Стеллер, Георг Вильгельм

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Стеллер, Георг»)
Перейти к: навигация, поиск
Георг Вильгельм Стеллер
нем. Georg Wilhelm Steller (Stöller)
Дата рождения:

10 марта 1709(1709-03-10)

Место рождения:

Бад-Виндсхайм, Священная Римская империя

Дата смерти:

23 ноября 1746(1746-11-23) (37 лет)

Место смерти:

Тюмень, Российская империя

Страна:

Священная Римская империя, Российская империя

Научная сфера:

ботаника, зоология, география, этнография

Учёное звание:

адъюнкт

Альма-матер:

Университет Галле

Научный руководитель:

Франке, Август Герман

Известен как:

исследователь природы Сибири, Камчатки, островов и побережья северной части Тихого океана

Систематик живой природы
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Steller».
[www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_authorAbbrev=Steller&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=all&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch Список таких таксонов] на сайте IPNI
[www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=10088-1 Персональная страница] на сайте IPNI


Страница на Викивидах

Гео́рг Вильге́льм Сте́ллер (нем. Georg Wilhelm Steller (Stöller); 10 марта 1709, Виндсхайм, Германия — 23 ноября 1746, Тюмень, Россия) — немецкий врач и естествоиспытатель, работавший в России, геолог, адъюнкт натуральной истории и ботаники Петербургской академии наук7 февраля 1737).

Известен своим участием во Второй Камчатской экспедиции Витуса Беринга (1737—1742), первый европейский исследователь природы Камчатки и северо-западной части Америки.

Стеллеру среди прочего принадлежит заслуга определение на месте научного факта достижения экспедицией Беринга берегов континента Америка. Считается первым белым человеком, ступившим на землю Аляски[1].

Стеллер явился одной из благороднейших личностей, которых дала немецкая земля подымающемуся русскому национальному сознанию.

— В. И. Вернадский[2]:189





Биография

Ранние годы

Родился в городке Бад-Виндсхайм, около Нюрнберга (Бавария) в семье гимназического кантора и органиста городской церкви Якоба Штёллера (Jakob Stöller). Закончил местную гимназию, изучал теологию в университетах Виттенберга, Лейпцига и Йены (1729—1733). Изучал медицину и ботанику в университете Галле, работал учителем ботаники в школе-приюте А. Х. Франке. Защитил университетский диплом ботаника в Прусском королевском научном обществе (1733 год).

Переезд в Россию

Не сумев получить места профессора ботаники в университетах Германии, принимает решение ехать в Россию. Совершил путешествие через Данциг и морем прибыл в Санкт-Петербург в ноябре 1734 года. Работал медиком у сподвижника Петра I — архиепископа новгородского Феофана Пропоковича. По его ходатайству встретился с конференц-секретарём Академии И. А. Корфом (14 марта 1735), изъявив своё желание отправиться в экспедицию по Сибири. Сдал квалификационный экзамен по ботанике профессору Иоганну Амману (5 апреля 1734 года). В Петербурге ему давались разнообразные поручения научного характера, так, например, в 1737—1738 годах он составил каталог Минералогического кабинета петербургской Медицинской канцелярии, куда по указу от 16 ноября 1736 года отовсюду должны были доставляться руды и минералы[3]:427, зоологический каталог Кунсткамеры — вместе с И. Г. Гмелиным, а ботанический — самостоятельно[2]:188.

Решение И. Д. Шумахера по кандидатуре учёного (28 июля 1736 года). Включение в состав академического сухопутного отряда при Второй Камчатской экспедиции (10 сентября 1737 года). Подписание контракта с Академией наук (7 февраля 1737 года).

Аптекарский огород — Медицинский сад — Ботанический сад на Васильевском острове (1735—1736). Встречи с академиком И. Г. Сигезбеком. Женитьба на вдове Д. Г. Мессершмидта, медика русского императора. Отъезд из Санкт-Петербурга (24 декабря 1737 года).

Исследование Сибири

В 1737 году Стеллер был отправлен в Сибирь в помощь Гмелину.

Путь из Санкт-Петербурга в Енисейск: путешествия 1737—1738 годов. Маршрут через Новгород в Москву. Московское расставание с семьёй (13 апреля 1738 года). Переезд по речному пути до Казани. Татары. Трактат «Народная медицина Сибири». Урал. Пермский край. Соликамск. Частный ботанический сад Демидовых — каталог растений. Переезд в Тобольск, Томск. Длительная болезнь. Калмыки. Красноярск. Путь в Енисейск.

