Станко Черноевич
| Станко Черноевич Станко Црнојевић <tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1513 — 1530 | |||
| Рождение: | 1457 Черногория | ||
| Смерть: | 1530 Бушато, Черногория | ||
| Род: | Черноевичи | ||
| Отец: | Иван I Черноевич | ||
| Мать: | Гоислава Арианити | ||
Станиша «Станко» Черноевич (1457—1530) — османский правитель (санджакбей) Черногории (1513—1530). Третий сын князя Зеты Ивана и Гоислаы Арианити. Он сыграли большую роль в истории княжества Зета в пятнадцатом и первой половине шестнадцатого века. Также известен как Скендербег Станко Бушатлия.
Биография
Молодость
Чтобы показать свою лояльность и признание верховной власти нового турецкого султана, Иван I Черноевич в 1485 году отдал своего младшего сына Станишу в качестве заложника османскому султану Баязиду. Турки заставили его принять ислам и он получил новое имя — Скендербег.
Правление
После потери независимости черногорцы получили много проблем с турецкими властями. В этой ситуации, турки вспомнили потурченого Ивана-Скандербега, и только благодаря своей фамилии — Черноевичи провозгласили его в 1513 году как Санджака Черногории. Скандербег во время своего правления в Черногории был презираем черногорцами. Из-за своего угнетения и жадности в 1519 году черногорцы подняли восстание, но оно было подавлено, из-за турецкого военного вмешательства.
Конец жизни
После этих событий Скандербег остается у власти и правит со всей жестокостью до своей смерти в 1530 году.
Легенда
После прибытия в Черногорию, по преданию, Станко много раз был в деревне Бушато, за что и получил прозвище Бушатлия. Вероятно, поэтому его преемники назывались Бушатлии.
В XVIII веке великий визирь Скадарский Махмуд паша Бушатлия провел обширную военную кампанию в Черногории, заявив, что он прямой потомок Станиши Черноевича и что он прибыл в столицу Черногории Цетинье к «истокам своей семьи». В своей кампании Махмуд паша во время битвы при Крусах 1796 буквально потерял голову от руки Петра Петровича. Его голова была отрезана и страшный символ победы увезли в Цетинье.
Напишите отзыв о статье "Станко Черноевич"
Литература
- Редакција за историју Црне Горе, Историја Црне Горе, (Књига 2, том 2), Титоград, 1970.
- Редакција за историју Црне Горе, Историја Црне Горе, (Књига 3, том 1), Титоград, 1975.
- Историја Српског народа, књига II, Доба борбе за очување и обнову државе (1371—1537), Српска к њижевна задруга, Београд 1982.
- Родословне таблице и грбови српских династија и властеле, Београд 1991.
- Ердељановић Ј., Стара Црна Гора, Славољубље, Београд 1978.
- Црна Гора, Књижевне новине, Београд 1976.
- Станојевић с., Народна енциклопедија, књига IV, 1929.
Отрывок, характеризующий Станко Черноевич
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
