Стасидия

Стасидия (стасидий, греч. στασίδια — скамья, также церковная скамья) — в греческой православной традиции кресло в храме с откидным сиденьем и образующимся после откидывания небольшим местом для стояния. Распространены в храмах Греции, Кипра, Египта, Сирии, Палестины, Турции, Болгарии, Румынии, Абхазии (в Новоафонском монастыре)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) и т. д.

Назначение

Стасидия позволяет сидеть либо опираться на неё (полусидеть) в зависимости от момента богослужения. Изготавливаются из дерева, как правило, украшены резьбой. Традиционные стасидии — это стулья с высокой спинкой, откидными сидениями и двойными подлокотниками (для сидения и стояния). Могут быть изготовлены в виде ряда, в котором стасидии разделены подлокотниками.

Зачастую расположение стасидий и их предназначение регламентировано (стасидии певчих хоров, игуменская, ктиторская, именные и т. д.). Монастырские традиции предписывают время входа в стасидии и выхода из них. Игумену монастыря могут быть предназначены разные стасидии в зависимости от значимости праздника, того, кто совершает службу, какая служба совершается и т. д. (например, на Афоне игумен стоит в стасидии за правой колонной, рядом с красными вратами, во время чтения часов, повечерия и полунощницы, а в стасидии за правой колонной возле выходной двери — во время литии). Трон (Горний престол) Горнего места в алтаре тоже является разновидностью стасидий. Этот трон предназначен для архиерея, украшен богатой резьбой и снабжён, как правило, мягким сиденьем.

В России стасидии (кроме клиросных и Горнего престола) очень редки в приходских храмах, их роль выполняют пристенные скамьи или лавки. Стасидии иногда устанавливаются в монастырских храмах, например, в Троицком соборе Троице-Сергиевой лавры.

Литература

• [church_el_ru.academic.ru/1945/στασίδι στασίδι]. // Η εκκλησία λεξικό (Церковный словарь Назаренко). 2013.

Отрывок, характеризующий Стасидия

На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.