После долгой болезни в 1739 году наконец в Енисейске встретился с академиками И. Г. Гмелиным, Г. Ф. Миллером,Л. Делиль де ла Кроером. Положение Стеллера было нелёгкое. Гмелин смотрел на него как на своего помощника и ревниво, не останавливаясь даже перед обыском в вещах Стеллера[4]:361, оберегал своё начальническое достоинство. Гмелин считал, что Стеллер должен сноситься с Академией наук и Сенатом только через него и Миллера, — и это в то время, когда энергичный Стеллер вёл независимую, самостоятельную работу в диких областях Сибири, куда не решился ехать Гмелин, и когда в действительности он был и научно выше Гмелина[2]:188. Гмелин тяготился [пребыванием] в Сибири, и, когда ему пришлось по требованию из Петербурга ехать на Камчатку к Берингу, он послал вместо себя Стеллера, который сам туда стремился[2]:189. Инструктаж (28 февраля 1739 года). Отбытие в Иркутск (5 марта 1739 года).

В Иркутске и Байкальском регионе: путешествия в 1739—1740 годах. Прибытие в Иркутск (23 марта 1739 года). Летние маршруты по Предбайкалью — озеро Байкал, река Витим, Баргузинский острог. Сбор ботанических материалов для «Иркутской флоры». Животный мир байкальского региона. Таймень. Встреча с геодезистами Камчатской экспедиции. А. Д. Красильников. Осень в Иркутске (19 сентября 1739 года). Трактат «Топографическое описание разных мест около Иркутска и Байкала». Поездка в Забайкалье. Кяхта. Русско-китайская торговля в XVIII веке. Буряты. Шаманизм. Киренск. Река Лена. Возвращение в Иркутск. Знакомство со М. П. Шпанбергом. Проект участия в экспедиции к южным Курилам. Продолжение путешествия на Камчатку. Академическая группа — профессор астрономии Людовик Делиль де ла Кроер, адъюнкт Г. В. Стеллер, студент А. П. Горланов, художник Иоганн Христиан Беркан (1709—1751).

Путь из Иркутска в Охотск: март — август 1740 года Илимск, Удомск. Путешествие в Якутск. Якуты. Тунгусы. Состояние путей сообщения и транспортные проблемы экспедиции. Прибытие в порт Охотск на берегу Охотского моря (август 1740 года). Первая встреча с капитан-командором В. И. Берингом. Плавание на одномачтовом шитике «Фортуна».

Исследование Камчатки и северо-западной Америки

Камчатка: исследования в период сентябрь 1740 — май 1741 годов и август 1742 — июль 1744 годов. Прибытие на полуостров (21 сентября 1740 года). Встреча со студентом С. П. Крашенинниковым. Зимовка в Большерецком остроге. Организация первой камчатской школы. Сбор материалов по этнографии ительменов. География Камчатки. Геология и вулканизм Камчатки. Ихтиологические исследования и орнитологические наблюдения. Курильцы — айны. Зимняя экспедиция на ездовых нартах [5] через озеро Курильское на мыс Лопатка (2 февраля 1741 года). Приглашение для участия в морской экспедиции к берегам Америки. Весенний переезд в Авачинскую губу. Последняя встреча с Крашенинниковым (20 апреля 1741 года).

Из Камчатки Стеллер в 1741 году решил отправиться с Берингом дальше и написал Гмелину, что он решился на это как на отчаянный шаг, ища «entweder seinen völligen Untergang, oder durch Wichtige und seltene Entdeckungen einen Weg zu seinen Völligen Aussöhnungen»[К 1][4]:363

Гмелин рассказывал позднее[4]:177—178, что он и Миллер отговаривали его от поездки на Камчатку:

…Мы могли бы ему, впрочем, представлять неудобства сколь угодно великими: это было бы ему лишним побуждением к этому трудному предприятию, к которому он уже проложил себе дорогу своим прежним путешествием. Он не был обременён гардеробом. Поскольку надо было всё имущество везти с собой через Сибирь, у него его было так мало, как только возможно. Для пива, мёда и водки у него был всего один стакан. Вина он не употреблял совсем. У него была только одна миска, из которой он ел и в которой он готовил все свои кушанья. Для них ему не требовался повар. Он всё варил сам и всё как можно проще, так что суп, овощи и мясо помещал в один горшок и варил всё вместе. Он легко переносил чад от стряпни в комнате, где он работал. Ему не нужны были парик и пудра. Любые туфли и любые сапоги ему годились; при всем этом он никогда не досадовал на плохие жизненные условия; он всегда был в хорошем настроении, и, чем необычнее шли его дела, тем радостнее он был. При этом мы замечали, что, несмотря на полную неустроенность, которую он обнаруживал в своём образе жизни, он тем не менее всегда был крайне аккуратным в исполнении своих наблюдений и неутомимым во всех своих предприятиях.

