Старостин, Николай Петрович

Николай Старостин
Общая информация
Полное имя	Николай Петрович Старостин
Родился	13 (26) февраля 1902(1902-02-26) Москва (Пресня), Российская империя
Умер	17 февраля 1996(1996-02-17) (93 года) Москва, Россия
Гражданство	СССР СССР → Россия Россия
Рост	176 см
Вес	72 кг
Карьера
Клубная карьера*
1917—1921	РГО
1922—1931	Промкооперация
1932—1933	Дукат
1934—1941	Спартак (Москва)	1 (0)
Тренерская карьера
1944	Динамо (Ухта)
1945—1950	Динамо (К/А)
1952	Динамо (Алма-Ата)	тренер
1952	Динамо (Алма-Ата)
1953	Локомотив (Алма-Ата)
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Никола́й Петро́вич Ста́ростин (13 (26) февраля 1902, Москва, Российская империя — 17 февраля 1996, Москва, Россия) — советский футболист и хоккеист, основатель футбольного клуба «Спартак».

Заслуженный мастер спорта СССР (1934), Герой Социалистического Труда (1990). Чемпион РСФСР 1928, 1932, 1934 гг. В сборной Москвы: 1922—1935, РСФСР: 1928—1930. Капитан сборной Москвы: 1928—1933. За сборную СССР сыграл в 6 неофициальных матчах, забил 1 гол. Играл нападающим в хоккей с мячом (до 1938).

Ответственный секретарь (1935, 1936) и председатель правления МГС «Спартак» (1937—1942), старший тренер «Динамо» (Комсомольск-на-Амуре, 1945, 1946), «Динамо» (Алма-Ата, 1952, 1953). Начальник команды «Спартак» (1936, 1955—1964, 1967—1975, 1977—1995). Почетный президент Международного физкультурно-спортивного общества «Спартак» (1991—1996), которое в настоящее время носит его имя.

Биография

Родился в московском районе Пресня, в семье егеря Императорского охотнического общества. Николай учился в коммерческой академии, где и попробовал впервые играть в футбол. В те времена футбол ещё не пользовался большой популярностью, но, в последующие годы ситуация изменилась, этому виду спорта стали уделять гораздо больше внимания. В 1910 году была основана московская футбольная лига, однако же, спустя несколько лет она прекратила своё существование — в стране разразилась революция.

Старостин приветствовал революцию, хотя и не принимал особого участия. Вскоре после смерти своего отца от тифа в 1920 году Старостин поддерживал финансовое состояние своей семьи, играя летом в футбол, а зимой — в хоккей.

Семья

У Николая Петровича было три младших брата, однако он пережил их всех. Все братья играли в футбол в московском «Спартаке».

• Александр Старостин (1903—1981)
• Андрей Старостин (1906—1987)
• Пётр Старостин (1909—1993)

Супруга — Антонина Петровна Старостина, дочери — Елена Старостина и Евгения Старостина. Зять — Константин Ширинян — футболист, хоккеист и скульптор (автор памятника своему тестю на Ваганьковском кладбище), муж Елены Старостиной. внучка Екатерина Ширинян — супруга Сергея Королева, внука Сергея Королёва.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Жизнь в футболе

До «Спартака»

В 1922 году Иваном Тимофеевичем Артемьевым было основано «Московское спортивное общество» (позднее «Красная Пресня»), где Николай Старостин начинает играть в футбол. Команда росла, вскоре построив свой собственный стадион, и зарабатывала на существование продажей билетов на матчи и платным проведением выездных матчей по России. Вследствие реорганизации футбола СССР в 1926 году, Старостину приходится привлекать к спонсорству клуба союз пищевых производителей, и клуб переезжает на стадион «Томский», рассчитанный на 13 тысяч мест. Впоследствии команда ещё неоднократно меняла своих спонсоров.

