Стаффорд, Генри, 2-й герцог Бекингем

Генри Стаффорд англ. Henry Stafford<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Генри Стаффорд, иллюстрация ХVIII века</td></tr>
2/4-й граф Бекингем
10 июля 1460 — 2 ноября 1483
Регент:	Елизавета Вудвиль (? — 1465)
Предшественник:	Хамфри Стаффорд
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Эдварда Стаффорда
2-й герцог Бекингем
10 июля 1460 — 2 ноября 1483
Регент:	Елизавета Вудвиль (? — 1465)
Предшественник:	Хамфри Стаффорд
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Эдварда Стаффорда
7-й граф Стаффорд
10 июля 1460 — 2 ноября 1483
Регент:	Елизавета Вудвиль (? — 1465)
Предшественник:	Хамфри Стаффорд
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Эдварда Стаффорда
8-й барон Стаффорд
10 июля 1460 — 2 ноября 1483
Регент:	Елизавета Вудвиль (? — 1465)
Предшественник:	Хамфри Стаффорд
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Эдварда Стаффорда
8-й барон Одли
10 июля 1460 — 2 ноября 1483
Регент:	Елизавета Вудвиль (? — 1465)
Предшественник:	Хамфри Стаффорд
Преемник:	титул конфискован в 1485 году восстановлен для Эдварда Стаффорда
Лорд Верховный констебль Англии
15 июля 1483 — 2 ноября 1483
Предшественник:	Ричард Глостер
Преемник:	Томас Стэнли
Лорд великий камергер Англии
28 июня 1483 — 2 ноября 1483
Предшественник:	Уильям Гастингс
Рождение:	4 сентября 1455(1455-09-04) Абергавенни (Монмутшир, Уэльс)
Смерть:	2 ноября 1483(1483-11-02) (28 лет) Солсбери (Уилтшир, Англия)
Место погребения:	Церковь Францисканцев, Солсбери, Уилтшир, Англия
Род:	Стаффорды
Отец:	Хамфри Стаффорд
Мать:	Маргарет Бофорт
Супруга:	Кэтрин Вудвиль
Дети:	сыновья: Эдвард, Генри, Хамфри дочери: Элизабет, Анна

Генри Стаффорд (англ. Henry Stafford; 4 сентября 1455 — 2 ноября 1483) — 4-й граф и 2-й герцог Бекингем, 8-й барон Стаффорд, 8-й барон Одли и 7-й граф Стаффорд с 1465 года, Лорд великий камергер Англии и лорд Верховный констебль Англии с 1483 года, рыцарь Ордена Подвязки с 1474 года, сын графа Хамфри Стаффорда и Маргарет Бофорт, дочери Эдмунда Бофорта, 2-го герцога Сомерсета. Генри принимал активное участие в возведении на престол короля Ричарда III, однако вскоре восстал против него. Мятеж оказался неудачным, Генри был обезглавлен, а его владения и титулы — конфискованы. По мнению некоторых историков, именно герцог Бекингем совершил убийство двоих сыновей короля Эдуарда IV (принцев в Тауэре).

Молодые годы

Генри родился 4 сентября 1455 года в Абергавенни (Монмутшир, Уэльс). В это время началась война Алой и Белой розы. Стаффорды в конфликте приняли сторону Ланкастеров. Мать Генри, Маргарет Бофорт, происходила из побочной ветви Ланкастеров, её отец и братья принимали активное участие в войне. Отец Генри, граф Хамфри Стаффорд, участвовал 22 мая 1455 года в составе ланкастерской армии в Первой битве при Сент-Олбансе, при этом был ранен. В этой же битве погиб дед Генри по матери — Эдмунд Бофорт, 2-й герцог Сомерсет. Около 1459 года умер отец Хамфри. После смерти мужа Маргарет вышла замуж вторично — за сира Ричарда Даррелла.

