Старая Уппсала
| Старая Уппсала швед. Gamla Uppsala | |
| 59°53′52″ с. ш. 17°37′51″ в. д. / 59.89778° с. ш. 17.63083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.89778&mlon=17.63083&zoom=9 (O)] (Я)Координаты: 59°53′52″ с. ш. 17°37′51″ в. д. / 59.89778° с. ш. 17.63083° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=59.89778&mlon=17.63083&zoom=9 (O)] (Я) | |
| Страна |  Швеция |
| Регион | Уппсала |
Ста́рая Уппса́ла (швед. Gamla Uppsala) — крупнейший культовый и политический центр языческой Скандинавии, ныне сельский приход на северной окраине Уппсалы в Швеции. В 1991 году Старая Уппсала насчитывала 16 231 прихожан.
Содержание
Политический центр
В шведской историографии Старую Уппсалу принято считать резиденцией королей полулегендарной династии Инглингов, которая правила свеями начиная c III—IV вв. В средние века Старая Уппсала была крупным поселком, восточная часть которого, вероятно, являлась центром сети коронной собственности — Достояние Уппсалы, посредством которой конунг осуществлял административную и фискальную власть. В западной части поселка находились сами владения конунга (швед. kungsgården)[1].
С ранних времен до средних веков в конце февраля — начале марта в Старой Уппсале проводился Общесвейский Тинг[2]. Согласно Закону Уппланда летом на нём конунг объявлял о сборе лейданга, определялись команды и командиры. Тинг проводился совместно с языческим праздником Дисаблот и ежегодной ярмаркой Дисатинг, которая проводится и сегодня[3].
В эпоху викингов (IX век) центр шведской государственности переместился сначала в Бирку-Ховгорден, а затем — в Сигтуну, однако свейского правителя по традиции называют «конунгом Уппсалы» и довольно поздние источники, включая Инглингатал (Ynglingatal), Сагу об Инглингах (Ynglinga saga), Закон Западного Готланда (Västgötalagen) и Гутасагу (Gutasaga).
Курганы Уппсалы
Из сохранившихся памятников языческой старины наиболее примечательны три огромных кургана, в которых, по преданию, были погребены свейские конунги V—VI вв. Они издревле приковывали внимание шведских историографов. В XIX веке распространялось воззрение, что курганы естественного происхождения, и для устранения всех сомнений король Карл XV дал согласие на проведение их раскопок.
Археологические исследования подтвердили, что Уппсала V—VI вв. представляла собой политический центр всего Уппланда, а курганы носят погребальный характер. Из них были извлечены усыпанные драгоценностями мечи франкской работы, происходящие из Средиземноморья шахматы из слоновой кости, а также удивительной формы шлем, единственный аналог которого был найден в Саттон-Ху на юго-восточном побережье Англии.
Культовый центр
Уппсала была главным языческим центром в Швеции. Культовое значение Уппсалы зиждилось на огромном капище, последний расцвет которого пришёлся на 1070—1080-е гг. Один из современников, Адам Бременский, описывает капище как «золотой храм», в котором были выставлены великолепные деревянные идолы богов Асов: Тора, Одина и Фрейра.
Саксон Грамматик полагал, что в древности в Уппсале находилась резиденция Одина, Снорри же Стурлусон приписывает устройство капища Фрейру. Датский хронист и исландский поэт сходятся в том, что именно Фрейр учредил в Уппсале блот, подробное описание которого приводится у Адама. После умерщвления девяти тварей мужского пола их окровавленные тела вывешивали на деревьях соседней священной кущи. Со слов бременского хрониста, повешенные бок о бок люди, псы и кони представляли жуткое зрелище.
Прекращение жертвоприношений и разрушение капища традиционно приписывается Св. Олафу, хотя более вероятно, что окончательное крещение Уппсалы произошло не раньше правления Инге I (ок. 1087 года).
Христианская Уппсала
С целью искоренения языческих традиций, по велению папы римского, Уппсалу сделали сильным христианским центром. В 1164 году был создан Римско-католический архидиоцез Уппсалы и был рукоположен первый в Швеции архиепископ, примас шведских католиков, им стал цистерцианский монах Стефан из монастыря Альвастра.
В 1240 году кафедральная церковь сгорела, в 1287 году началось строительство нового Кафедрального собора, которое продолжалось около 150 лет и только в 1435 году состоялось торжественное открытие и освящение Уппсальского Кафедрального собора. В XVIII и XIX веке собор перестраивался, так что от оригинального средневекового стиля собора сохранились лишь кирпичные стены. Ныне он является национальной святыней, одним из самых больших соборов в Северной Европе и самым большим в Скандинавии.
В связи с запустением древнего центра в 1273 году архиепископ Уппсальский перебрался чуть южнее, в Эстра-Арос (швед. Östra Aros), которое в связи с этим было переименовано в Уппсалу. Место, где город находился до этого, с тех пор называется Старой Уппсалой.
Напишите отзыв о статье "Старая Уппсала"
Примечания
- ↑ Nationalencyklopedin (1992)
- ↑ Folin, Nina (2001), [histvarld.historiska.se/histvarld/sok/artikel.asp?id=20990 "Landsting"], Medeltidens ABC, Swedish Museum of National Antiquities, ISBN 91-518-3926-1, <histvarld.historiska.se/histvarld/sok/artikel.asp?id=20990>
- ↑ [runeberg.org/nfbf/0272.html Nordisk familjebok].
Ссылки
Отрывок, характеризующий Старая Уппсала
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.
Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
