Старовавилонский период

История Древней Месопотамии
Хронология
Периодизация:
· Север  · Юг
· Период Гавры  · Урукский период,         Период Джемдет Наср
· Период Ниневии V  · Раннединастический период
·  · Аккадский период
·  · Период III династии Ура
· Староассирийский период  · Старовавилонский период
· Среднеассирийский период  · Средневавилонский период
· Новоассирийский период  · Нововавилонский период

Старовавило́нский пери́од — эпоха в истории Древней Месопотамии, датируемая XX—XVI веками до н. э. (ок. 2003 — ок. 1595 гг. до н. э. согласно средней хронологии). Выделяется для южной части региона, долины Диялы и отдельных районов Среднего Евфрата (государство Мари); в других землях Северной Месопотамии, а также в Восточной Анатолии ей в основном соответствует староассирийский период. Старовавилонская эпоха характеризуется политическими и культурными изменениями, обусловленными крушением Державы III династии Ура, расселением амореев и возвышением государственного образования с центром в Вавилоне. В археологии этот период совпадает с эпохой средней бронзы. В узком смысле под старовавилонским периодом подразумевают лишь время существования одноименного царства (XIX—XVI века до н. э.).

Территориальные рамки, хронология и периодизация

Периодизация истории Древней Месопотамии отчасти совпадает с этапами в развитии аккадского языка. Для рассматриваемой эпохи характерно существование языковых форм, объединяемых в рамках так называемого старовавилонского диалекта. На этом диалекте написаны источники, происходящие, в основном, из Нижней Месопотамии (Шумера и Аккада), но также обнаруженные и в долине реки Диялы (государство Эшнунна) и в некоторых районах Среднего Евфрата (государство Мари). Этими находками и обусловлены территориальные рамки рассматриваемой эпохи. Условными хронологическими границами старовавилонского периода являются: с одной стороны — падение Ура (ок. 2003 г. до н. э.), с другой — захват Вавилона войсками Хеттского царства (ок. 1595 г. до н. э.). Для установления абсолютных дат важнейшее значение имеют данные о гелиакальном восходе Венеры, приведённые в одной из табличек, датируемой 8-м годом правления вавилонского царя Аммицадуки. Имеется несколько вариантов вычисления точной даты этого события, на основании которых строится несколько вариантов хронологии; в отечественной литературе используется средняя хронология. Старовавилонский период обычно разделяется на два этапа: I старовавилонский период (чаще период Исина и Ларсы) и II — собственно старовавилонский период, что порой приводит к разночтениям.

Политическая история

Предыстория

Ослабление Шумеро-Аккадского царства вследствие внутренних противоречий наложилось на сложный внешнеполитический фон. Натиск соседних племён, в первую очередь амореев, усилился; в правление Ибби-Суэна держава начала стремительно утрачивать территории. Уже в 3-й год правления Ибби-Суэна отпала Эшнунна, затем — Лагаш, Умма, Ниппур и другие города. Мятеж сановника Ишби-Эрры, укрепившегося в Исине, серьёзно ухудшил положение центральной власти; Ишби-Эрра объявил себя царём Шумера и Аккада и стал захватывать города в самом сердце страны. Решающий удар нанесли недавно получившие независимость эламиты; опираясь на союз с хурритскими племенами они около 2003 г. до н. э. разрушили столицу державы, Ур, и низложили его III династию.

Период Исина и Ларсы (XX—XIX века до н. э.)

XX век до н. э. Преобладание Исина

Шумер и Аккад

С падением Ура столица Шумеро-Аккадского царства формально переместилась в Исин, а титулатура урских правителей перешла к Ишби-Эрре и его потомкам (I династия Исина). Достичь могущества времён III династии Ура царству уже не удалось; власть Исина не распространялась на ряд важнейших номов страны — таких как Лагаш, Умма и соседние с ними города, не говоря о центрах Верхней Месопотамии (за исключением Мари). Тем временем, земли Шумера и Аккада постепенно переходили под контроль различных племён амореев: племя ну́мхум расселилось в центре Нижней Месопотамии (недалеко от Ниппура); мутия́баль и ямутба́ла — вдоль Тигра и за Тигром; в Нижней Месопотамии также кочевали амнанум, я́хрурум и раба́бум, являвшиеся отдельными группами племён ханейцев и бини-ямина, обитавших на Среднем Евфрате. Ок. 1996 г. до н. э. Ишби-Эрра вернул контроль над Уром, а его преемник Шуилишу (1984—1975 гг. до н. э.) вновь сделал его столицей. Этот же царь и его преемник, Иддин-Даган (1974—1954 гг. до н. э.) совершали походы в долину Диялы, ненадолго покоряя местные государства. В правление Ишме-Дагана (1953—1935 гг. до н. э.) I династия Исина достигла пика могущества; впрочем, есть сведения, что от какой-то аморейской группы Ишме-Даган понёс серьёзное поражение под Кишем. В правление Липит-Иштара (ок. 1935—1924 гг. до н. э.) положение Шумеро-Аккадского царства осложнилось; некое аморейское племя (амнанум?) укрепилось в стратегическом важном городе Ларсе и нанесло поражение исинскому царю; со временем Гунгунум (ок. 1933—1906 гг. до н. э.), представитель этого племени, захватил Ур и принял титул «царь Шумера и Аккада». Преемник Гунгунума, Абисарихи (ок. 1906—1895 гг. до н. э.), на время отвоевал у исинского Ур-Нинурты (ок. 1924—1896 гг. до н. э.) значительную часть территории, но в последовавшей войне между Исином и Ларсой обе стороны понесли серьёзный ущерб и вступили в период внутренней нестабильности, чем воспользовались амореи.