10 июля 1460 года в битве при Нортгемптоне погиб дед Генри по отцовской линии — Хамфри Стаффорд, после чего пятилетний Генри должен был унаследовать его титулы и владения. Малолетний наследник в итоге оказался под опекой Елизаветы Вудвиль, жены короля Англии Эдуарда IV. 26 мая 1465 года Генри был посвящён в рыцари, и за ним были формально признаны титулы графа и герцога Бекингема, графа и барона Стаффорда и барона Одли. А в 1466 году королева Елизавета женила Генри на своей сестре Кэтрин. Этот брак стал причиной ненависти Генри к семье жены, которую он считал безродной. В 1474 году Генри был посвящён в рыцари Ордена Подвязки.

При жизни Эдуарда IV Генри не пользовался расположением короля. При этом в его владениях интересы ущемлялись приближёнными Эдуарда, обладавшими очень широкими полномочиями в подвластных им регионах: в Уэльсе — Энтони Вудвилем, графом Риверсом, одним из братьев королевы, а в Мидлендсе — бароном Уильямом Гастингсом. Это привело к тому, что Генри возненавидел окружение короля, особенно графа Риверса и барона Гастингса. В результате Генри стал союзником Ричарда Глостера, герцога Йоркского, брата Эдуарда IV, также недовольного властью, которую приобрели родственники королевы.

Возведение на престол Ричарда III

9 апреля 1483 года умер король Эдуард IV, назначив перед смертью на время малолетства своего сына Эдуарда V лордом-протектором Англии своего брата Ричарда. Сам Ричард Глостер в это время находился в Мидлхеме на севере Англии и узнал о смерти брата из письма, которое ему отправил Генри Стаффорд, герцог Бекингем. Родственники королевы Елизаветы, Вудвили и Греи, старались не допустить исполнения воли Эдуарда и отстранить от управления Англией Ричарда. Королевский совет, на котором барон Гастингс предложил утвердить Ричарда лордом-протектором, отказался это сделать, причём Вудвилей поддержали и большинство епископов. В то же время Вудвили стремились ускорить коронацию малолетнего Эдуарда, который тогда находился в Лудлоу под опекой своего дяди графа Риверса.

Барон Гастингс известил Ричарда о том, что произошло на совете. Герцог Бекингем же в это время отправился в Нортгемптон на встречу с Ричардом. В Стоуни-Стратфорде ему удалось перехватить конвой, сопровождавший наследника, арестовав графа Риверса и единоутробного брата Эдуарда V Ричарда Грея. В результате 4 мая Ричард Глостер был утверждён лордом-протектором.

В дальнейшем герцог Бекингем активно поддержал возведение на престол Ричарда Глостера под именем Ричарда III. Поводом к этому послужило выступление 9 июня епископа Бата Роберта Стиллингтона, который объявил о том, что брак Эдуарда IV с Елизаветой Вудвиль был незаконным, поскольку до этого Эдуард связал себя брачными обещаниями с Элеонорой Батлер, дочерью 1-го графа Шрусбери, поэтому все дети, родившиеся от этого брака, были объявлены незаконнорождёнными. 24 июня герцог Бекингем выступил перед лондонцами, а 25 июня — на Великом совете в соборе Святого Павла. Он объявил о том, что королём Англии должен стать Ричард Глостер, поскольку Эдуард V и его брат Ричард являются бастардами. В результате Совет провозгласил королём Ричарда III.

Восстание Бекингема (1483 год)

Причины восстания

Став в июне 1483 года королём, Ричард III щедро вознаградил герцога Бекингема. 28 июня он назначил Генри великим камергером Англии вместо барона Гастингса, казнённого ранее по приказу короля. А 15 июля Генри стал и верховным констеблем. Кроме того, он получил огромную власть в Западной Англии и Уэльсе.

Однако вскоре герцог Бекингем неожиданно восстал против Ричарда III. Мотивы мятежа герцога не совсем ясны. Генри после возведения Ричарда III на престол оказался одним из самых могущественных феодалов, а также сосредоточил в своих руках две высшие должности — великого камергера и верховного констебля.