Врач, геолог и натуралист пакетбота «Святой апостол Пётр». Отплытие из Петропавловской гавани двух кораблей экспедиции (4 июня 1741 года). Совместное плавание по Тихому океану (4 июня 1741 — 26 августа 1742 года). Самостоятельное плавание «Святого Петра» с (20 июня 1741 года). Достижение берега суши — наблюдение горы Святого Ильи (16 июля 1741 года).

Плавание вдоль берегов Америки, залив Святого Ильи (20 июля 1741). Ботаническая экскурсия по острову Каяк, Алеутские острова (26 июля 1741 года), коллекция предметов быта алеутов, описание 163 видов встреченных растений и нескольких видов животных, в том числе птиц — Стеллерова хохлатая сойка.

Стеллер вместе с Берингом попал в Америку, но положение его было трудное, так как Беринг и моряки относились недружелюбно к натуралисту. Когда пристали к американским островам, Беринг его туда не пустил, и Стеллер писал потом Сенату: «Как я усмотрел, что со мной так непорядочно поступлено и я в небрежении и презрении оставлен и что ласковыми словами ничего учинить не мог, употребил уже жестокие слова ему капитану-командору, Берингу, по правде говорить и публично засвидетельствовать, что я высокоправительствующему Сенату на него капитана-командора под такими видами буду протестовать, чему он был достоин»[6]. Его спустили после того на берег, но он пробыл всего шесть часов на берегу, когда Беринг неожиданно снялся с якоря, не набрав даже достаточно воды, что было одной из причин его злоключений и гибели[2]:189.

Шумагинские острова (30 августа 1741 года). Сбор гербария и лекарственных растений. Контакт с эскимосами. Обратное путешествие на Камчатку. (6 сентября 1741 года). Цинга. Шторм. Кораблекрушение на рифах у неизвестных островов (4 ноября 1741 года), впоследствии названных Командорскими.

Часть карты восточного побережья Камчатки и Командорских островов с изображениями стеллеровой коровы, северного морского котика и сивуча. Рисунок участника экспедиции С. Ф. Хитрова, 1744 год.

Вместе с Берингом Стеллер претерпел крушение и зимовал при страшных лишениях на Беринговом острове. Но и здесь он продолжал научно работать — наблюдать и исследовать. Ему удалось спасти научные сборы американского путешествия. Он был в числе немногих офицеров, оставшихся в живых,— на него пало много административных дел. Но вместе с тем он собирал растения, животных — «чинил ботанические наблюдения, описал некоторых незнаемых поныне зверей, а именно: корову морскую (Rhytina Borealis), сивучу, морского кота, морского бобра и оных рисунки учинил; также сочинил описание примеченных птиц и рыб, которые на острове имеются»[7]. Здесь же он написал свою лучшую работу «De bestiis marinis» («О морских животных»). Может быть, лучше, чем всё другое, характеризует Стеллера эта работа на Беринговом острове в таких ужасающих условиях. Здесь проявилась вся искренняя, глубокая преданность его интересам науки[2]:189.

Смерть Беринга (8 декабря 1741 года). Командорский архипелаг — острова Беринга, Медный, Топорков, Арий-камень. Командир экспедиции старший офицер С. Л. Ваксель [www.ostrov.ca/drevo/individual.php?pid=I1181]. Исследования флоры и фауны. Арка Стеллера. Изучение и описание биологии: очкового баклана, Стеллеровой гаги, голубого песца. В последующем чрезмерная добыча людьми привела к уничтожению морской коровы (1758) и очкового баклана (около 1858), виды отнесены к категории вымерших. Отплытие гукера «Святой Пётр» (14 августа 1742 года).

Возвращение в Авачинскую губу (26 августа 1742 года). Переезд в Большерецк. Подготовка рукописей книг «Дневник путешествия из Камчатки в Америку» и «Физико-топографическое описание острова Беринга». Обработка ботанической коллекции и составление списка растений острова Беринга — 218 видов и разновидностей сосудистых растений и водорослей. Донесение в Сенат и отправка коллекций и рукописей в Академию наук. Рукопись книги «История Камчатки, её обитателей и их нравов». Полевые исследования центральной и северо-восточной части полуострова. Нижне-Камчатский острог. Коряки. Чукчи. Экспедиция на остров Карагинский. Китобойный промысел в водах Камчатки. Заметки о миссионерстве. В мае — июне 1743 года короткая экскурсия на северокурильский остров Шумшу. Зима 1742—1743 годов, возвращение в Большерецк и конфликт с местной администрацией из-за арестованных ительменов [ ], работа над рукописью «Описание земли Камчатки». Отзыв в Петербург. Отъезд с Камчатки (4 августа 1744 года) через Охотск и Якутск. Прибытие в Иркутск (весна 1745 года).