«Спартак» Москва

…Рассказывают, когда обсуждалось название, руководители долго не могли прийти к единому мнению. И тут взгляд Старостина случайно упал на лежавшую на столе книгу итальянца Рафаэлло Джованьоли — «Спартак», весьма популярную на заре Советской власти. Предложение назвать клуб в честь предводителя восстания устроило всех, ибо, с одной стороны, отдавало античной героикой, а с другой — было вполне идеологически выдержанным. Вскоре Старостин сам набросал и логотип — красно-белый ромбик с перечеркнутой буквой С. Правда, белая полоска внутри красного ромба шла тогда по другой диагонали, нежели сейчас. Более привычный нам вид эмблема обрела в 1949 году.

В 1998 году, когда футбольная команда вышла из состава общества «Спартак», в эмблему был добавлен футбольный мяч.

После основания Премьер-лиги, каждый клуб, победивший в 5-ти чемпионатах, имеет право над своей эмблемой разместить золотую звезду…

Статья «Николай Петрович Старостин. ФУТБОЛЬНЫЙ КЛУБ «СПАРТАК» МОСКВА»

В начале 1930-х Николай Старостин был капитаном сборной Советского Союза.

Как высококлассный спортсмен, Старостин достаточно быстро сблизился с Александром Косаревым, секретарем Комсомола, который к тому времени имел достаточное влияние на спортивную отрасль и, при этом, активно желал развивать её. В ноябре 1934 года, черпая средства из бухгалтерии команды «Промкооперация», Косарев берёт на работу Николая и его братьев для того, чтобы усилить свою команду. Команда вновь меняет своё имя — на сей раз имя оказывается постоянным. Команда называется «Спартак», в честь римского гладиатора Спартака, поднявшего восстание в Римской империи. Как и древнеримский тезка, клуб поддерживается только народными массами, в отличие от «Динамо», поддерживаемого НКВД, или ЦСКА, поддерживаемого Советской армией. Все четыре брата Старостина играют в команде, Николай Петрович при этом ещё успешно занимается делами команды.

Новая форма организации соревнований

В 1936 году в СССР приходит новая форма организации соревнований по футболу — чемпионат и кубок страны. В первом розыгрыше «Спартак» остался без трофеев, но уже в осеннем первенстве 1936 года занял первое место.

В 1938 и 1939 «Спартак» выигрывает оба титула, сразу обеспокоив Лаврентия Берию, являвшегося, ко всему прочему, главой общества «Динамо». Старостин позднее утверждал, что Берия в прошлом сам был футболистом, а Старостин в 1920-х годах играл против Берии во время поездки «Красной Пресни» в Грузию и полностью переиграл его, но достоверность этого рассказа вызывает сомнения. С тех пор соперничество «Спартака» с «Динамо» стало одним из самых непримиримых в советском (а позднее, и в российском) футболе.

Доносы, обвинения и ГУЛАГ

В конце 1930-х гг. многие из друзей и окружения Старостина, включая Косарева, были арестованы в ходе сталинских репрессий. Также со стороны НКВД и государственной репрессивной машины были серьёзные попытки контролировать спортивные события. Особо острый конфликт возник из-за полуфинала кубка СССР 1939 года против тбилисского «Динамо», который был переигран после того, как «Спартак» выиграл матч, забив спорный гол. «Спартак» выиграл эту переигровку, которая прошла через 18 дней после финала кубка СССР, выигранного «Спартаком» у ленинградского «Сталинца», став тем самым единственным случаем в истории футбола, когда после финала вновь игрался полуфинал.

В марте 1942 года Берия сообщает Сталину о «профашистских настроениях и вражеской работе» братьев Старостиных, их причастности к шпионажу, к незаконному освобождению военнообязанных от призыва и экономическим преступлениям и получает распоряжение арестовать их «за спекуляцию валютой и разворовывание имущества промкооперации». В том же месяце Николая Старостина арестовывают. По рассказам самого Николая Старостина, первоначально братьям инкриминировался террор, затем — хищение. Однако, окончательный приговор был вынесен по ст. ст. 58-10 (антисоветская агитация) и 58-11 (организация) с оправданием по обвинению в измене родине. Согласно обвинительному заключению,

