Старый наездник (фильм, 1940)
| Старый наездник | |
 | |
| Жанр |
Комедия |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания | |
| Длительность |
91 мин. |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
«Старый наездник» — художественный фильм Бориса Барнета, снятый на киностудии «Мосфильм» в 1940 году.
Сюжет
Иван Сергеевич Трофимов — наездник на Московском Государственном ипподроме. Его стаж превысил два десятка лет, но последнее время неудачи следуют одна за другой. Он принимает решение оставить ипподром и возвращается в родную деревню.
Работа на колхозной конюшне помогла вернуть уверенность в свои силы. Всего за год был подготовлен к скачкам замечательный жеребец «Егорка», который пришёл на финиш первым, управляемый Васей Пичугиным, учеником Ивана Сергеевича.
Критика и запрещение
Премьера фильма прошла в январе 1941 года в московском Доме кино и имела огромный успех. Тем не менее фильм не вышел в широкий прокат и был положен на полку. Зрители увидели эту картину только в 1959 году. Цензура посчитала, что авторы картины пропагандируют нездоровую для советских людей жажду наживы: герои фильма активно делают ставки в тотализаторе на ипподроме.
В справке ЦК ВКП(б) «О запрещенных кинофильмах в 1940 и 1941 году» было отмечено, что «фильм злопыхательски высмеивает все новое, что принес с собой колхозный строй в деревню. Колхоз показан как случайное сборище людей, ведущих праздный образ жизни, хорошие советские люди наделены самыми низменными чувствами жадности, соперничества, зависти. Предметом зубоскальства является легковой автомобиль, выигранный врачом, который беспрерывно застревает в грязи, а колхозники занимаются только тем, что вытаскивают машину; говорящее письмо со вздорным содержанием; парашютная вышка, вызывающая страх у героев фильма и т. д. Московский ипподром выведен ничем не отличающимся от любого капиталистического предприятия этого типа с темными дельцами, азартной игрой, трактирным весельем…».
В ролях
- Иван Скуратов — Иван Сергеевич Трофимов, старый наездник
- Анна Комолова — Маруся, его внучка
- Леонид Кмит — Вася Пичугин, колхозный конюх
- Сергей Блинников — Зот Яковлевич, председатель колхоза
- Лидия Дейкун — Евгения Фёдоровна, районный врач
- Иван Любезнов — Костя, колхозный парикмахер
- В. Попов — официант на скачках
- Фёдор Курихин — Саша, игрок
- Владимир Лепко — Анатолий Петрович, игрок
- Александра Денисова — Анисья Павловна
Съёмочная группа
- Автор сценария: Михаил Вольпин, Николай Эрдман
- Режиссёр: Барнет, Борис Васильевич
- Оператор: Константин Кузнецов
- Художники: А. Бергер, В. Камский
- Композитор: Владимир Юровский
Напишите отзыв о статье "Старый наездник (фильм, 1940)"
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=6294 «Старый наездник»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [www.kino-teatr.ru/kino/movie/sov/6779/annot/ Старый наездник — kino-teatr.ru]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Старый наездник (фильм, 1940)
Толпа, скучиваясь, зашевелилась, и быстро снялись шляпы. Княжна Марья, опустив глаза и путаясь ногами в платье, близко подошла к ним. Столько разнообразных старых и молодых глаз было устремлено на нее и столько было разных лиц, что княжна Марья не видала ни одного лица и, чувствуя необходимость говорить вдруг со всеми, не знала, как быть. Но опять сознание того, что она – представительница отца и брата, придало ей силы, и она смело начала свою речь.– Я очень рада, что вы пришли, – начала княжна Марья, не поднимая глаз и чувствуя, как быстро и сильно билось ее сердце. – Мне Дронушка сказал, что вас разорила война. Это наше общее горе, и я ничего не пожалею, чтобы помочь вам. Я сама еду, потому что уже опасно здесь и неприятель близко… потому что… Я вам отдаю все, мои друзья, и прошу вас взять все, весь хлеб наш, чтобы у вас не было нужды. А ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом в нашу подмосковную, и там я беру на себя и обещаю вам, что вы не будете нуждаться. Вам дадут и домы и хлеба. – Княжна остановилась. В толпе только слышались вздохи.
– Я не от себя делаю это, – продолжала княжна, – я это делаю именем покойного отца, который был вам хорошим барином, и за брата, и его сына.
Она опять остановилась. Никто не прерывал ее молчания.
– Горе наше общее, и будем делить всё пополам. Все, что мое, то ваше, – сказала она, оглядывая лица, стоявшие перед нею.
Все глаза смотрели на нее с одинаковым выражением, значения которого она не могла понять. Было ли это любопытство, преданность, благодарность, или испуг и недоверие, но выражение на всех лицах было одинаковое.
– Много довольны вашей милостью, только нам брать господский хлеб не приходится, – сказал голос сзади.
– Да отчего же? – сказала княжна.
Никто не ответил, и княжна Марья, оглядываясь по толпе, замечала, что теперь все глаза, с которыми она встречалась, тотчас же опускались.
– Отчего же вы не хотите? – спросила она опять.
Никто не отвечал.
Княжне Марье становилось тяжело от этого молчанья; она старалась уловить чей нибудь взгляд.
– Отчего вы не говорите? – обратилась княжна к старому старику, который, облокотившись на палку, стоял перед ней. – Скажи, ежели ты думаешь, что еще что нибудь нужно. Я все сделаю, – сказала она, уловив его взгляд. Но он, как бы рассердившись за это, опустил совсем голову и проговорил:
– Чего соглашаться то, не нужно нам хлеба.
– Что ж, нам все бросить то? Не согласны. Не согласны… Нет нашего согласия. Мы тебя жалеем, а нашего согласия нет. Поезжай сама, одна… – раздалось в толпе с разных сторон. И опять на всех лицах этой толпы показалось одно и то же выражение, и теперь это было уже наверное не выражение любопытства и благодарности, а выражение озлобленной решительности.
– Да вы не поняли, верно, – с грустной улыбкой сказала княжна Марья. – Отчего вы не хотите ехать? Я обещаю поселить вас, кормить. А здесь неприятель разорит вас…
Но голос ее заглушали голоса толпы.
– Нет нашего согласия, пускай разоряет! Не берем твоего хлеба, нет согласия нашего!
Княжна Марья старалась уловить опять чей нибудь взгляд из толпы, но ни один взгляд не был устремлен на нее; глаза, очевидно, избегали ее. Ей стало странно и неловко.
– Вишь, научила ловко, за ней в крепость иди! Дома разори да в кабалу и ступай. Как же! Я хлеб, мол, отдам! – слышались голоса в толпе.
Княжна Марья, опустив голову, вышла из круга и пошла в дом. Повторив Дрону приказание о том, чтобы завтра были лошади для отъезда, она ушла в свою комнату и осталась одна с своими мыслями.