Арест

Участник экспедиции мичман С. П. Хметевский (или Хметовский) сыграл печальную роль в истории с Стеллером. Оба они жаловались друг на друга начальству. Стеллер упрекал в донесениях Сенату Хметевского в притеснениях туземцев вопреки указам Сената. Одно из донесений Хметевского о том, что Стеллер самовольно отпустил из Большерецкого острога камчадалов, считавшихся зачинщиками бунта против русских, вызвало указ Сената, приведший к аресту Стеллера[2]:145.

Освобождение в январе 1746 года и путешествие в Красноярск

В августе 1746 года, когда в Соликамске, где в ботаническом саду Демидов выращивал привезённые редкие растения, Стеллер начал научное исследование Пермского края, он был арестован: его обвиняли в том, что он самовольно выпустил из тюрьмы камчадалов, обвинявшихся в восстании. Всё это дело было поднято интригами местной администрации, главным образом мичманом Хметевским — личным врагом Стеллера[2]:199. Стеллер был с курьером отправлен в Иркутск. По дороге ему удалось направить в Академию письмо со списком его оставшихся научных работ. Эти рукописи Стеллера безвозвратно пропали. Правда, другим указом Сената он был возвращён с дороги в Иркутск, ему было разрешено ехать без провожатых[2]:199.

Болезнь и смерть

Внезапно заболел. Составил завещание. Скончался в Тюмени 12 ноября. Похоронен был в землях Троицкого мужского монастыря на берегу реки Туры.

Судьба архива

Из его рукописей спасена часть, привезённая живописцем Берканом с Камчатки и приведённая в порядок С. П. Крашенинниковым. Сделанные Стеллером рисунки морской коровы — Rhytina borealis Stelleri, исчезнувшего животного, которое Стеллер наблюдал ещё живым, пропали. Статья «De bestiis marinis», где Стеллер описывал Rhytina borealis Stelleri, появилась в свет без пропавших рисунков. Его работы были — в сохранившихся остатках — опубликованы после его смерти друзьями и учёными-академиками (в частности, П. С. Палласом). Часть его материалов дошла до Академии Наук благодаря Григорию Акинфиевичу Демидову, который сохранил растения в своем саду в Красном Селе. Протокол заседания академической конференции. Мат IX c. 108,109. указывает, что 11 марта 1748 года Григорий Демидов передал растения, оставшиеся от умершего Г.В. Стеллера. Вторым получателем коллекции стал К. Линней[8], использовавший материал Стеллера в своих работах[9][10] (Линней должен был определить этот материал, где было много нового, и вернуть владельцу)[2]:199.

Архивные материалы использовались при подготовке кругосветных морских экспедиций в Тихий океан, в том числе капитана Джеймса Кука.

В конце XIX века Б. Дыбовский хотел Стеллеру, как исследователю Камчатки, поставить там памятник, но памятник этот до Камчатки не доехал, остался во Владивостоке[2][11]:199.