На протяжении ряда лет подсудимые Старостины, а также Денисов, Ратнер и Сысоев, используя своё должностное положение… систематически занимались расхищением спортивных товаров из предприятий системы промкооперации. Похищенные товары в большинстве случаев сбывались через магазин общества «Спартак»… деньги, вырученные от продажи, делили в разных долях между соучастниками хищений

Обвиняемым инкриминировалось также «бронирование от армии лиц, подлежащих призыву»

руководствуясь корыстными соображениями, Старостин Николай во время Отечественной войны вошёл в преступную связь с военным комиссаром Бауманского района Москвы Кутаржевским (осуждён) и за взятки, даваемые последнему в виде спиртных напитков и продуктов питания, добивался получения от райвоенкомата отсрочки от мобилизации не только в отношении работников спортивного общества «Спартак», но и лиц, не имевших никакого отношения к этому обществу

Помощь Старостина в освобождении спортсменов от призыва подтверждена и в современном интервью Анатолия Сеглина.

На самом деле, известный футболист первоначально обвинялся по шести статьям: 58-1 п. «б» (покушение на измену родине), 58-10 ч.2 (антисоветская агитация и пропаганда), 58-11 (антисоветская организация), 117 ч. 2 (получение взятки), 118 (дача взятки и посредничество во взяточничестве) Уголовного кодекса РСФСР и статье 3 закона от 7 августа 1932 года (хищения). Однако суд исключил из обвинения статьи 58-1 п. «б» и 118. В результате — 10 лет лишения свободы и поражение в правах на 5 лет с конфискацией всего лично принадлежащего имущества.

Через два года пребывания в заключении обвинение с Николая было снято (версии причин освобождения различны — от популярности игрока до заступничества за него со стороны Василия Сталина потому, что ему нужен был тренер по футболу). Выпущен с формулировкой «-16» (запрещено жить в 16 центральных городах СССР). Однако братья Старостины отсидели весь свой срок, после чего, по некоторым источникам, за них также заступился Василий Сталин.

После смерти Сталина и последующего свержения и уничтожения Берии Хрущёвым все притеснения братьев Старостиных со стороны властей были объявлены незаконными, и братья были освобождены. Андрей Старостин был приглашён на должность начальника сборной СССР по футболу, Александр стал председателем Федерации футбола РСФСР, а Николай Петрович в 1955 году был приглашён на должность главы спортивного общества «Спартак» — на этой должности он пребывал вплоть до 1992 года.

Роль в рождении российского футбола^{[уточнить]}

…"Спартак" — это философия общественной нравственности, а Николай Петрович являлся её творцом и хранителем. И значимость этого сильного, смелого и умного человека России в многогранной жизни «Спартака» — велика и неповторима…

— мини-футбольный клуб «Спартак», официальный сайт

1 февраля 1992 года Николай Старостин вместе с Олегом Романцевым, а также с армейцами Павлом Садыриным и Виктором Мурашко, динамовцами Валерием Газзаевым и Николаем Толстых, торпедовцами Евгением Скомороховым и Юрием Золотовым выступили с меморандумом, в котором заявляли об отказе от участия в чемпионате СНГ по футболу — новообразованию, которым предполагалось заменить ушедший в небытие вместе с государством и чемпионат СССР.. В результате этого документа, после некоторых переговоров со спортсменами 3 февраля, в обход других организаций (Федерация футбола РСФСР, Всероссийская ассоциация футбола) 8 февраля 1992 г. был создан Российский футбольный союз, в тот же день внутри которого была образована Профессиональная футбольная лига.

Поддержка Ельцина

В 1993 году публично [archive.is/20130416235442/keep4u.ru/imgs/b/2009/12/13/c5/c5638c7c5ab90d6c89466aeef5463d34.jpg поддержал] президента России Бориса Ельцина, призвав голосовать за доверие ему во время референдума 1993 г.

Уход из жизни и память

Николай Петрович Старостин скончался 17 февраля 1996 года в возрасте почти 94 лет, похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Могила расположена на Центральной аллее некрополя.

