Стено, Микеле
| Микеле Стено итал. Michele Steno<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет дожа Микеле Стено</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> | ||
| ||
|---|---|---|
| 1 декабря 1400 — 26 декабря 1413 | ||
| Предшественник: | Антонио Веньер | |
| Преемник: | Томмазо Мочениго | |
| Рождение: | 1331 Венеция | |
| Смерть: | 26 декабря 1413 Венеция | |
| Род: | Стено | |
Микеле Стено (итал. Michele Steno), на венецианском диалекте Микель Стен (Michiel Sten), 1331, Венеция — 26 декабря 1413, Венеция) — 63-й дож Венеции с 1 декабря 1400.
Содержание
Молодость и начало карьеры
Согласно не вполне достоверной традиции[1], именно наглая выходка молодого Микеле Стено побудила дожа Марино Фальеро устроить заговор против республики. Марино Сануто в книге «Жизнь дожей» сообщает, что он оставил на троне дожа надпись:
Марин Фальеро жену-красавицу
Содержит, а другие тешатся[2].
Попытки дожа добиться наказания наглеца были безуспешными, и, разозленный тем, что высшая должность не дает ему реальной власти, Фальеро начал готовить переворот[1].
Историки обоснованно сомневаются, что обидчиком дожа был именно Стено, так как Сануто писал через сто с лишним лет, и откуда он взял эти сведения — неизвестно[3].
В дальнейшем отличился во время Кьоджанской войны: в 1379 сражался с генуэзцами в Истрии, в 1381 отличился при обороне Кьоджи, где позднее стал подеста. Затем был прокуратором Сан-Марко[4].
Догат Микеле Стено
1 декабря 1400 «надменный и властный, но опытный» Микеле Стено был избран дожем Венеции[5].
С его правлением для Венеции начался блестящий XV век.
Конфликт с Генуей
В начале его догата произошли новые столкновения с генуэзцами, перешедшими под власть Франции. Весной 1403 правитель Генуи маршал Бусико с 11 галерами отправился из Генуи на восток и опустошил сирийское побережье. При взятии Бейрута было разграблено имущество венецианских торговцев, а на жалобу представителя республики Бусико ответил, что «все, захваченное во вражеской стране, является честной добычей».
Венецианцев такой ответ не удовлетворил, и 6 октября 1403 их эскадра подкараулила возвращавшиеся корабли Бусико на рейде Сапиенцы у берегов Мореи, и сильно их потрепала. Три галеры были захвачены, а три потоплены[6].
Разгневанный маршал объявил Венеции войну, но, понимая, что силы не равны, попытался решить конфликт по феодальным понятиям и послал дожу вызов на поединок. Для Италии рыцарские обычаи стали к тому времени нелепым пережитком, и Микеле Стено даже не ответил на вызов. Тогда Бусико арестовал в Генуе венецианских купцов и конфисковал их товары, а республика принесла жалобу королю Франции[7]. Французский король также не одобрил действия своего подчиненного, считая повод к войне недостаточным. В результате между Генуей и Венецией был заключен мир, причем генуэзцы должны были выплатить 80 тыс. дукатов компенсации за разграбленные склады в Бейруте.
Присоединение Вероны и Падуи
3 сентября 1403 умер от чумы герцог Миланский Джан Галеаццо Висконти, страшный для всех соседних государств. Он оставил двух несовершеннолетних сыновей. В Милане началась анархия, которой воспользовались венецианцы для расширения своих материковых владений. Сеньоры Северной Италии также решили не упускать случай. Никколо III д'Эсте попытался захватить Полезине. Франческо Новелло, сеньор Падуи из рода Каррара, вышел из повиновения республике, атаковал Виченцу, а его сын Якопо захватил Верону. Венеция потребовала у него прекратить военные действия, но Франческо отказался, и вдобавок изуродовал лицо венецианскому герольду. Венецианцы заключили союз с вдовой Джан Галеаццо и осадили Падую, а миланский кондотьер Якопо даль Верме обложил Верону[8],[9].
Венецианские войска заняли Фельтре и Беллуно, Якопо даль Верме взял Верону. Падуя мужественно оборонялась, но венецианцы устроили жесткую блокаду, отвели от города течение Бренты, а голод и чума довершили дело. Надежды на помощь Никколо д’Эсте не оправдались, и 18 ноября 1404 падуанцы открыли ворота. Франческо Новелло и его первенец Франческо III еще два дня оборонялись в цитадели, но затем были вынуждены сдаться[10],[5].
4 января 1406 представители Падуи на торжественной церемонии передали дожу знамя, ключи от города и печати, как до этого Верона и Виченца. Микеле Стено поздравил веронцев словами пророка Исайи: «Народ, ходивший во тьме, увидел свет великий»[11].
Сеньора Падуи с сыновьями доставили в Венецию, где Микеле Стено упрекнул их в неблагодарности. Совет десяти, дополненный комиссией из шести граждан, для суда над Каррара, разделился во мнениях: одни считали, что их надо отправить в ссылку на Кандию, другие предлагали пожизненное заключение, третьи — смерть. В конечном счете, сочли опасным оставлять этих людей в живых. 16 января 1406 в присутствии двух членов Совета десяти Франческо Каррара был задушен тетивой арбалета. Он пытался оказать сопротивление палачам, но безуспешно. Двое его сыновей были казнены через два дня.
Действия венецианской сеньории произвели сильное впечатление в Италии и внушили к республике уважение, однако, во Флоренции жили еще два сына Франческо. Венеция назначила за них цену: 4 тысячи флоринов за живого принца и 3 тысячи за мертвого. Охотников получить эти грязные деньги, впрочем, не нашлось. Старший, Уберто, умер в 18 лет в 1407, младший, Марсилио, долгое время жил на содержании Филиппо Мария Висконти, герцога Миланского, пытался вернуть земли своей семьи, был схвачен и в 1435 обезглавлен в Венеции[12].
Все прежние владения домов делла Скала и Каррара (Тревизо, Беллуно, Виченца, Падуя и Ровиго), то есть вся Тревизская марка, вошли в состав республики.
Напишите отзыв о статье "Стено, Микеле"
Примечания
Литература
- Galibert L. Histoire de la république de Venise. P., 1854.
- Гуковский М. А. Итальянское Возрождение. 2-е изд., испр. и доп. — Л.: Издательство Ленинградского университета, 1990. — ISBN 5-288-00163-4
- Норвич Дж. История Венецианской республики. — М.: АСТ, 2009. ISBN 978-5-17-057153-6
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Стено, Микеле
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.
– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
