Старообрядческий богословский институт

Московский старообрядческий богословский институт
Здание старообрядческого богословско-учительского института использовалось по назначению только 3 года
Прежнее название	Московский старообрядческий богословский институт
Год основания	1911
Тип	среднее специальное учебное заведение
Юридический адрес	улица Смирновская, дом 1а

К:Учебные заведения, основанные в 1911 году

Старообря́дческий богосло́вский учи́тельский институ́т — православное богословское учебное заведение Русской православной старообрядческой церкви, действовавшее в Москве с 1911 по 1918 год; возобновлено в 1990-е годы с названием Московское старообря́дческое духо́вное учи́лище (сокращённо МСДУ).

Основной задачей МСДУ является подготовка церковных кадров — грамотных уставщиков и головщиков, а также образованных христиан, способных преподавать в воскресных школах, заниматься различной церковной и общественной деятельностью.

История

В 1905 году издание указа Николая II «Об укреплении начал веротерпимости» привело к расцвету «древлего благочестия»: создавались новые общины, строились новые храмы, открывались приходские школы. Возникла потребность в грамотных священнослужителях и преподавателях для школ, в учебном заведении, которое бы их готовило.

В апреле 1908 года было разрешено открывать педагогические курсы для подготовки старообрядческих учителей и учительниц начальных училищ. 10 июня 1909 года в Николо-Ямском тупике в доме Рогожской общины Московское старообрядческое общество совместно с Союзом начетчиков открыло курсы для подготовки народных учителей. В октябре 1909 года ряд известных старообрядцев предложили открыть в Москве первую старообрядческую учительскую семинарию в память о 10-летии старообрядческих съездов.

В 1910 году была создана комиссия, разработавшая программу открытия в Рогожской общине шестиклассного института для подготовки учителей и священников.

14 октября 1911 года Совет Министров разрешил открыть в Москве Старообрядческий богословско-учительский институт. В том же году решением совета старообрядческой общины на Рогожском кладбище (председатель Пуговкин И. А.; товарищи председателя — Рябушинский П. П., Кузнецов С. М.; почетные члены — архиепископ Московский Иоанн (Картушин), епископ Рязанский и Егорьевский Александр (Богатенко) и Морозова Ф. Е.) был основан Старообрядческий богословский институт с шестилетним сроком обучения как специальное учебное заведение, готовящее кадры для Русской православной старообрядческой церкви.

10 (23) сентября 1912 года состоялось открытие Старообрядческого богословско-учительского института в доме общины Рогожского кладбища в Николо-Ямском тупике.

Обучение в институте было рассчитано на 6 лет: 4 курса общеобразовательные и 2 специальные, богословско-педагогических. В первые четыре года изучались: катехизис, история Церкви и старообрядчества, славянский, греческий и немецкий языки, история, география, физика, логика, психология, основы иконописи. На двух специальных курсах изучались богословие, церковное право, педагогика и др. С переходом в собственное помещение планировалось открытие иконописного класса, мастерских по дереву, металлу и коже.

Преподавательский состав института состоял из 10 человек. Среди них были известные в старообрядческой среде лица: преподаватель Закона Божия поп Ф. М. Гусляков (из бывших противоокружников), один из создателей старообрядческого журнала «Слово Церкви», преподаватель церковной истории и катехизиса — Фёдор Мельников, преподаватель русского языка — Чехов Н. В., преподаватель немецкого языка — Яков Карлович Фридрихсон и др. 10 (23) сентября 1912 года первым ректором (директором) института стал Александр Рыбаков, а почетным блюстителем С. П. Рябушинский. Плата за обучение составляла 30 руб в месяц + 10 руб за учебники и 12,50 руб за общежитие. Существовала специальная стипендия графа С. Ю. Витте (по свидетельству Ф. Е. Мельникова, «мыслившего преобразовать господствующую церковь по типу старообрядческой» и готового самому перейти в старообрядчество «если бы этому обстоятельству не препятствовало его общественное положение на государственной службе»), а также стипендия сенатора Н. С. Таганцева.

