Имени Тараса Шевченко (станция)

Станция Имени Тараса Шевченко Гребёнка — Им.Тараса Шевченко
Одесская железная дорога
Дата открытия:	1876
Прежние названия:	«Бобринская»
Форма платформ:	прямая
Расположение:	Украина Украина, Смела
Расстояние до Киева:	212 км км
Код в АСУЖТ:	[osm.sbin.ru/esr/esr:420008 420008]
Код в «Экспресс-3»:	2208350
Станция Имени Тараса Шевченко на Викискладе</td></tr> </table> Имени Тараса Шевченко (укр. Імені Тараса Шевченка; ранее — «Бобринская») — узловая железнодорожная станция, расположенная в городе Смела Черкасской области Украины. Находится на пересечении линий Киев — Днепропетровск и Бахмач — Помошная — Одесса. Названа в честь украинского поэта Тараса Шевченко. Описание На станции расположены локомотивное, пассажирское и грузовое вагонные депо. К локомотивному депо приписаны тепловозы магистральные 2ТЭ10У и 2ТЭ10УТ, маневровые ЧМЭ3, также имеются колонны локомотивных бригад, работающих на пассажирских электровозах ЧС4 и ЧС8, следующих с поездами с Казатина и Киева до станций Пятихатки-Стыковая и Долинская/Тимково, где меняется род тяги. Незначительный объём работ бригады ТЧ Шевченко выполняют на электровозах ВЛ80Т депо Знаменка и электровозах ВЛ80С депо Котовск. Имеется филиал пригородного депо Христиновка, бригады которого работают на дизель-поездах Д1. История В 1872 году генерал-губернатор Дундуков-Корсаков был вынужден пойти на соединение Киево-Брестской и Харьковско-Николаевской железных дорог, что кончались станциями Фастов и Знаменка соответственно. С этой целью было образовано Общество Фастовской железной дороги. Общество планировало строительство железной дороги через район Новомиргород-Златополье, однако Министр путей сообщения граф Бобринский добился выполнения Устава Общества, которым было обязано проложить путь через Смелу с правом эксплуатации до 1957 года. На Бобринской было устроено депо на девять паровозов и сарай на 8 вагонов. Там же были: главная мастерская для ремонта паровозов и вагонов (сейчас Смелянский электромеханический завод), магазин для запчастей и материалов. Несмотря на низкий грузооборот, наличие станции дала быстрый импульс роста развития города и сокращение безработицы. Условия работы были чрезвычайно тяжелые — работали по 12 часов, а заработок получали по 80-90 рублей в год. Рабочие и стрелочники жили в тесных холодных бараках по две-три семьи вместе. Больницы у железнодорожников не было, поэтому приходилось пользоваться больницей графа Бобринского за плату. Накануне Первой мировой войны станция была переоборудована. В это время была построена железная дорога Одесса-Москва, и через станцию пошел поток поездов с юга в центр Российской империи. В 1897 году Фастовская железная дорога была поглощена Юго-Западной железной дорогой, а с 1936 года станция Бобринская стала станцией Одесской железной дороги. Второе переоборудование станция пережила в 1958-64 годах, тогда же на станции появилась электрификация. В 1991 году вошла в подчинение Украинских железных дорог. С 2005 по 2008 год на станции проходила реконструкция, в связи с открытием скоростной линии Киев — Днепропетровск. 13 сентября 2012 года локомотивное депо станции было награждено как лучше локомотивное депо в отраслевом соревновании первого полугодия 2012 года. Галерея D1-689-ER9P-377-Shevchenko.jpg Пригородные дизель и электропоезд на станции. Parovoz in Taras Shevchenko railway station 1.jpg Табличка. Вокзал ст. ім. Т. Шевченка.jpg Здание вокзала. Залізничний вокзал, Сміла.JPG Здание вокзала со стороны города. Пам'ятник паровозу на станції імені Тараса Шевченка.jpg Памятник паровозу на станции. Напишите отзыв о статье "Имени Тараса Шевченко (станция)" Примечания Ссылки [www.uz.gov.ua/index.php?m=services.transppl.servvokzal.servod&f=Doc.View&p=Shevchenko&lng=uk Станция на официальном сайте Украинских железных дорог]

Отрывок, характеризующий Имени Тараса Шевченко (станция)

– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.