В центре Москвы, на Тверской улице, в честь Николая Петровича Старостина открыта мемориальная доска. Памятная доска располагается на фасаде дома 19 по Тверской улице, где на протяжении 30 лет жил Николай Петрович. На мемориальной доске, выполненной из бронзы, изображен профиль Старостина, а вокруг его головы лавровый венок, который венчает эмблема девятикратного чемпиона России по футболу. На церемонии открытия памятной доски, автором которой стал архитектор Анатолий Вечуков, присутствовал мэр Москвы Юрий Лужков, председатель Госкомспорта Павел Рожков и известные в прошлом футболисты Никита Симонян и Владимир Маслаченко. «Это событие становится особенно важным: Старостин был великим спортсменом и общественным деятелем, который активно участвовал в развитии футбола в СССР и в России», — сказал на церемонии открытия доски мэр Москвы.

На аллее Славы в Лужниках установлен памятник (работа скульптора А. Рукавишникова).

Олег Романцев заявил в интервью, что планирует написать книгу о Николае Петровиче.

В честь Николая Старостина названа улица в Новокосино.

В районе Богородское стадион, где проводят свои матчи молодёжный состав и команды детско-юношеской спортивной школы «Спартак» Москва, с 2014 года носит имя Н. П. Старостина (до 2014 года имел название «имени Игоря Нетто»).

Награды и достижения

Спортивные достижения

Командные

Сборная РСФСР

• Чемпион СССР: (1) 1931

Спартак

• Чемпион Москвы: (4) 1923 (весна), 1924 (весна), 1927 (осень), 1934 (весна)
• Обладатель Кубка Тосмена: (2) 1924, 1929
• Бронзовый призёр Чемпионата СССР: 1936 (весна)
• Серебряный призёр Чемпионата Москвы: 1924 (осень), 1935 (весна)
• Бронзовый призёр Чемпионата Москвы: 1926, 1927 (весна), 1928
• Финалист Кубка Тосмена: 1923

Сборная Москвы

• Чемпион СССР: (3) 1923, 1928, 1932
• Чемпион РСФСР: (3) 1922, 1927, 1931
• Серебряный призёр Чемпионата РСФСР: 1924, 1932

Сборная Москвы (хоккей с мячом)

• Чемпион СССР: (2) 1932, 1934
• Победитель Всемирной рабочей зимней Олимпиады: (1) 1928

Личные

• В «44-х» и «33-х» (журнал «ФиС») — № 2 (1928 и 1930), в списке 33 лучших футболистов СССР — № 1 (1933)

Государственные награды

• Три ордена Ленина (1937, 1987, 1990). Первый футболист, награждённый орденом Ленина.
• Орден Дружбы народов (1982)
• Герой Социалистического Труда (1990)
• Орден «За заслуги перед Отечеством» III степени (19 апреля 1995) — за заслуги в развитии физической культуры и спорта и большой личный вклад в возрождение и становление спортивного общества «Спартак»

Книги и публикации

• Автобиография Николай Старостин. «Футбол сквозь годы». — 1-е. — «Советская Россия», 1989. — 208 с. — 100 000 экз, экз. — ISBN 5-268-00122-1.
• «Звезды большого Футбола». — М., 1969.

В кинематографе

• «Исторические хроники»: 1948 год — Николай Старостин.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10221 Старостин, Николай Петрович]. Сайт «Герои Страны».

• [redwhite.ru/spartak/history/ Биографические сведения] статья на redwhite.ru
• [www.rusteam.permian.ru/players/starostin_nik.html «Хранитель Спартаковского очага»], статья на rusteam.permian.ru
• [www.rusteam.permian.ru/players/starostin_nik.html «Совесть российского футбола»] Геннадий Ларчиков. «Советский спорт», 26.02.2002 г.
• [www.rusteam.permian.ru/players/starostin_nik.html «Легендарный Старостин. Годы ссылки в Алма-Ате»] — Андрей Жарков. «Наш спорт», 28 апреля 2003 г.

Отрывок, характеризующий Старостин, Николай Петрович

Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.