В марте 1913 года на общем собрании членов общины Рогожского кладбища был заслушан доклад об отводе под строительство нового здания института земли, пожертвованной некогда Клейменовой. Для сооружения нового здания была образована строительная комиссия, в состав которой входили известные старообрядцы Г. М. Кузнецов (председатель), С. П. Рябушинский, Т. С. Морозов и др. Наиболее приемлемым оказался проект двухэтажного здания, выполненный архитектором Федором Алексеевичем Ганешиным, имевшим солидный опыт проектирования доходных домов, крупных торговых и промышленных сооружений.

Было решено к весне 1914 года выстроить целиком учебный корпус института и здание общежития на 100 мест. Однако сбор средств затянулся, и торжество закладки здания института состоялось только 27 апреля 1914 года.

Новое здание института должно было быть построено к 10 сентября, но начавшаясь Первая мировая война смешала все планы. Строителей призвали в армию. Не удалось открыть два последних класса, поскольку учеников 4-го класса призвали на военную службу.

На 1 января 1915 года в институте обучалось 80 человек от 12 до 22 лет: на 1-м курсе — 26 человек, на 2-м — 27 и на 3-м — 27 студентов. Двое студентов числились как беспоповцы.

28 сентября 1915 года старообрядческий институт переехал наконец в новое здание.

В сентябре 1917 года институт был преобразован в среднее учебное заведение — учительскую семинарию нового типа с четырьмя основными классами и двумя подготовительными, готовившую к поступлению в университет.

Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви по сути поставил вне закона духовное образование в Советском государстве, и в 1918 году институт был закрыт большевиками.

Затем в здании начали работу образовательные учреждения: мужская и женская школы, средняя общеобразовательная, неполная средняя, входящие в состав Рогожско-Симоновского, Таганского, Ждановского районов.

В 1930 году школе был присвоен № 459. По 1948 год — это средняя школа Таганского района. С 1960 года реорганизуется в восьмилетнюю школу. С 1987 — полная средняя общеобразовательная школа №459.

В 2011 году Приказом Департамента образования города Москвы здание возвращено Церкви в безвозмездное и бессрочное пользование.

Московское старообрядческое духовное училище

Старообрядческое духовное училище
(МСДУ)
Год основания	2004
Конфессия	православие (старообрядчество)
Церковь	Русская православная старообрядческая церковь
Ректор	А. И. Шатохин
Юридический адрес	Москва, ул. Рогожский посёлок, д. 29, стр. 10

К:Учебные заведения, основанные в 2004 году

В 1996 году на Рогожском было создано Старообрядческое духовное училище, первый выпуск которого состоялся в 1998 году. Затем в деятельности училища снова был большой перерыв.

Когда в феврале 2004 года на пост предстоятеля Русской Православной Старообрядческой Церкви был избран митрополит Андриан (Четвергов), был вновь поставлен вопрос о восстановлении духовного училища и усилении образовательной работы. На Совете Митрополии, состоявшемся в феврале того же года, было принято решение о создании Учебного совета при Московской Митрополии. Само училище начало свою работу 1 сентября 2004 года. Эта дата и считается первым днем работы восстановленного духовного училища Русской Православной Старообрядческой Церкви.

После назначения в 2005 году его директором протоиерея Евгения Чунина и завучем известного историка, религиоведа, специалиста по истории восточного христианства и Византии Алексея Муравьёва в деятельности училища были достигнуты несомненные успехи. Поскольку А. В. Муравьев преподавал в Свято-Тихоновском богословском институте, этот опыт был использован при разработке учебных программ старообрядческого духовного училища. К преподаванию были привлечены следующие специалисты-старообрядцы: филолог Михаил Дзюбенко, кандидат исторических наук Роман Майоров, Анатолий Шатохин; протодиакон Иоанн Чунин, архидиакон Варнава Страхов, Лидия Фетку; знаток церковного пения Валентина Синельникова, знаток церковного права Алексей Рябцев, журналист Сергей Вургафт, сотрудник Информационно-издательского отдела Митрополии Глеб Чистяков, уставщик Алексей Шишкин.