Публикации

Основные труды

  • Панфилов А. М. Идущий за горизонт, или Молитва о преодолении // Наука из первых рук. — Новосибирск, 2004. — № 2 (декабрь). — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1810-3960&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1810-3960].
  • Стеллериана в России: Библиография трудов немецкого биолога Г. В. Стеллера и литература о нём, опубликованная в России / Э. И. Колчинский; Рос. акад. наук, Ин-т истории естествознания и техники им. С. И. Вавилова, С.-Петерб. фил. — СПб.: СПбФ ИИЕТ, 1997. — 49 с.
  • Элерт А. Х. Пер. и публикация. Георг Вильгельм Стеллер. Описание города Иркуцка и окрестных местностей // Наука из первых рук. — Новосибирск, 2004. — № 2 (декабрь). — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1810-3960&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1810-3960].
  • Die Große Nordische Expedition. Georg Wilhelm Steller (1709—1746). Ein Lutheraner erforscht Sibirien und Alaska. Ausstellung der Franckeschen Stiftungen zu Halle vom 12. Mai 1996 bis 31. Januar 1997. — Gotha: Hrsg. von Wieland Hintzsche und Thomas Nickol, 1996. — ISBN 3-623-00300-X.
  • Quellen zur Geschichte Sibiriens und Alaskas aus russischen Archiven. — Hrsg. von Wieland Hintzsche.
    Band I: Georg Wilhelm Steller — Briefe und Dokumente 1740 / Bearb. von Wieland Hintzsche, Thomas Nickol und Olga V. Novochatko. — Halle, 2000. — ISBN 3-930195-61-5.
    Band II: Georg Wilhelm Steller. Stepan Kraseninnikov. Johann Eberhard Fischer: Reisetagebücher 1735 bis 1743 / Bearb. von Wieland Hintzsche unter Mitarbeit von Thomas Nickol, Olga V. Novochatko und Dietmar Schulze. — Halle, 2000. — ISBN 3-930195-64-X.
    Band III: Georg Wilhelm Steller — Briefe und Dokumente 1739 / Bearb. von Wieland Hintzsche unter Mitarbeit von Thomas Nickol, Olga V. Novochatko und Dietmar Schulze. — Halle, 2001. — ISBN 3-930195-67-4.
  • Steller G. W. De bestiis marinis // [edoc.hu-berlin.de/ebind/mfn/steller_mn016_S815/XML/index.xml?part=thumb&chapter=1 Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae]. — Petropoli, ad annum MDCCXLIX (1751). — Т. II. — P. 289—398. — ([digitalcommons.unl.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1019&context=libraryscience сокращённый перевод на английский язык])
  • Steller G. W. Observationes générales universam histonam piscium concernentes // Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. — Petropoli, 1753. — Т. III. — P. 408.
  • Steller G. W. Observationes quaedam nidos et ova avium concernentes // Novi Commentarii Academiae Scientiarum Imperialis Petropolitanae. — Petropoli, 1758. — Т. IV. — P. 411.
  • Steller G. W. Topographische und physikalische Beschreibung der Beringsinsel, welche im ostlichen Weltmeer an der Küste von Kamtschatka liegt // Neue Nordische Beiträge zur physikalischen und geographischen Erd.- und Völkerbeschreibung, Naturgeschichte und ekonomie. — St.-Petersburg und Leipzig, 1781. — Т. II. — P. 255—301.
  • Steller G. W. Tagebuch seiner Reise aus Petripaulhafen in Kamtschatka bis an die Westlichen Küsten von America und seiner Begebenheiten auf der Rückreise // Neue Nordische Beiträge zur physikalischen und geographischen Erd.- und Völkerbeschreibung, Naturgeschichte und ekonomie. — 1793. — Т. V. — P. 129.
  • Steller G. W. Von Sibirien nach Amerika: Die Entdeckung Alaskas mit Kapitän Bering. — Hrsg. v. Volker Mathies. — ISBN 3-522-61170-5.
  • Steller G. W. Beschreibung von dem Lande Kamtschatka / Unveränd. Neudruck der 1774 in Frankfurt, 1793 in St. Petersburg u. 1753 in Halle erstmals erschienenen Werke. — переполненное ошибками издание И. Б. Шерера[2]:199
  • [resolver.sub.uni-goettingen.de/purl?PPN33290976X Georg Wilhelm Stellers ausführliche Beschreibung von sonderbaren Meerthieren : mit Erläuterungen und nöthigen Kupfern versehen]. — Halle: Kümmel, 1753. — 241 p.

