Старообрядчество в Луганской области

Старообря́дчество в Луга́нской о́бласти — данная статья рассказывает о старообрядчестве, его истории и современном положении на территории нынешней Луганской области (Украина)^[стиль].

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Возникновение старообрядческих поселений

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Старообрядчество продолжительное время испытывало жестокие гонения со стороны царского правительства. В конце XVII века большое количество защитников старой веры было казнено или отправлено на каторгу. Чтобы не попасть у руки представителей власти, тысячи старообрядцев верующих спасались от преследований в глухих и безлюдных местах.

Дикое поле стало одним из тех мест, где староверы нашли себе приют. Старообрядцы переселялись несколькими волнами. Часть из них подалась к донским казакам, поселения которых находились на территории современной Луганской области. В XVІІІ ст. выходцы из Подмосковья в месте слияния рек Белой и Беленькой основали старообрядческий скит, вокруг которого со временем выросло село Городище. Позднее сюда прибыли беглецы со Стародубщины Черниговской губернии. А в 1780-х годах по приказу Екатерины ІІ, которая стремилась привлечь староверов к колонизации южных земель, в Городище поселились старообрядцы из Курской губернии.

Старообрядческие толки и распределение общин

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Старообрядчество на Луганщине было представлено несколькими течениями и согласиями: поповщиной, единоверчеством и беспоповщиной. По данным переписи 1897 г. в Славяносербском уезде жило 6275 староверов, в Старобельском — 985, а в Бахмутском — 638. Они имели собственные монастырь, церкви и молитвенные дома. Единоверцы Нижней Богдановки в 1915 г. возвели Казанскую церковь. В 1904 г. начато строительство Свято-Духовского храма в Городище. Единоверческая церковь действовала в Кармазиновке. В Большой Черниговке существовал Покровский молитвенный дом, а в Райгородке — Вознесенская молельня, которые принадлежали беспоповцам. Небольшая группа староверов жила в Александровке, Тимоново, Овчарово и других сёлах. Наибольшей в крае было поповское течение белокриницкого согласия. Её представителям в Городище принадлежал Спасо-Преображенский монастырь, который постав на месте старообрядческого скита. Храмы этой деноминации существовали в том же Городище, Луганске, Ореховке, Белоус-Кряковке, Нижней Богдановке.

В Городище церкви были построены ещё в XVІІІ ст. Со временем молельни приходили в ветхость и нуждались в капитальном ремонте. В условиях притеснения было очень тяжело получить разрешение на перестройку старинных церковных сооружений. Поэтому старообрядцы подкупили уездных чиновников, чтобы без лишних препятствий отстроить свои храмы. Однако благодаря доносам на новообразованную в 1890-х годах единоверческую общину, которая провела ремонт без разрешения, стало известно губернской власти. В феврале 1894 г. изюмский окружной суд утвердил решение снести «раскольнический молитвенный дом в с. Городище за счёт самой городищенской общины, колокола и материалы от строительства конфисковать и продать, а полученные средства передать в пользу земства». Тем не менее харьковская судебная палата в августе 1894 г. отменила этот приговор. В конце ХІХ ст. староверам было запрещено звонить в колокола. Поэтому власть начала их демонтаж. 1905 г. старообрядцы Городища, воспользовавшись царским указом об укреплении основ веротерпимости, приступили к восстановлению Успенского храма. Но верующие столкнули с препятствиями, которые совершали екатеринославские чиновники строительного отдела губернского правления, которые отрицательно относились к перестройке храма. Вследствие этого утверждения проекта растянулось на год.

Советский период и современность

В 1924 г. в Луганском и Старобельском округах по официальным данным в пяти приходах старообрядцев-поповцев числилось 2546 верующих и в двух общинах беспоповцев — 130 лиц. В конце 1920-х гг. старообрядцы снова испытали гонения, теперь уже со стороны советской власти. Все их общины были упразднены. После второй мировой войны в Ворошиловградской области было зарегистрировано две общины: в Городище и одна в Ореховка. В 1940-х гг. приходы находились под опекой протопопа Феофилакта Слесарева (1879—1960). Феофилакт, уроженец Городища, служил священником с 1910 г., в 1948 г. стал епископом Ростовским с монашеским именем Флавиан, а в 1952 г. в сане архиепископа возглавил Русскую старообрядческую церковь. Став архиереем, владыка Флавиан сам или вместе с епископом Ростовским Иннокентием постоянно посещал родное село на большие религиозные праздники и в престольные дни. Кроме Городища и Ореховки старообрядцы жили также в других местах области. Ими подавалось ходатайство об учреждении общин и предоставление им помещений для молелен. С подобными просьбами к облисполкому обращались в 1949 г. староверы Луганска, а в 1974 г. Красного Луча. Однако власть им отказала.

По состоянию на 1 января 2007 года в Луганской области было зарегистрировано только одно религиозное объединение старообрядцев. Община относится к белокриницкому согласию.

См. также

• Русские на Украине

Литература

• Форостюк О. Луганщина релігійна. — Луганськ: Світлиця, 2004.

Отрывок, характеризующий Старообрядчество в Луганской области

Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!