Долина Диялы

Ещё до падения Ура области в долине Диялы стали отделяться от Шумеро-Аккадского царства. К началу старовавилонского периода в Эшнунне правила своя аккадская династия — потомки отложившегося от Ура Ильшуилии. Ещё одним важным центром этого времени было государство Дер. Амореи в этом регионе были представлены частью племени идама́рац (другая часть населяла долину реки Хабур), закрепившейся к северу от Диялы (до холмов Джебель-Хамрин), а также племенами мутия́баль и ямутба́ла, обитавшими вдоль Тигра и за Тигром; однако первое время местные правители относительно успешно сдерживали натиск кочевников. Особенно сильным было государство с центром в Эшнунне; уже преемник Ильшуилии, Нур-ахум, отстроил стены города, нанёс поражение хурритам и эламитам и захватил Тутуб. Преемники Нур-ахума — Кирикири и Билалама также успешно сдерживали натиск амореев, одновременно поддерживая союз с Эламом. Могуществу Эшнунны был нанесён удар со стороны Шумеро-Аккадского царства: Шуилишу ненадолго удалось подчинить это государство. Спустя короткое время Эшнунну захватил царь Дера Ануммуттаббиль. Ответный поход Иддин-Дагана привел к покорению Дера и подчинению части долины Диялы Шумеро-Аккадскому царству. Однако власть Исина здесь была непрочной: достаточно скоро бывший наместник Дера в Эшнунне, Уцуравассу, провозгласил себя независимым правителем и распространил свою власть на всю долину реки Диялы.

Средний Евфрат

Аморейские племена появились здесь ещё в предшествующую эпоху. В начале старовавилонского периода крупнейшими племенами здесь были: хане́йцы, бини-сим'áла и бини-ями́на; в долине реки Хабур кочевало племя идама́рац.

XIX век до н. э. Аморейские царства

Образование аморейских царств

В условиях общей политической нестабильности амореи стали подчинять своему влиянию города Нижней Месопотамии, образуя многочисленные царства с нечёткими границами, отличные по структуре от традиционных шумеро-аккадских «номов». На севере Нижней Месопотамии (область Аккад), вероятно в самом начале XIX в. до н. э. возникло аморейское царство, включавшее Киш и предположительно Сиппар; около того же времени племя мутиябаль могло принять участие в создании сильного царства в округе Казаллу и Марада; неподалёку сформировалось государство с неизвестным центром (Элип? Акшак?), руководимое так называемой «династией Мананы»; ок. 1895 г. до н. э. племя яхрурум захватило Вавилон. На юге Нижней Месопотамии (область Шумер) племя рабабум создало царство Кисура—Шуруппак, а племя амнанум ок. 1865 г. до н. э. закрепилось в Уруке. Эфемерные аморейские образования возникали также и в долине Диялы.