Названы в честь Стеллера

Географические объекты

Животные

Минералы

Растения

  • Allium stellerianum Willd. — лук Стеллера — [nature.baikal.ru/phs/ph.shtml?id=3380&ref=floras/lukstellera/phs], [www.nsc.ru/win/elbib/atlas/flora/1547.html];
  • Arabis stelleri DC. — резуха Стеллера — [shiretoko.muratasystem.or.jp/2004/06/040616aj.html], [yam-jp.com/hana/photo.php?photo=1135];
  • Artemisia stelleriana Besser. — полынь Стеллера — oldwormwood: [www.ibiblio.org/pfaf/cgi-bin/arr_html?Artemisia+stelleriana&CAN=LATIND], [plants.usda.gov/java/profile?symbol=ARST6]
  • Cassiope stelleriana (Pall.) DC., [Syn.: Harrimanella stelleriana (Pall.) Coville.] — кассиопея Стеллера — Alaska bellheather: [plants.usda.gov/java/profile?symbol=HAST3];
  • Cryptogramma stelleri (S.G.Gmel.) Prantl. [Pteris stelleri SG Gmel.] — криптограмма Стеллера — fragile rockbrake, slender cliffbrake: [homepages.caverock.net.nz/~bj/fern/cryptogramma.htm], [www.nsc.ru/win/elbib/atlas/flora/1648.html], [plants.usda.gov/java/profile?symbol=CRST2], [www.ct-botanical-society.org/ferns/cryptogrammastel.html], [www.rook.org/earl/bwca/nature/ferns/cryptogramma.html];
  • Dragocephalum stellirianum Hiltebr. — змееголовник Стеллера — [www.nsc.ru/win/elbib/atlas/flora/1353.html];
  • Lagotis glauca Gaertn. var. stelleri (Cham. & Schlecht.) Trautv. — лаготис сизый — little weaselsnout: [plants.usda.gov/java/profile?symbol=LAMI6];
  • Limnas stelleri Trin. — болотник Стеллера — [www.nsc.ru/win/elbib/atlas/flora/2953.html];
  • Saxifraga stelleriana (Merk.ex Ser.) Worosch., [Syn.: Saxifraga stellaris L., Saxifraga foliolosa R. Br.] — камнеломка Стеллера — leafystem saxifrage: ([linnaeus.nrm.se/botany/fbo/s/saxif/saxiste2.html.en]), [plants.usda.gov/java/profile?symbol=SAFO4];
  • Род Стеллера (Stellera) L. семейства Thymelaeaceae
  • Veronica stelleri Pall. ex Link., [Syn.: Veronica wormskjoldii Roemer & J.A. Schultes var. stelleri (Pallas ex Schrad. & Link) Welsh] — вероника Стеллера — alpine speedwell: [www.geopacifica.org/FLORA/SPECIES/VEROST1.html], [plants.usda.gov/java/profile?symbol=VEWOS];

Рыбы и моллюски

  • Aptocyclus ventricosus Pallas, 1769, [Syn.: Liparops stelleri Pallas,1814] — рыба-лягушка — smooth lumpsucker: [fish.dvo.ru/fishshow.php?kod=651], [filaman.ifm-geomar.de/summary/SpeciesSummary.php?id=4177];
  • Cryptochiton stelleri Middendorf, 1847 — криптохитон Стеллера — giant pacific chiton: [www.ne.jp/asahi/dexter/sinister/Bentos/frame/CrySte.html], [home.inreach.com/burghart/stelleri.html], [oceanlink.island.net/oinfo/biodiversity/gumboot/gumboot.html], [www.ebiomedia.com/gall/larvae/larva4A.html], [www.answers.com/Cryptochiton%20stelleri%20];
  • Glyptocephalus stelleri Schmidt., 1904 — дальневосточная малоротая камбала, [Syn.: малорот Стеллера] — frog sculpin: [fish.dvo.ru/fishshow.php?kod=711], [www.kamniro.ru/kniro1/fish/gste.htm], [filaman.ifm-geomar.de/Summary/speciesSummary.php?ID=8843&genusname=Glyptocephalus&speciesname=stelleri];
  • Hexagrammos stelleri Tilesius, 1810 — пятнистый терпуг [Syn.: терпуг Стеллера] — whitespotted greenling: [www.n-suisan.jp/cgi-bin/xmlresult.cgi?FISHID=00602], [filaman.ifm-geomar.de/Summary/speciesSummary.php?ID=4035&genusname=Hexagrammos&speciesname=stelleri];
  • Myoxocephalus stelleri Tilesius,1811 — бычок Стеллера, [Syn.: мраморный керчак]-- Steller‘s smallmouth: [hideto.fishing-forum.org/image2/weekly/gisu1-thumb.jpg], [filaman.ifm-geomar.de/Summary/speciesSummary.php?ID=13065&genusname=Myoxocephalus&speciesname=stelleri];

Другое

  • Теплоход «Георг Стеллер» — судно водоизмещением 195 тонн; порт приписки — Владивосток.[13]

Напишите отзыв о статье "Стеллер, Георг Вильгельм"

Комментарии

  1. «Либо свою полную погибель или благодаря важным и редким открытиям путь к полному примирению».

Литература

Первым биографом Георга Стеллера был его родной брат Иоанн Августин, с которым он вёл активную переписку. Когда почтовая связь между братьями оказалась прерванной, Иоанн Августин решил, что ему следует опубликовать первую краткую биографию брата. В ней оказалось немало различных грубых ошибок о путешествиях Стеллера, но она содержала ценные подробности о ранней жизни Георга в Германии. Долгое время в России о жизни Г. В. Стеллера знали только немногое. Наиболее полные сведения о нём появились лишь в труде 1870 года историка Санкт-Петербургской Академии наук П. П. Пекарского. Новый этап в изучении биографии Стеллера начался в 1936 году, когда в Кембридже естествоиспытатель Л. Г. Стейнегер опубликовал подробную биографию учёного, написанную на основе архивных материалов.

