Старая башня
| Старая башня | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: | |
| Дата первой публикации: |
1908 |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Старая башня» — рассказ русского писателя Алексея Николаевича Толстого, написанный в 1908 году. Первый рассказ Алексея Толстого.[1]
Содержание
Публикация
Впервые рассказ был опубликован в журнале «Нива» 21, май 1908. В новой редакции рассказ вошёл в сборник «Гамаюн» (1911, издан в пользу пострадавших от землетрясения в Семиреченской области). В этом издании концовка рассказа была переработана; целью была реалистическая мотировка финала[2].
Сюжет
У инженера Бубнова собрались гости. Во время праздника Бубнов рассказывает историю о том, как умер бывший владелец местного завода. В тот день князь Пышков (владелец завода) устроил очередной пир для работников и простого народа. Неподалёку, посреди озера, находилась башня, построенная во время набегов башкиров и предназначенная для защиты от них. Когда князь Пышков пустился танцевать, со стороны озера задул сильный ветер, и часы на башне вдруг забили. Князь остановился, замотал головой и упал мёртвый. С тех пор часы бросили заводить, однако, каждый раз, когда должно произойти несчастье, часы бьют ровно три раза.
Учительница Лялина, услышав этот рассказ испугалась, вздрогнули и остальные. Только новоприбывший инженер Труба не воспринял эту историю всерьёз и заявляет, что на следующий день пойдёт туда и проверит, нет ли призраков на башне. Лялина, которая была влюблена в Трубу, попросила его не делать этого. В неё был влюблён техник Петров, который в душе ненавидел Трубу.
На следующий день Труба бродил по почти пустому заводу. Один из мастеров объяснил ему, что ночью часы на башне пробили три раза, люди испугались и не хотят работать. Когда вечером колокол часов вновь пробивает три удара, Труба окончательно решает пойти к башне и снять колокол. Бубнов и Лялина остаются ждать его. Труба берёт лодку и по озеру добирается до островка, на котором стоит башня. Он заходит в башню и видит, что кто-то завёл часы, маятник которых неутомимо работал. Труба поставил свечу на стол и принялся отвинчивать болты колокола. В этот момент свеча погасла и чьи-то крепкие руки схватили Трубу сзади под грудь и прижали к решётке. Труба, пытаясь освободиться, слишком сильно опёрся на решётку, она хрустнула, и он упал на камни.
Анализ
Толстой вдохновился на написание рассказа, когда был на Невьянском металлургическом заводе в Урале. На заводе Толстой проходил практику после окончания 4-го курса Технологического института в мае 1905 года.[2] Тогда по России прокатилась волна стачек и бойкотов, в стороне от них не оказался и завод. На этом фоне разворачивается действие рассказа.
Бой часов, который является причиной забастовки рабочих завода, является символом, отображающим причину реальных беспокойств в стране[2]. Таким же символом является мистическая смерть Трубы, который пытался снять колокол — причину страха людей.
В исправленной версии рассказа от 1911 года всё ведёт к тому, что это техник Петров убил Трубу из ревности.[2] Особенно подчёркивается ненависть Петрова к своему удачливому конкуренту. В первой версии рассказа роль Петрова ограничивалась лишь злостью по отношению к инженеру.
Напишите отзыв о статье "Старая башня"
Примечания
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Старая башня
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.
В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
