Стара-Любовня

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Стара-Любовня
Stará Ľubovňa
Герб
Страна
Словакия
Край
Прешовский
Район
Координаты
Первое упоминание
Город с
Площадь
30,8 км²
Высота центра
545 м
Население
16 334 человек (2012)
Часовой пояс
Телефонный код
+421 52
Почтовый индекс
064 01
Автомобильный код
SL
Официальный сайт
[www.staralubovna.sk ralubovna.sk]
Показать/скрыть карты

Ста́ра-Лю́бовня[1] (словацк. Stará Ľubovňa, польск. Lubowla, нем. Altlublau, венг. Ólubló) — город в восточной Словакии на реке Попрад. Один из важных спишских городов. Население около 15 тыс. человек.

Стара-Любовня была первый раз упомянута в 1292 году как город Либенов. В 1364 году венгерский король Людовик I Великий даровал Стара-Любовне права королевского города. В 1412 в числе 16 спишских городов Стара-Любовня была отдана Польше как задаток за долг. В 1772 году после раздела Польши, Стара-Любовня снова входит в состав Венгерского королевства в составе Австрии.

Стара-Любовня — многонациональный город. Здесь живут словаки, русины, поляки, немцы, цыгане. Около трети верующих — униаты.





Достопримечательности

Города-побратимы

См. также

Напишите отзыв о статье "Стара-Любовня"

Примечания

  1. Чехия, Словакия // Атлас мира / сост. и подгот. к изд. ПКО «Картография» в 1999 г. ; отв. ред.: Т. Г. Новикова, Т. М. Воробьёва. — 3-е изд., стер., отпеч. в 2002 г. с диапоз. 1999 г. — М. : Роскартография, 2002. — С. 96—97. — ISBN 5-85120-055-3.</span>
  2. [www.nowysacz.pl/ru/ Города побратимы Нового Сонча]. Проверено 3 июня 2009. [www.webcitation.org/618HVTu0A Архивировано из первоисточника 22 августа 2011].
  3. </ol>

Ссылки

  • [www.staralubovna.sk Сайт города Стара-Любовня]
  • [www.castles.sk/index.php?castle=108 Крепость Стара-Любовня]


Населённые пункты района Стара-Любовня

Отрывок, характеризующий Стара-Любовня

– Отчего же не умываться, это не чисто, – сказал князь Андрей; – напротив, надо стараться сделать свою жизнь как можно более приятной. Я живу и в этом не виноват, стало быть надо как нибудь получше, никому не мешая, дожить до смерти.
– Но что же вас побуждает жить с такими мыслями? Будешь сидеть не двигаясь, ничего не предпринимая…
– Жизнь и так не оставляет в покое. Я бы рад ничего не делать, а вот, с одной стороны, дворянство здешнее удостоило меня чести избрания в предводители: я насилу отделался. Они не могли понять, что во мне нет того, что нужно, нет этой известной добродушной и озабоченной пошлости, которая нужна для этого. Потом вот этот дом, который надо было построить, чтобы иметь свой угол, где можно быть спокойным. Теперь ополчение.
– Отчего вы не служите в армии?
– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.