Шумер: преобладание Ларсы

Укрепление царств Ларсы, Киша, Казаллу и дальнейшее продвижение амореев — нанесли сильный удар по влиянию I династии Исина. Несмотря на временный захват Бур-Сином II Ларсы, действие пастушеских племён в северных номах свело этот его успех на нет. Аккад для Исина был потерян, власть местных царей за пределами родного нома отныне распространялась фактически лишь на Ниппур. Царь Ларсы Суму-Эль (ок. 1895—1866 гг. до н. э.), преемник Абисарихи, нанёс поражение царствам Киша и Казаллу, оставив Исин в тылу, захватил у последнего Ниппур, подчинил ряд других территорий в Шумере и принял прижизненное обожествление; отныне роль сильнейшего политического центра Шумера перешла к Ларсе. В правление Нур-Адада (ок. 1866—1850 гг. до н. э.) царство Ларсы пережило разрушительный набег неизвестных врагов и катастрофическое наводнение; в результате потрясений она потеряла часть территорий; возможно, что уже тогда аморейское племя амнанум захватило Урук, где закрепился некий Синкашид и его потомки. В правление Син-иддинама (ок. 1850—1843 гг. до н. э.) войска Ларсы совершили поход в долину Диялы, разрушив часть местных городов, и нанесли поражение престарелому Суму-ла-Элю, царю Вавилона. Син-иддинам отчасти восстановил влияние своего царства, однако после смерти этого правителя ослабление Ларсы продолжилось, чем воспользовались её соседи; против нового царя, Син-икишама, выступили Исин, Казаллу и Элам. Син-икишам сумел нанести поражение Казаллу и временно захватить этот город, однако исинский царь Замбия отвоевал у Ларсы Ниппур. Последовавший около 1836 г. до н. э. переворот возвёл на престол Ларсы Цилли-Адада, который смог вернуть Ниппур, но в последовавшей войне против царя Казаллу Мутибала потерял независимость; Ларса была захвачена войсками Казаллу. Против Мутибала и Цилли-Адада выступило племя ямутбала, вождь которого Кудурмабуг заключил союз с вавилонским царём Сабиумом. Нанеся поражение племени мутиябаль, Кудурмабуг поставил царём Ларсы своего сына Варад-Сина, а сам продолжил расширение территорий. В конце 30-х — начале 20-х гг. XIX в. до н. э. в Шумере продолжалась борьба ямутбалы и подконтрольных ей Ларсы и Ура против царей Исина; в конечном счёте последние потеряли Ниппур, но вероятно приобрели область Казаллу.

Аккад: возвышение Вавилона

С ослаблением Исина, Аккад стал ареной нескончаемых войн между аморейскими племенами и царствами. В эту борьбу регулярно включались и южные государства, прежде всего Ларса. Так, в первой половине XIX века царь Абисарихи нанёс поражение государствам Киша и Казаллу. Далеко идущие последствия имело подчинение племенем яхрурум периферийного, но стратегически важного города Вавилон, откуда можно было со сравнительно меньшей затратой воинских сил контролировать верховья важнейших каналов, питающих всю Нижнюю Месопотамию. Уже вождь Сумуабум одновременно укреплял этот город и вёл войны с соседями, среди которых главным противником на долгие годы стало царство Казаллу. На начало XIX в. до н. э. приходится масштабный конфликт или череда столкновений с участием Казаллу, Ларсы, Киша, «династии Мананы», Вавилона и других образований. Подробности и последовательность этих событий неясны, однако источники упоминают о победе ларсского Суму-Эля над войсками Казаллу и Киша, со временем исчезают надписи и датировочные формулы царей аморейской династии Киша (Ашдуниярим, Аби-x-x, Явиум), титул «царь Киша» принимают представители «династии Мананы» (Абди-Эрах и др.), вавилонский царь Сумуабум (ок. 1895—1881 гг. до н. э.) захватывает Дильбат, Элип/Кибальмашду и наносит поражение Казаллу. Поражение крупнейших аморейских царств Аккада вывело Вавилон на лидирующие позиции в этой области. В правление Суму-ла-Эля (ок. 1881—1845 гг. до н. э.), царя Вавилона, возобновилась война этого государства с Казаллу, которая шла с переменным успехом: царь Казаллу Алумбиуму несколько раз отвоёвывал у Суму-ла-Эля Дильбат, но Вавилон смог закрепить этот город под своей властью. В 12-й год своего правления Суму-ла-Эль подчинил Киш; Сиппар попал в зависимость от вавилонского царя. Новый правитель Казаллу, Яхцир-Эль, возобновил военные действия, однако Суму-ла-Эль нанёс поражение армии Казаллу, ненадолго захватил сам город и изгнал Яхцир-Эля оттуда. Победы Суму-ла-Эля сделали Вавилон сильнейшим государством в области Аккад. Тем временем, ослабление Ларсы привлекло внимание местных племён и царств, особенно Казаллу и связанного с ним племени мутиябаль. В процессе войн с Ларской, царь Казаллу Мутибал даже смог захватить этот город, однако столкнулся с противодействием племени ямутбала (вождь Кудурмабуг), заключившего союз с Вавилоном (царь Сабиум). В результате продолжения конфликта племя мутиябаль потерпело поражение, Казаллу подвергся разрушениям и сошёл с исторической сцены. К концу 20-х гг. бесспорным лидером в Аккаде было Вавилонское царство; закрепление этого статуса позволило его правителям обратить взор на юг, в Шумер.