После Второй мировой войны появилась научно-популярная литература о Стеллере. Так, в ГДР была издана книга Г. Вотте «В голубой дали лежит Америка: Путешествия и приключения немецких натуралистов. Георг Вильгельм Стеллер». В СССР публиковались лишь отдельные небольшие статьи, подготовленные к юбилеям. Заметному возрастанию интереса во всём мире к научной деятельности Стеллера способствовали в первую очередь именно различные «круглые» юбилеи. О Стеллере вспомнили в период подготовки к 250-летию исторического плавания Витуса Беринга к берегам Америки. Появились первые труды профессора О. В. Фроста, одного из главных американских организаторов юбилейной конференции «Беринг и Чириков» в Анкоридже в 1991 году. Краткая биография Стеллера была включена в биографический словарь «Русская Америка» Ричарда Пирса 1990 года.

Наибольший интерес к биографии Стеллера возник перед празднованием 300-летия Университета Галле, когда большой энтузиаст истории науки Виланд Хинтцше предложил особо отметить 250-летие со дня смерти знаменитого воспитанника университета Георга Стеллера организацией международной Стеллеровской конференции и крупной выставки, посвящённой его жизни и деятельности. В марте 1994 года в Галле был проведен Стеллер-семинар, а в мае 1996 года была открыта выставка «Die Grosse Nordische Expedition. Georg Wilhelm Steller (1709—1746). Ein Lutheraner erforscht Sibirien und Alaska» («Великая Северная экспедиция. Георг Вильгельм Стеллер (1709—1746). Лютеранин исследует Сибирь и Аляску»). Иллюстрированный каталог этой выставки содержал ранее неизвестные сведения о жизни и деятельности Георга Стеллера.

Большое значение имела международная Стеллеровская конференция, проведённая 8—12 ноября 1996 года, на которой были оглашена уточняющая информация по спорным моментам биографии исследователя. В России были изданы аннотированный библиографический указатель «Стеллериана в России», опубликованный Санкт-Петербургским филиалом Института истории естествознания и техники, и краткий перевод на русский язык глав из книги Г. В. Стеллера «Описание земли Камчатки» в «Краеведческих записках» Камчатского областного музея.

«Стеллеровские чтения» — международная научная конференция, проводимая Тюменским университетом, самое значительное событие с 2004 года по данной тематике в России. В 2009 году в США вышла книга стихов «Исчезающий вид – Species evanescens» русского поэта Андрея Бронникова; художественными средствами современной поэзии эта книга описывает научный, религиозный и гуманитарный подвиг Георга Стеллера и возводит его жизнь на метафизический уровень понимания.

  • [international.loc.gov/cgi-bin/query/D?mtfront:4:./temp/~intldl_TOip:: Leben Herrn Georg Wilhelm Stellers : gewesnen Adjunkte der Kaiserliche Academie der Wissenschaften zu St. Petersburg; worinnen die bissher bekannt gemachte Nachrichten von deselben Reisen, Entdeckungen, und Tode, theils wiederleget, theils ergaenzet und verbessert werden]. — Frankfurt, 1748. — приписывается И. Г. Гмелину, что едва ли правильно[14]
  • Пекарский П. П. История Академии наук в Петербурге. — Т. I. — С. 587.
  • Пекарский П. П. Архивные разыскания об изображениях не существующего ныне животного «Rhytina borealis» // Записки Академии наук. — СПб., 1869. — Т. XV, Кн. I, Прил. I. — С. 7. — сокращённое изложение по-русски в: Содержание учёных рассуждений Императорской Академии наук. — Т. I. — С. 35; по-немецки издано в 1753 году в Галле — «Ausführliche Beschreibung von sonderbaren Meersthieren»
  • Русский биографический словарь. — СПб., 1909. — Т. 19. — С. 370.
  • A. Steller. Zuverlässige Nachricht von dem merkwürdigen Leben und Reisen Herren Georg Wilhelm Stöllers // Ergötzungen der vernunftigen Seele aus der Sittenlehre und der Gelehrsameit überkaupt. — Leipzig, 1747. — Т. V. — P. 362—384.
  • A. Steller. Geschichte des Herrn Georg Wilhelm Stöller, der Russisch-Kayserl. Akademie der Wissenschaften zu St.-Petersburg Adiuncti und Mitgliedes // Beiträge zur Historié der Gelehrtheit, worin die Geschichte der Gelehrten unserer Zeiten beschrieben werden. — Hamburg, 1748. — P. 111—124.
  • P. S. Pallas. Physicalische-ökonomische Bibliothek. — 1775. — Т. VIII. — P. 433, 459.
  • Литвинов Д. И. Библиография флоры Сибири / Тр. Бот. музея Акад. наук; Вып. 5. — СПб.: Тип. Акад. наук, 1909. — С. 274. — ix + 458 с.
  • W. Н. Т. Plieninger. Johannis Georgii Gmelini Reliquias quae supersunt Commercii epistolici cum Carolo Linnaeo… — Stuttgartiae, 1861. — P. 157.
  • J. F. Brandt. Versuch einer kurzen Übersicht der Fortschritte, welche die Kenntnis der thierieschen Körper den Schriften der kaiserlischen Akademie der Wissenschaften zu St.-Petersburg verdankt // Recueil des actes de la séance publique de l’Académie des sciences de St.-Petersbourg 29 Décembre 1831. — Spb., 1832. — С. 51—117.
  • Бурыкин А. А. Названия народов Чукотки и Камчатки в книге Г. В. Стеллера «Описание земли Камчатки» // Россия и Германия: Историко-культурные контакты Материалы Международной научной конференции. Якутск, 23–24 августа 2005 г. Посвящается 300-летию со дня рождения первого историка Сибири Г. Ф. Миллера. — Якутск, 2006. — C. 229–242.

