Стельмах, Григорий Давыдович

Григорий Давыдович Стельмах
Дата рождения	6 (19) января 1900(1900-01-19)
Место рождения	Николаев, Российская империя
Дата смерти	21 декабря 1942(1942-12-21) (42 года)
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Артиллерия Пехота
Годы службы	1919 — 1942 годы
Звание
Командовал	12-я стрелковая дивизия штаб Волховского фронта штаб Юго-Западного фронта
Сражения/войны	Гражданская война в России Великая Отечественная война: Битва за Ленинград Сталинградская битва
Награды и премии

Григорий Давыдович Стельмах (6 (19) января 1900 года, Николаев, Российская империя — 21 декабря 1942 года) — советский военный деятель, Генерал-майор.

Начальная биография

Григорий Давыдович Стельмах родился 6 (19) января 1900 года в городе Николаев, Херсонской губ., Российской Империи в семье еврейского конторщика Давида Стельмаха.

Военная служба

Гражданская война

В 1919 году вступил в ряды РККА, в том же году вступил в РКП(б).

В годы Гражданской войны Григорий Стельмах в должности военкома артиллерийской батареи принимал участие в боях против белогвардейцев на Украине.

Межвоенное время

С окончанием войны Стельмах служил на должностях помощника командира отдельной морской батареи, командира дивизиона береговой артиллерии.

В 1921 году закончил Одесские командные артиллерийские курсы, а в 1926 году — Военную академию имени М. В. Фрунзе.

В 1926 году был назначен на должность помощника командира отдельной артиллерийской бригады, в марте 1927 года — на должность начальника штаба 2-й артиллерийской дивизии.

В 1929 году закончил курсы усовершенствования высшего начсостава.

С 1929 по 1932 годы служил на должностях заместителя начальника отдела, начальника сектора управления штаба РККА, заместителя инспектора артиллерии РККА В. Д. Грендаля и заместителя начальника штаба управления боевой подготовки Сухопутных войск.

В декабре 1932 года был назначен на должность заместителя начальника штаба Особой Краснознамённой Дальневосточной армии.

С июня 1936 по 12 марта 1938 года командовал 12-й стрелковой дивизией.

Арестован 12 марта 1938 года. Обвинен в участии в военно-фашистском заговоре в РККА. Проходил по групповому делу вместе с другими высокопоставленными командирами ОКДВА, в том числе комдивами Я. З. Покусом и В. К. Васенцовичем и комбригами Н. И. Григорьевым и Ю. М. Шталем. Следствие вели сотрудники Особого отдела ОКДВА под руководством капитана госбезопасности Л. М. Хорошилкина. Фальсификация дела затянулась, в 1939 году следователи (в том числе и Хорошилкин) сами были арестованы и обвинены в фабрикации уголовных дел. В 1940 году дело, по которому проходил Стельмах, было прекращено, сам он был освобожден из тюрьмы 16 февраля 1940 года.

В мае 1940 года был назначен на должность старшего преподавателя Военной академии имени М. В. Фрунзе, а в июле — Военной академии Генерального штаба.

Великая Отечественная война

Начало Великой Отечественной войны встретил в той же должности.

По поручению К. А. Мерецкова временно исполнял обязанности начальника штаба 7-й Отдельной армии. В своих воспоминаниях К. А. Мерецков писал:

«На должность начальника штаба я назначил прибывшего со мной комбрига Г. Д. Стельмаха, поручив ему […] вернуть всех сотрудников штаба, находившихся в Волховской группе; срочно организовать разведку противника перед всем фронтом армии; установить связь с соединениями и отдельно действующими отрядами; наладить получение информации снизу и от соседей и обеспечить передачу приказов и распоряжений. Я всецело положился на опыт этого, уже проверенного раньше командира. Он блестяще справился со своими обязанностями. Это был высокообразованный человек, хорошо знавший военное дело и отличавшийся личной храбростью».

В декабре 1941 года Стельмах был наконец переаттестован в генерал-майоры РККА и назначен на должность начальника штаба Волховского фронта.

С апреля по май 1942 года служил на должности помощника по формированию командующего Ленинградским фронтом М. С. Хозина

В мае 1942 года был повторно назначен на должность начальника штаба Волховского фронта.

В октябре 1942 года был переведён на Юго-Западный фронт на должность начальника штаба фронта. Руководил штабом при планировании боевых действий войск фронта и в ходе контрнаступления под Сталинградом.

Григорий Стельмах погиб 21 декабря 1942 года в ходе Среднедонской наступательной операции.

Захоронение находится в городе Калач, Воронежской области.

Обстоятельства гибели

Генерал-майор Зданович, Гавриил Станиславович вспоминал:

В тот день к моему НП на двух танках Т-34 прибыли начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Г. Д. Стельмах и начальник штаба 3-й гвардейской армии генерал-майор И. П. Крупенников. Они знали о положении дел на участке дивизии и дали ряд ценных советов. К сожалению, это была наша первая и последняя встреча. […] на обратном пути им не удалось проскочить через населенный пункт, занятый гитлеровцами: Стельмах был убит, а Крупенников попал в плен…

Звания

• Комбриг;
• Генерал-майор (27 декабря 1941 года)

Награды

• Орден Красного Знамени (17.12.1941)
• Медаль «XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии»

Семья

Супруга Стельмах Ксения Дмитриевна.

Литература

• Пласков Г. Д. Под грохот канонады. — М.: Воениздат, 1969.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_s/stelmah.html Григорий Давыдович Стельмах на сайте «hrono.ru»]

Отрывок, характеризующий Стельмах, Григорий Давыдович

И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c'etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C'etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n'etait plus question que de l'organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j'aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu'on m'a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L'Europe n'eut bientot fait de la sorte veritablement qu'un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j'eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J'eusse associe mon fils a l'Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l'envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l'imperatrice et durant l'apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l'Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.