить свое несчастие, и что ее муж есть крест, посланный ей от Бога. Князь Василий откровеннее высказывал свое мнение. Он пожимал плечами, когда разговор заходил о Пьере, и, указывая на лоб, говорил:
– Un cerveau fele – je le disais toujours. [Полусумасшедший – я всегда это говорил.]
– Я вперед сказала, – говорила Анна Павловна о Пьере, – я тогда же сейчас сказала, и прежде всех (она настаивала на своем первенстве), что это безумный молодой человек, испорченный развратными идеями века. Я тогда еще сказала это, когда все восхищались им и он только приехал из за границы, и помните, у меня как то вечером представлял из себя какого то Марата. Чем же кончилось? Я тогда еще не желала этой свадьбы и предсказала всё, что случится.
Анна Павловна по прежнему давала у себя в свободные дни такие вечера, как и прежде, и такие, какие она одна имела дар устроивать, вечера, на которых собиралась, во первых, la creme de la veritable bonne societe, la fine fleur de l'essence intellectuelle de la societe de Petersbourg, [сливки настоящего хорошего общества, цвет интеллектуальной эссенции петербургского общества,] как говорила сама Анна Павловна. Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое нибудь новое, интересное лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
В конце 1806 года, когда получены были уже все печальные подробности об уничтожении Наполеоном прусской армии под Иеной и Ауерштетом и о сдаче большей части прусских крепостей, когда войска наши уж вступили в Пруссию, и началась наша вторая война с Наполеоном, Анна Павловна собрала у себя вечер. La creme de la veritable bonne societe [Сливки настоящего хорошего общества] состояла из обворожительной и несчастной, покинутой мужем, Элен, из MorteMariet'a, обворожительного князя Ипполита, только что приехавшего из Вены, двух дипломатов, тетушки, одного молодого человека, пользовавшегося в гостиной наименованием просто d'un homme de beaucoup de merite, [весьма достойный человек,] одной вновь пожалованной фрейлины с матерью и некоторых других менее заметных особ.
Лицо, которым как новинкой угащивала в этот вечер Анна Павловна своих гостей, был Борис Друбецкой, только что приехавший курьером из прусской армии и находившийся адъютантом у очень важного лица.
Градус политического термометра, указанный на этом вечере обществу, был следующий: сколько бы все европейские государи и полководцы ни старались потворствовать Бонапартию, для того чтобы сделать мне и вообще нам эти неприятности и огорчения, мнение наше на счет Бонапартия не может измениться. Мы не перестанем высказывать свой непритворный на этот счет образ мыслей, и можем сказать только прусскому королю и другим: тем хуже для вас. Tu l'as voulu, George Dandin, [Ты этого хотел, Жорж Дандэн,] вот всё, что мы можем сказать. Вот что указывал политический термометр на вечере Анны Павловны. Когда Борис, который должен был быть поднесен гостям, вошел в гостиную, уже почти всё общество было в сборе, и разговор, руководимый Анной Павловной, шел о наших дипломатических сношениях с Австрией и о надежде на союз с нею.
Борис в щегольском, адъютантском мундире, возмужавший, свежий и румяный, свободно вошел в гостиную и был отведен, как следовало, для приветствия к тетушке и снова присоединен к общему кружку.
Анна Павловна дала поцеловать ему свою сухую руку, познакомила его с некоторыми незнакомыми ему лицами и каждого шопотом определила ему.
– Le Prince Hyppolite Kouraguine – charmant jeune homme. M r Kroug charge d'affaires de Kopenhague – un esprit profond, и просто: М r Shittoff un homme de beaucoup de merite [Князь Ипполит Курагин, милый молодой человек. Г. Круг, Копенгагенский поверенный в делах, глубокий ум. Г. Шитов, весьма достойный человек] про того, который носил это наименование.
Борис за это время своей службы, благодаря заботам Анны Михайловны, собственным вкусам и свойствам своего сдержанного характера, успел поставить себя в самое выгодное положение по службе. Он находился адъютантом при весьма важном лице, имел весьма важное поручение в Пруссию и только что возвратился оттуда курьером. Он вполне усвоил себе ту понравившуюся ему в Ольмюце неписанную субординацию, по которой прапорщик мог стоять без сравнения выше генерала, и по которой, для успеха на службе, были нужны не усилия на службе, не труды, не храбрость, не постоянство, а нужно было только уменье обращаться с теми, которые вознаграждают за службу, – и он часто сам удивлялся своим быстрым успехам и тому, как другие могли не понимать этого. Вследствие этого открытия его, весь образ жизни его, все отношения с прежними знакомыми, все его планы на будущее – совершенно изменились. Он был не богат, но последние свои деньги он употреблял на то, чтобы быть одетым лучше других; он скорее лишил бы себя многих удовольствий, чем позволил бы себе ехать в дурном экипаже или показаться в старом мундире на улицах Петербурга. Сближался он и искал знакомств только с людьми, которые были выше его, и потому могли быть ему полезны. Он любил Петербург и презирал Москву. Воспоминание о доме Ростовых и о его детской любви к Наташе – было ему неприятно, и он с самого отъезда в армию ни разу не был у Ростовых. В гостиной Анны Павловны, в которой присутствовать он считал за важное повышение по службе, он теперь тотчас же понял свою роль и предоставил Анне Павловне воспользоваться тем интересом, который в нем заключался, внимательно наблюдая каждое лицо и оценивая выгоды и возможности сближения с каждым из них. Он сел на указанное ему место возле красивой Элен, и вслушивался в общий разговор.