Согласно традиционной версии, причиной восстания было то, что Ричард отказался передать Генри графство Херефорд — наследство угасшего в конце XIV века рода Богунов, потомком которых он был. В 1421 году Анна Глостер, бабушка герцога, отказалась от прав на графство в пользу Ланкастеров. Но после угасания династии Ланкастеров Генри — в 1471 году — предъявил права на эти владения. Но только 13 июля 1483 года Ричард III передал поместья в Херефорде герцогу Бекингему. При этом документально передача владений оформлена не была, Ричард III велел для этого получить решение парламента, хотя в казну герцога доходы с владений поступали уже начиная с Пасхи. Однако в настоящее время историки сомневаются в том, что отказ документально оформить передачу наследства мог послужить поводом для восстания против короля.

Существуют и другие гипотезы о причинах восстания. Часть историков считает, что поводом стало так называемое убийство принцев в Тауэре. При этом одни исследователи считают, что герцог после казни ряда представителей знати и убийства принцев «прозрел» и стал опасаться, что может стать следующей жертвой. Однако есть и другая гипотеза, объясняющая причины, приведшие к мятежу. Она связана с самой загадкой исчезновения Эдуарда V и Ричарда, сыновей Эдуарда IV.

Исчезновение сыновей Эдуарда IV

Согласно официально принятой в тюдоровской историографии версии, восходящей к «Истории Ричарда III» Томаса Мора, принцы были убиты по приказу Ричарда III. Эта версия имеет много сторонников, получив большое признание благодаря пьесе Уильяма Шекспира «Ричард III». Однако она имеет много нестыковок. В результате появились и другие теории.

В 1962 году американский историк Пол Мюррей Кендалл выдвинул гипотезу, по которой убийство принцев было совершено герцогом Бекингемом. Согласно этой версии, герцог Бекингем стремился услужить королю и совершил убийство по своей инициативе, однако известие о случившемся вызвало негодование Ричарда, в результате чего герцог был вынужден бежать и поднял восстание. Эта гипотеза объясняет некоторые нестыковки официальной версии, в результате у неё появились сторонники.

Но гипотеза Кендалла встретила неприятие у сторонников версии Мора. Так, историк Десмонд Сьюард объявил аргументы Кендалла несостоятельными. Его поддержал ряд исследователей, в частности Джон Норвич и Элисон Вейр.

Восстание, плен и казнь

В августе герцог Бекингем прибыл в принадлежащий ему замок Брекнок в Уэльсе. Там он освободил находившегося под его надзором Джона Мортона, арестованного как соучастника барона Гастингса в заговоре против Ричарда III. Объединившись с Мортоном, герцог Бекингем списался с находящимся в изгнании в Бретани Генри Тюдором, предложив ему захватить английский трон. Для легитимизации захвата трона Генри Тюдор должен был жениться на старшей дочери Эдуарда IV. По плану заговорщиков он должен был вторгнуться в Англию и соединиться с валлийской армией Бекингема. Короля Ричарда же должны были отвлечь восстания, которые организовали мятежники.

Сторонников Бекингем и Мортон нашли быстро. 18 октября начались восстания в Кенте, Суррее, Беркшире, Уилтшире и Девоншире. Но мятежников подвела плохая координация. На юго-востоке Англии восстание началось раньше времени, а находившийся в Лондоне Джон Говард, 1-й герцог Норфолк, не дал бунтовщикам переправиться через Темзу.

Бекингем выступил из Брекнока 18 ноября, однако его армия не смогла перебраться из Уэльса в Англию через реку Северн, которая вышла из берегов в результате продолжительных дождей. Многие солдаты утонули во время переправы, а после нескольких дней ожидания началось повальное дезертирство. В результате армия фактически перестала существовать, и стало ясно, что восстание провалилось. Мортон переоделся монахом и бежал во Фландрию, а Бекингем попытался укрыться в Шрусбери, где его выдал один из сторонников, соблазнившись обещанной наградой, назначенной за Бекингема.

Бекингема отвезли в Солсбери, куда 1 ноября приехал и Ричард III. Однако король отказался встречаться с мятежным герцогом, и на следующий день, 2 ноября, Бекингем был обезглавлен на рыночной площади.