В то время в МСДУ в течение трех лет изучались следующие предметы: Богослужебный устав, Знаменное пение, История знаменного пения, Церковнославянский язык, Священное Писание Нового Завета, Священное Писание Ветхого Завета, Катехизис, Святоотеческое богословие, Патрология, История древней Церкви, История русской Церкви, История старообрядчества, Каноническое право, Религиоведение, Древнерусская литература, Старообрядческая литература, Церковное искусство, Церковная педагогика. В течение осеннего семестра 2006 года студенты старших курсов Московского Духовного училища изучали новую дисциплину „Введение в церковную журналистику“.

В 2010—2011 годах, в связи с нехваткой материальных средств, 3-годичный курс очного обучения был заменён на 2-годичный с возможностью продолжать обучение на заочном отделении. В 2010 году училище закончили 8 человек (4 по очному и 4 по заочному отделению). Преподавательская корпорация насчитывала 17 человек. В 2011 году на заочном отделении обучалось 50 человек.

В 2014 году обновлено руководство духовного училища. Директором МСДУ назначен Анатолий Иванович Шатохин, а его заместителем — диакон Василий Андроников.

В сентябре 2014 году образована комиссия по дальнейшему использованию и эксплуатации здания бывшего Богословского учительского института, а также рассмотрению проектов восстановления (реконструкции) здания.

В 2014—2015 учебном году на очном отделении вводится новая программа, в которой преимущественное внимание будет уделено изучению богослужебного устава, чтения и пения: Богослужебный устав, Знаменное пение, Постановка голоса, Техника чтения, Закон Божий, Русская культура, Церковнославянский язык, История старообрядчества, История Христовой Церкви, Апологетика, Катехизис.

В феврале 2015 года Совет Митрополии отметил „существенное повышение дисциплины в училище и более плотный образовательный график“ после обновления руководства и преподавательского состава в 2014 году.

1 сентября 2015 года «для обучения и воспитания детей в христианской среде» при Московском Старообрядческом Духовном Училище была открыта православная общеобразовательная старообрядческая школа, работающая по принципам семейного обучения с гибким графиком занятий.

Директора

Института

• Александр Рыбаков (1911—1917)
• Фёдор Мельников (1917—1918)

Училища

• иерей Иоанн Думнов (2004—2005)
• протоиерей Евгений Чунин (2005—2014)
• Анатолий Шатохин (с 2014)

Ссылки

• msdu.ru/

Отрывок, характеризующий Старообрядческий богословский институт

– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
Под предлогом увода раненых не расстроивать ряда! Каждый да будет вполне проникнут мыслию, что надо победить этих наемников Англии, воодушевленных такою ненавистью против нашей нации. Эта победа окончит наш поход, и мы можем возвратиться на зимние квартиры, где застанут нас новые французские войска, которые формируются во Франции; и тогда мир, который я заключу, будет достоин моего народа, вас и меня.
Наполеон».


В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
– Ишь ты, и курские прошли, – говорили в рядах.
– Страсть, братец ты мой, что войски нашей собралось! Вечор посмотрел, как огни разложили, конца краю не видать. Москва, – одно слово!
Хотя никто из колонных начальников не подъезжал к рядам и не говорил с солдатами (колонные начальники, как мы видели на военном совете, были не в духе и недовольны предпринимаемым делом и потому только исполняли приказания и не заботились о том, чтобы повеселить солдат), несмотря на то, солдаты шли весело, как и всегда, идя в дело, в особенности в наступательное. Но, пройдя около часу всё в густом тумане, большая часть войска должна была остановиться, и по рядам пронеслось неприятное сознание совершающегося беспорядка и бестолковщины. Каким образом передается это сознание, – весьма трудно определить; но несомненно то, что оно передается необыкновенно верно и быстро разливается, незаметно и неудержимо, как вода по лощине. Ежели бы русское войско было одно, без союзников, то, может быть, еще прошло бы много времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.