Долина Диялы: борьба за влияние и консолидация региона

В первые десятилетий XIX в. до н. э. регион представлял собой конгломерат многочисленных и, часто, эфемерных образований. Их центрами были города: Эшнунна, Тутуб, Малгиум, Шадуппум, Узарлулу, Неребтум, Диниктум, Шадлаш и др. Наиболее значимыми были Эшнунна, Малгиум и особое аморейское государство в низовьях Диялы. В середине XIX века до н. э. царь Ларсы Син-иддинам нанёс поражение Малгиуму и разрушил часть городов в области Эшнунны. В середине — второй половины XIX в. до н. э. сильнейшими соперниками в борьбе за лидерство в регионе были Эшнунна (цари Белакум, Ибаль-пи-Эль I, Ипик-Адад II) и особое государство в низовьях Диялы (цари Хамми-душур и Син-абушу); в результате борьбы между этими образованиями, победа осталась за Эшнунной. С правлением Ипик-Адада II связана консолидация региона Диялы вокруг этого царства: датировочные формулы этого правителя повествуют о захвате как местных и северомесопотамских городов: Уннина, Ишме-Ашшур, Аррапха, Гасур (Нузи), Неребтум, Дур-Метуран, Рапикум, Халеб, о контроле над городами Варум и Тутуб. К концу XIX в. до н. э. Эшнунна превратилась в крупное и влиятельное государство.

(II) Старовавилонский период (XVIII—XVI века до н. э.)

Борьба за гегемонию в Месопотамии

Противоборство Вавилона и Ларсы

Ок. 1813 г. до н. э. престол Вавилона занял Син-мубаллит (ок. 1813—1793 гг. до н. э.); он первым из правителей этого царства организовал масштабную кампанию по расширению своих владений на юг. Главным противником Вавилона в Шумере была Ларса, где ещё ок. 1823 г. до н. э. Кудурмабуг возвёл на престол своего второго, малолетнего сына — Рим-Сина (ок. 1823—1763 гг. до н. э.). Син-мубаллит смог создать крупную коалицию против Ларсы, куда вошли: Исин (царь Дамик-илишу I), Урук, контролируемый родственным вавилонским царям племенем амнанум (царь Ираданене), Рапикум, располагавшийся на Среднем Евфрате, и какая-то часть амореев. Первоначально успех как будто был на стороне коалиции: Дамик-илишу I отвоевал у Ларсы Ниппур; однако затем Рим-Син перешёл в наступление. Ок. 1809 г. до н. э. он занял Пи-Наратим (на юге, у залива), а в следующем году нанёс поражение коалиции; царь Урука Ираданене попал в плен, Дамик-илишу I потерял Ниппур, а Син-мубаллит отказался от открытого противостояния Ларсе. Ок. 1803/02 Рим-Син ликвидировал эфемерное царство в Кисуре и тогда же занял Урук, где после пленения Ираданене правил некто Анам. В союзе с Рим-Анумом, царём Малгиума Рим-Син нанёс поражение противникам на востоке и присоединил Дер. К концу XIX в. до н. э. под властью Ларсы оказался практически весь Шумер (за исключением Исина), а Рим-Син принял прижизненное обожествление. В Аккаде Син-мубаллит установил контроль над Марадом, но ок. 1800 г. до н. э. произошёл какой-то пограничный конфликт между Вавилоном и Ларсой, в результате которого Син-мубаллит вероятно потерпел поражение и был вынужден присоединиться к царю Ларсы в его борьбе против Исина. В 1797 г. до н. э. Син-мубаллит занял Исин, однако Дамик-илишу I смог вернуть свою столицу. Рим-Син тем временем продолжал захват крепостей противника и ок. 1794/93 г. до н. э. ликвидировал Исинское государство, придав этому событию облик воссоединения с царством Шумера и Аккада. Ко времени ок. 1787/86 гг. до н. э. относится новый конфликт между Ларсой и Вавилоном. Царь Хаммурапи (ок. 1793—1750 гг. до н. э.), сын Син-мубаллита смог захватить Исин и Урук, вплотную приблизившись к столице ямутбалы, однако уже в следующем году Рим-Син нанёс поражение вавилонским войскам и принудил Хаммурапи к миру. Тем временем политическая ситуация к северу от Шумера и Аккада сильно изменилась. В Верхней Месопотамии Шамши-Адад I, выходец из аморейского племени ханейцев, создал крупную державу, оказывавшую влияние на соседние регионы; к северо-востоку от Ларсы и Вавилона продолжало расширяться царство Эшнунны.

Литература

• [dfiles.ru/files/1zc6c1yd9 История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Ч. 1. Месопотамия] / Под ред. И. М. Дьяконова. — М.,: Наука, 1983. — 534 с. — 25 050 экз.

См. также

Древневавилонское царство

Отрывок, характеризующий Старовавилонский период

На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.