– Vienne trouve les bases du traite propose tellement hors d'atteinte, qu'on ne saurait y parvenir meme par une continuite de succes les plus brillants, et elle met en doute les moyens qui pourraient nous les procurer. C'est la phrase authentique du cabinet de Vienne, – говорил датский charge d'affaires. [Вена находит основания предлагаемого договора до того невозможными, что достигнуть их нельзя даже рядом самых блестящих успехов: и она сомневается в средствах, которые могут их нам доставить. Это подлинная фраза венского кабинета, – сказал датский поверенный в делах.]
– C'est le doute qui est flatteur! – сказал l'homme a l'esprit profond, с тонкой улыбкой. [Сомнение лестно! – сказал глубокий ум,]
– Il faut distinguer entre le cabinet de Vienne et l'Empereur d'Autriche, – сказал МorteMariet. – L'Empereur d'Autriche n'a jamais pu penser a une chose pareille, ce n'est que le cabinet qui le dit. [Необходимо различать венский кабинет и австрийского императора. Австрийский император никогда не мог этого думать, это говорит только кабинет.]
– Eh, mon cher vicomte, – вмешалась Анна Павловна, – l'Urope (она почему то выговаривала l'Urope, как особенную тонкость французского языка, которую она могла себе позволить, говоря с французом) l'Urope ne sera jamais notre alliee sincere. [Ах, мой милый виконт, Европа никогда не будет нашей искренней союзницей.]
Вслед за этим Анна Павловна навела разговор на мужество и твердость прусского короля с тем, чтобы ввести в дело Бориса.
Борис внимательно слушал того, кто говорит, ожидая своего череда, но вместе с тем успевал несколько раз оглядываться на свою соседку, красавицу Элен, которая с улыбкой несколько раз встретилась глазами с красивым молодым адъютантом.
Весьма естественно, говоря о положении Пруссии, Анна Павловна попросила Бориса рассказать свое путешествие в Глогау и положение, в котором он нашел прусское войско. Борис, не торопясь, чистым и правильным французским языком, рассказал весьма много интересных подробностей о войсках, о дворе, во всё время своего рассказа старательно избегая заявления своего мнения насчет тех фактов, которые он передавал. На несколько времени Борис завладел общим вниманием, и Анна Павловна чувствовала, что ее угощенье новинкой было принято с удовольствием всеми гостями. Более всех внимания к рассказу Бориса выказала Элен. Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована положением прусской армии. Как только он кончил, она с своей обычной улыбкой обратилась к нему:
– Il faut absolument que vous veniez me voir, [Необходимо нужно, чтоб вы приехали повидаться со мною,] – сказала она ему таким тоном, как будто по некоторым соображениям, которые он не мог знать, это было совершенно необходимо.
– Mariedi entre les 8 et 9 heures. Vous me ferez grand plaisir. [Во вторник, между 8 и 9 часами. Вы мне сделаете большое удовольствие.] – Борис обещал исполнить ее желание и хотел вступить с ней в разговор, когда Анна Павловна отозвала его под предлогом тетушки, которая желала его cлышать.
– Вы ведь знаете ее мужа? – сказала Анна Павловна, закрыв глаза и грустным жестом указывая на Элен. – Ах, это такая несчастная и прелестная женщина! Не говорите при ней о нем, пожалуйста не говорите. Ей слишком тяжело!


Когда Борис и Анна Павловна вернулись к общему кружку, разговором в нем завладел князь Ипполит.
Он, выдвинувшись вперед на кресле, сказал: Le Roi de Prusse! [Прусский король!] и сказав это, засмеялся. Все обратились к нему: Le Roi de Prusse? – спросил Ипполит, опять засмеялся и опять спокойно и серьезно уселся в глубине своего кресла. Анна Павловна подождала его немного, но так как Ипполит решительно, казалось, не хотел больше говорить, она начала речь о том, как безбожный Бонапарт похитил в Потсдаме шпагу Фридриха Великого.
– C'est l'epee de Frederic le Grand, que je… [Это шпага Фридриха Великого, которую я…] – начала было она, но Ипполит перебил ее словами:
– Le Roi de Prusse… – и опять, как только к нему обратились, извинился и замолчал. Анна Павловна поморщилась. MorteMariet, приятель Ипполита, решительно обратился к нему:
– Voyons a qui en avez vous avec votre Roi de Prusse? [Ну так что ж о прусском короле?]
Ипполит засмеялся, как будто ему стыдно было своего смеха.
– Non, ce n'est rien, je voulais dire seulement… [Нет, ничего, я только хотел сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre рour le roi de Prusse. [Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем pour le roi de Prusse . (Непереводимая игра слов, имеющая значение: «по пустякам».)]
Борис осторожно улыбнулся так, что его улыбка могла быть отнесена к насмешке или к одобрению шутки, смотря по тому, как она будет принята. Все засмеялись.
– Il est tres mauvais, votre jeu de mot, tres spirituel, mais injuste, – грозя сморщенным пальчиком, сказала Анна Павловна. – Nous ne faisons pas la guerre pour le Roi de Prusse, mais pour les bons principes. Ah, le mechant, ce prince Hippolytel [Ваша игра слов не хороша, очень умна, но несправедлива; мы не воюем pour le roi de Prusse (т. e. по пустякам), а за добрые начала. Ах, какой он злой, этот князь Ипполит!] – сказала она.
Разговор не утихал целый вечер, обращаясь преимущественно около политических новостей. В конце вечера он особенно оживился, когда дело зашло о наградах, пожалованных государем.
– Ведь получил же в прошлом году NN табакерку с портретом, – говорил l'homme a l'esprit profond, [человек глубокого ума,] – почему же SS не может получить той же награды?
– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]