В кинематографе

Примечания

  1. The Alaska Almanac. Facts About Alaska. 17th Edition. — Alaska Northwest Books, 1993.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Вернадский В. И. [philos.omsk.edu/libery/rusfils2/vernadin.rar Труды по истории науки в России] / Сост. Бастракова М. С., Неаполитанская В. С., Фирсова Г. А. — М.: Наука, 1988. — 404 с. — ISBN 5-02-003321-9.
  3. Чистович Я. А. История первых медицинских школ в России. — СПб.: Тип. Я. Трея, 1883. — 1040 с.
  4. 1 2 3 J. G. Gmelin. Reise durch Sibirien von dem Jahr 1733 bis 1743. — Т. III.
  5. [www.sati.archaeology.nsc.ru/ethno/index.html?n=24&p=9 Упряжное собаководство]
  6. Пекарский П. П. Архивные разыскания об изображениях не существующего ныне животного «Rhytina borealis» // Записки Академии наук. — СПб., 1869. — Т. XV, кн. I. Приложение I. — С. 18.
  7. Миллер Г. Ф. Описания морских путешествий по Ледовитому и по Восточному морю с Российской стороны учиненных // Ежемесячные сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. — СПб., 1758. — Т. 8, № IX. — С. 2, 10.
  8. A. Karamyschev. Nécessitas Historiae naturalis Rossiae… // С. Linné. Amoenitates Academicae, [seu dissertationes variae physicae, medicae, botanicae…]. — Т. VII. — P. 446—447.
  9. С. Linné. Amoenitates Academicae, [seu dissertationes variae physicae, medicae, botanicae…]. — Т. II. — P. 310.
  10. С. Linné. Systema naturae, [sive Régna tria naturae systematice proposita per classes, ordines, gênera, et species.]. — Holmiae, 1758. — Т. I.
  11. В. Dybowski. Wyspy Komondorskie. — Lwow, 1885. — P. 5.
  12. Копылов В. Е. [library.ikz.ru/georg-steller/aus-sibirien-2013-2009/kopylov-v.-e.-mineral-nazvannyi-v-chest-georga Минерал, названный в честь Георга Стеллера]. Тюменский научный центр СО РАН (2007). Проверено 30 ноября 2012. [www.webcitation.org/6CaIgfakz Архивировано из первоисточника 1 декабря 2012].
  13. [gsteller.com т/х «Георг Стеллер» (m/v"Georg Steller")] (рус.) (англ.)
  14. Gradmann. Leben und Bedeutung Johann Georg Gmelin // Johann Georg Gmelin 1709—1755. Der Erforscher Sibiriens. — P. 145.

Ссылки

  • [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52253.ln-ru Профиль Георга Вильгельма Стеллера (Штеллера)] на официальном сайте РАН
  • [library.iks.ru:8081/law?doc&nd=110&nh=1 Георг Вильгельм Стеллер]
  • [beringisland.ru/history/peoples/steller.shtm Георг Вильгельм Стеллер]
  • [beringisland.ru/history/2ke.shtm Вторая Камчатская экспедиция]
  • [library.ikz.ru/georg-steller/stati-o-g.v.-stellere/bibliografiya-g.v.-stellera Библиография Г. В. Стеллера — Российская Стеллериана]
  • [www.siberianway.ru/steller.html Георг Стеллер: 300 лет со дня рождения]

Отрывок, характеризующий Стеллер, Георг Вильгельм

Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.


Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».