Стела коршунов
| Стела | |
Стела коршунов
| |
 Стела коршунов (реконструкция) | |
| Страна | Шумер |
| Местоположение | Лувр, Париж |
| Архитектурный стиль | Искусство древней Передней Азии |
| Дата основания | ок. 2470 г. до н. э. |
| Высота | Высота: 1.8 м.; Ширина: 1.3 м.; Толщина: 0.11 м. |
| Материал | Известняк |
Стела коршунов (Стела царя Эанатума) — условное название победной стелы из известняка с рельефными изображениями в несколько ярусов и надписью. Является одним из древнейших произведений шумеров. Воздвигнута при Эаннатуме в XXV в. до н. э. после разгрома им Зузу — царя Описа, и Уша — правителя г. Уммы. Стела получила своё название от одной из сцен, которая изображает головы и конечности вражеских солдат, уносимые голодными коршунами.
Открытие
Стела находится в разрушенном состоянии. Первые три фрагмента были найдены в ходе раскопок в начале 1880-х под руководством французского археолога Эрнеста де Сарзека в урочище Телло (бывший шумерский город Гирсу), расположенном к северу от Басры, в междуречье Тигра и Евфрата. Другие три фрагмента были открыты во время раскопок 1888—1889 годов. Седьмой фрагмент, считающийся частью Стелы коршунов, был куплен Британским музеем в антикварном магазине в 1898 году. Британский музей два раза отвергал предложение Лувра передать седьмой фрагмент и лишь в 1932 году удовлетворил эту просьбу. Теперь все семь частей хранятся в Лувре[1].
Описание
Стела представляла собой монумент из известняка с закругленным верхом и рельефами с обеих сторон. Размеры: высота — 180 см; ширина — 130 см; толщина — 11 см.[2]
|
Это заготовка статьи по истории Азии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Напишите отзыв о статье "Стела коршунов"
Примечания
Отрывок, характеризующий Стела коршунов
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
