Пожлаков, Станислав Иванович

Станислав Пожлаков
Основная информация
Полное имя	Станислав Иванович Пожлаков
Дата рождения	4 января 1937(1937-01-04)
Место рождения	Мытищи, Московская область, РСФСР, СССР
Дата смерти	26 сентября 2003(2003-09-26) (66 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург, Россия
Страна	СССР СССР Россия Россия
Профессии	композитор, поэт, певец
Жанры	джаз
Награды

Станисла́в Ива́нович Пожлако́в (4 января 1937, Мытищи — 26 сентября 2003, Санкт-Петербург) — джазовый музыкант, композитор и исполнитель. Член Союза композиторов Санкт-Петербурга, Заслуженный деятель искусств России.

Биография

В детстве переехал в Ленинград. Единственный из четырёх детей в семье пережил блокаду.

В средней школе учился в одном классе с Юрием Сенкевичем. Параллельно обучался в музыкальной школе, затем — самостоятельно.
В 1958—1965 гг. руководил оркестрами Ленэстрады. Один из пионеров джаза в Ленинграде.

Творчество

О творчестве композитора на Центральном телевидении был снят документальный фильм «Лирическое настроение» (1975). Его песни были необыкновенно популярны, их включали в свой репертуар ведущие певцы советской эстрады: Эдита Пьеха, Эдуард Хиль, Людмила Сенчина, Муслим Магомаев, Майя Кристалинская, Аида Ведищева, Галина Ненашева, Мария Пахоменко, Тамара Миансарова, Лариса Мондрус и многие другие. Нередко их исполнял и сам автор — в искренней, трогательной манере («Остаюсь ленинградцем» и мн. др.).
Песни «Ребята с 70-й широты», «Топ-топ», «Колыбельная с четырьмя дождями», «Песня о добром человеке», «Песня о нежности», «Человек из дома вышел» стали классикой советской эстрады 1960-х—1970-х гг.

Примечательно, что к наследию С. И. Пожлакова обращался легендарный рок-музыкант Егор Летов. Им были подготовлены две кавер-версии произведений Пожлакова («Песня красноармейца», альбом «Звездопад» (2002) группы «Гражданская оборона», а также «Зачем снятся сны» — бонус-трек к одноименному альбому 2007 г.). Летов называл Пожлакова одним из крупнейших мелодистов второй половины ХХ века.
В свою очередь, в беседе с журналистом Сергеем Сверчковым Станислав Пожлаков очень позитивно отозвался о летовской версии «Песни красноармейца». Это было последнее интервью выдающегося композитора — оно вышло в эфир Радио «Петербург» в начале сентября 2003 года.

Последние годы жизни

В последние годы жизни композитор тяжело болел (практически не мог самостоятельно передвигаться) и сильно нуждался, но при этом продолжал работать над новыми песнями, преимущественно на свои стихи.
В сентябре 2003 года группа мастеров искусств обратилась к тогдашнему губернатору Санкт-Петербурга Валентине Матвиенко с просьбой оказать композитору материальную помощь и содействие в лечении. Высказывалась также идея организовать в честь 50-летия начала творческой деятельности Пожлакова благотворительный вечер для сбора средств на лечение композитора. В просьбе было отказано без объяснения причин.

19 сентября 2003 года С. Пожлаков сообщил, что закончил работу над песней «Ночь окутала город родной» на собственные стихи. Песню мастер хотел предложить для исполнения Детскому хору Петербургского телевидения и радио. Впоследствии ноты и стихи найдены не были.

Смерть

26 сентября 2003 года тело Станислава Ивановича было обнаружено соседями, зашедшими в его квартиру на ул. Фрунзе, дверь в которую была открыта несколько дней. По мнению народного артиста России Эдуарда Хиля (близкого друга Пожлакова) смерть Станислава Ивановича могла носить насильственный характер. Обстоятельства гибели композитора так и остались невыясненными.

Похоронен на Сестрорецком кладбище.

Сочинения

• Музыка к нескольким кинофильмам, в том числе:

  1969 — Сотвори бой

  1969 — Эти невинные забавы (режиссёр — Август (Аугустас) Балтрушайтис)

  1972 — Идущие за горизонт

  1972 — Боба и слон (режиссёр — Август (Аугустас) Балтрушайтис)

  1973 — Кортик

  1973—1974 — Бронзовая птица

  1974 — Пятёрка за лето

  1975 — Шаг навстречу

  1975 — Лесные качели

  1976 — Всего одна ночь (режиссёр — Иосиф Шульман)

  1976 — Дикий Гаврила (режиссёр — Леонид Макарычев)

  1982 — Вот опять окно… (режиссёр — Лев Цуцульковский)

  1991 — Свеча (режиссёр — Анатолий Кудрявцев)

• Музыка для двух программ мюзик-холла:

  1967 — «Нет тебя прекрасней»

  1975 — «От сердца к сердцу»

• Музыка к мюзиклу «Сирано де Бержерак»
• Оперетта «Гори, гори, моя звезда»
• [pozlakov.narod.ru/ Песни С. Пожлакова на сайте Красная книга российской эстрады]

Ссылки

• [popsa.info/bio/364/364b.html Биография С. Пожлакова на сайте Popsa.info]
• [kp.ru/daily/23131/23807/ Они сидели за одной партой. И умерли в один день…]
• [pozlakov.narod.ru/ Мемориальный сайт]
• [blogs.pravda.com.ua/authors/okara/4bb9f8949aea0/ Окара А. Мерцающая звезда Станислава Пожлакова]

Отрывок, характеризующий Пожлаков, Станислав Иванович

Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.