Старомосковский извод церковнославянского языка

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Старомосковский извод церковнославянского языка — наименование московской редакции (извода) церковнославянского языка среднего периода. Существовал в XIV—XV века[1]. Сохраняется до настоящего времени в книжной традиции староверия. В Русской православной церкви был заменён синодальным (или новоцерковнославянским изводом) в середине XVII века, в ходе книжной справы патриарха Никона.

Сформировался на основе древнерусского извода церковнославянского языка после церковно-политического разделения восточнославянской территории на Московскую Русь и Литовскую Русь. Новое направление реформирования церковнославянского языка поддерживалось и пропагандировалось в Москве митрополитом Киприаном, который трудился над исправлением Псалтыри, Служебника, переводил гимнографические тексты.



См. также

Напишите отзыв о статье "Старомосковский извод церковнославянского языка"

Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Старомосковский извод церковнославянского языка

Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.