Все владения и титулы Бекингема были конфискованы, однако после того, как Генри Тюдор в 1485 году завоевал после победы в битве при Босворте английскую корону, он вернул владения и титулы Эдварду, старшему сыну Генри Стаффорда.

В искусстве

Генри Стаффорд, 2-й герцог Бекингем, является одним из персонажей исторической хроники Уильяма Шекспира «Ричард III» (под именем герцог Бекингем). Также этот персонаж присутствует и в экранизациях пьесы:

Год	Название	Исполнитель
1955	«Ричард III»	Ральф Ричардсон
1995	«Ричард III»	Джим Бродбент
1996	«В поисках Ричарда»	Кевин Спейси
2008	«Ричард III»	Дэвид Кэррадайн

Генри является одним из действующих лиц ряда исторических романов, посвящённых эпохе войны Алой и Белой розы. Среди них:

• Грегори Филиппа. Алая королева = The Red Queen. — 2010.
• Симона Вилар. Замок на скале.
• Симона Вилар. Тяжесть венца.

Брак и дети

Жена: с 1466 года Кэтрин Вудвиль (до 1458 — до 1513), дочь Ричарда Вудвиля, 1-го графа Риверса, и Жакетты Люксембургской. Дети:

• Элизабет (ум. 1 января 1530/11 мая 1532); муж: после 23 июля 1505 года Роберт Рэдклиф (ок. 1483 — 27 ноября 1542), 10-й барон Фицуолтер с 1505 года, 1-й виконт Фицуолтер с 1525 года, 1-й граф Сассекс с 1529 года
• Эдвард (3 февраля 1478—1521), 9-й барон Стаффорд, 9-й барон Одли, 8-й граф Стаффорд, 3-й граф Бекингем и 3-й герцог Бекингем с 1485 года
• Генри (ок. 1479 — 6 марта 1523), 1-й граф Уилтшир с 1510 года
• Хамфри (ок. 1480 — в младенчестве)
• Анна (1483—1524); 1-й муж: с 1503 года сир Уолтер Херберт (ум. 16 декабря 1507); 2-й муж: ок. декабря 1509 года Джордж Гастингс (ум. 24 марта 1544), 3-й лорд Эшби де ла Зуш с 1506/1506 года, 1-й граф Хантингдон с 1529 года

После казни мужа Кэтрин в 1485 году вышла замуж вторично — за Джаспера Тюдора, герцога Бедфорда.

Литература

• Грифитс Р. А., Томас Р. Становление династии Тюдоров. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — 320 с. — (Исторические силуэты). — ISBN 5-222-00062-1.
• Норвич Д. История Англии и шекспировские короли. — М.: Астрель, 2012. — 414, [2] с. — ISBN 978-5-271-43630-7.
• Устинов В. Г. Войны Роз. Йорки против Ланкастеров. — М.: Вече, 2012. — 432 с. — (History files). — 2000 экз. — ISBN 978-5-9533-5294-9.
• Устинов В. Г. Столетняя война и Войны Роз. — М.: АСТ: Астрель, Хранитель, 2007. — 637 с. — (Историческая библиотека). — 1500 экз. — ISBN 978-5-17-042765-9.
• Burke J. [books.google.ru/books?id=aB0IAAAAQAAJ&hl=ru&source=gbs_navlinks_s A general and heraldic dictionary of the peerages of England, Ireland, and Scotland, extinct, dormant, and in abeyance. England]. — London, 1831.
• Buckingham, Henry Stafford, 2nd Duke of // The Encyclopædia Britannica. — Eleventh Edition. — 1911. — Vol. 4: Bishārīn – Calgary.
• Harris Barbara. [books.google.ru/books?id=ZDusAAAAIAAJ&dq=editions%3Alk_zSNUcAGgC&hl=ru Edward Stafford: Third Duke of Buckingham, 1478—1521]. — Stanford: Stanford University Press, 1986. — 334 p. — ISBN 0-8047-1316-2..
• Tait James. Stafford, Henry, second Duke of Buckingham // Dictionary of National Biography. — 1898. — Vol. 53. — P. 448—450.

