Старый Киев

Ста́рый Киев (Старый город, также в исторических источниках — Верхний город) (укр. Старе місто, Верхнє місто) — историческая местность в центре Киева, административно-территориально принадлежит к сегодняшнему Шевченковскому району. Старейшая часть Киева. Ориентировочные границы — Андреевская церковь, Владимирская горка, Площадь Независимости, Золотые ворота, Львовская площадь. Главные площади и улицы — Софийская и Михайловская площади, улицы Владимирская, Большая Житомирская, Ярославов Вал. Включает в себя летописные град Ярослава, град Владимира. Центральная зона тянется от Золотых ворот по улице Олеся Гончара до Площади Победы.

Именно на территории «Старого Киева» была построена первая каменная церковь Руси — Десятинная церковь (конец 10-го столетия), тут ещё со времён Киевской Руси возникает первая школа и первая школа для девушек. Поблизости от Андреевской церкви находятся несколько княжеских дворцов. В город вели несколько ворот: Лядские, Жидовские, Золотые (руины сохранились), Софийские. Существовал въезд со стороны Подола. Территория разрушена в 1240 году во время монгольского нашествия. В то время большинство каменных храмов и монастырей было уничтожено.

В 17 столетии на территории «Старого Киева» возникают слободки, где проживают солдаты, подчиняющиеся московскому царю.

В 1830—1850-е годы местность подвергается перепланировке, проводятся археологические исследования, которые дают возможность открыть остатки Золотых ворот, Ирининской церкви. С того времени сюда переносятся управленческий и деловой центр Киева. 1 июля 1894 года электрический трамвай соединяет Думскую площадь (нынешнюю Площадь Независимости) и сенную площадь (теперь Львовская) по Большой Житомирской улице. В 1905 году открывается Фуникулёр, связывающий Подол со «Старым городом».

На территории Старого Киева сохранились памятники, которые являются жемчужинами культурного и духовного наследства Киева и всей Руси: Софийский собор (приблизительно 1017—1032 годы) и сооружения бывшего Софийского монастыря (конец 17 — середина 18 столетия), руины Золотых ворот, Михайловский Златоверхий собор (12 столетие, восстановлен в 1997—2001 годах), Андреевская церковь (середина 18 столетия). Сохранились многочисленные постройки середины 19 — первой половины 20 столетий. В 1930-е годы существовали проекты коренной перестройки этого района, однако они реализованы не были (однако уничтожены были Михайловский Златоверхий собор, Трёхсвятительская, Георгиевская и Десятинная церкви).

В наше время этот район — деловой центр города, туристический центр. Тут действуют Софийский музей-заповедник, Музей духовного наследства (экспонируются иконы, начиная с 14 столетия). Территория поблизости от Андреевской церкви объявлена заповедной.

Литература

• Киев : энциклопед. справ. / под ред. А. В. Кудрицкого. — 2-е изд. — К. : Главная редакция Украинской Советской Энциклопедии, 1985. — 759 с.</span>
• Вулиці Києва : довідник : [укр.] / за ред. А. В. Кудрицького. — К. : Українська енциклопедія ім. М. П. Бажана, 1995. — 352 с. — ISBN 5-88500-070-0.</span>
• Пономаренко Л. А., Різник О. О. Київ. Короткий топонімічний довідник. Довідкове видання. — К.: Видавництво «Павлім», 2003. — 124 с. — ISBN 966-686-050-3.  (укр.)

Отрывок, характеризующий Старый Киев

– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…