Ссылки

• [www.thepeerage.com/p10726.htm#i107254 Henry Stafford, 2nd Duke of Buckingham]. thePeerage.com. Проверено 6 августа 2012. [www.webcitation.org/6B5q3ZVGM Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
• [www.tudorplace.com.ar/STAFFORD1.htm#Henry%20STAFFORD%20%282%C2%B0%20D.%20Buckingham%29 Stafford family]. Tudor Place. Проверено 6 августа 2012. [www.webcitation.org/6B5q433v6 Архивировано из первоисточника 1 октября 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/ENGLISH%20NOBILITY%20MEDIEVAL.htm#HenryStafforddied1483B Dukes of Buckingham 1444—1164 (Stafford)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 6 августа 2012.

Предки Генри Стаффорда

Хьюго де Стаффорд (ок. 1334 — 16 октября 1386) 2-й граф Стаффорд               Эдмунд Стаффорд (2 марта 1377 — 21 июля 1403) 5-й граф Стаффорд                       Филиппа де Бошан                 Хамфри Стаффорд (15 августа 1402 — 10 июля 1460) 1-й герцог Бекингем                             Томас Вудсток (17 января 1355 — 8/9 сентября 1397) герцог Глостер               Анна Глостер (апрель 1383 — 16 октября 1438) графиня Бекингем                       Элеонора де Богун (около 1366 — 3 октября 1399)                 Хамфри Стаффорд (ум. ок. 1459) граф Стаффорд                                   Джон де Невилл (ок. 1330 — 17 октября 1388) 3-й барон Невилл из Рэби               Ральф де Невилл (ок. 1364 — 21 октября 1425) 1-й граф Уэстморленд                       Мод де Перси (ок. 1335 — 18 февраля 1379)                 Анна Невилл (ум. 20 сентября 1480)                               Джон Гонт (6 марта 1340 — 3 февраля 1399) 1-й герцог Ланкастер               Джоан Бофорт (ок. 1379 — 13 ноября 1440)                         Екатерина Суинфорд (Роет) (ок. 1350 — 10 мая 1403)                 Генри Стаффорд 2-й герцог Бекингем                                         Джон Гонт (6 марта 1340 — 3 февраля 1399) 1-й герцог Ланкастер               Джон Бофорт (1373 — 16 марта 1410) 1-й граф Сомерсет                       Екатерина Суинфорд (Роет) (ок. 1350 — 10 мая 1403)                 Эдмунд Бофорт (около 1406 — 22 мая 1455) 2-й герцог Сомерсет                             Томас Холланд (ок. 1350 — 25 апреля 1397) 2-й граф Кент               Маргарет Холланд (ок. 1381/1385 — 30 декабря 1439)                         Алис Фицалан                 Маргарет Бофорт (до 1439 — 1474)                                     Томас де Бошан (до 16 марта 1339 — 8 апреля 1401) 12-й граф Уорик               Ричард де Бошан (25/28 января 1382 — 30 апреля 1439) 13-й граф Уорик                       Маргарет Феррерс (ум. 22 января 1407)                 Элеанор Бошан (сентябрь 1408 – 6 марта 1467)                               Томас де Беркли (5 января 1352/1353 — 13 июля 1417) 5-й барон Беркли               Элизабет де Беркли (после 1385 — 28 декабря 1422) 6-я баронесса Беркли и 4-я баронесса Лайл                       Маргарет де Лайл (ок. 1360 — май/сентябрь 1392) 3-я баронесса Лайл

Отрывок, характеризующий Стаффорд, Генри, 2-й герцог Бекингем

– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?
– Как посол приказал, на ваших на зверьях, – сказал Балага.
– Ну, слышишь, Балага! Зарежь всю тройку, а чтобы в три часа приехать. А?
– Как зарежешь, на чем поедем? – сказал Балага, подмигивая.
– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.