Степанов, Александр Николаевич (писатель)

Александр Николаевич Степанов
Дата рождения:	21 января (2 февраля) 1892(1892-02-02)
Место рождения:	Одесса, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти:	30 октября 1965(1965-10-30) (73 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Гражданство:	Российская империя Российская империя, СССР СССР
Род деятельности:	прозаик
Направление:	социалистический реализм
Жанр:	исторический роман
Язык произведений:	русский
Премии:
Награды:

Александр Николаевич Степа́нов (1892—1965) — русский советский писатель. Лауреат Сталинской премии первой степени (1946). Член ВКП(б) с 1947 года.

Биография

А. Н. Степанов родился (21 января (2 февраля) (по другим данным, родился 02 сентября) 1892 года в Одессе в семье офицера. В 1901—1903 годах учился в Полоцком кадетском корпусе. В 1903 году семья переехала в Порт-Артур. В возрасте двенадцати лет принимал участие в обороне Порт-Артура, его отец Николай Иванович Степанов командовал батареей Электрического Утёса, а затем — Суворовской мортирной батареи на Тигровом полуострове. Двенадцатилетний мальчишка всё видел и запоминал, будучи связным у своего отца, старался быть полезным, подвозил вместе с другими ребятами воду на ослах к передовым позициям. Был контужен, едва не лишился ног, их вылечил молодой тогда ещё врач С. Р. Миротворцев, известный впоследствии учёный, с которым А. Н. Степанов, уже как писатель, поддерживал дружескую переписку. Он «лично знал Стесселей, Белых, Никитина, Кондратенко и многих других. У Белых видел С. О. Макарова, с мичманами забирался на броненосцы; мечтал стать моряком…» После капитуляции крепости вместе с отцом в числе военнопленных попал в Нагасаки (будущий писатель находился в крепости все 329 дней). Мать, Лидия Николаевна, в это время преподавала русский язык в гимназии в Одессе, куда Александр Степанов и был отправлен из Японии вместе с ранеными.

Под влиянием матери А. Н. Степанов с детства полюбил книги и научился записывать свои впечатления — дневники он вёл всю жизнь. В 1913 году он окончил Санкт-Петербургский технологический институт, но вскоре был призван в армию. Всю Первую мировую войну провёл на фронте. Всё та же наблюдательность и привычка к запечатлению увиденного позволили ему позже создать хранящиеся в архиве писателя «Записки гвардейца», повести «Поход в Восточную Пруссию» и «Артиллеристы». В 1917 году А. Н. Степанов был послан в Артиллерийскую академию в Петроград. Участвовал в Гражданской войне, — в разгроме Юденича, участвовал с отрядом путиловских рабочих в боях под Нарвой 23 февраля 1918 года, командовал артиллерийским дивизионом, воевал под Ростовом и Екатеринодаром. В ночь на 17 марта 1921 года, во время штурма Кронштадта, при подавлении кронштадтского мятежа А. Н. Степанов провалился под лёд Финского залива, тяжело заболел и был эвакуирован для лечения на юг, в Краснодар.

В Краснодаре писатель жил до 1942 года, работал инженером, преподавал в вузах и техникумах. В 1932 году бруцеллёз надолго приковал его к постели, но это дало ему возможность вспомнить, передумать и заново перечувствовать и переосмыслить события, в которых он участвовал, всё увиденное им.

Новые факты

Но в последнее время были выявлены новые факты, позволяющие поставить под сомнение официальную биографию писателя. С большой долей вероятности можно сказать, что А. Н. Степанов являлся не студентом Технологического университета, а кадровым офицером Лейб-гвардии, награждённым за боевые отличия во время Первой мировой войны шестью боевыми орденами и Георгиевским оружием. Но в обороне Порт-Артура ни писатель, ни его отец Николай Николаевич Степанов, ставший в 1917 году генералом Русской армии, участие не принимали, и, более того, никогда не были в этом городе.

Творчество

Вынужденное бездействие сосредоточило все его мысли на книге о героической обороне Порт-Артура. Первые опыты показали, что одних личных впечатлений и воспоминаний недостаточно для создания серьёзного произведения. Записки, которые вёл во время обороны Порт-Артура отец писателя, конечно, очень помогали, но и этого явно было мало. Тогда А. Н. Степанов приступил к сбору материалов о событиях того времени, начал читать о Порт-Артуре и русско-японской войне всё, что удавалось достать в Краснодаре, всеми возможными путями старался получать книги из Москвы и других городов.

Печататься начал с 1938 года. В многоплановом романе «Порт-Артур» и его продолжении — романе «Семья Звонарёвых» (1959—1963, не закончена), благодаря кропотливому хронологическому воссозданию происходившего, показаны не только героизм русских солдат и офицеров в войне 1904—1905 годов, но и дана картина обострения социальных конфликтов, созданы живые, рельефные портреты тех, с кем автору приходилось быть в непосредственных контактах. При общей направленности романа к документальности, факты, как того и требует художественная литература, излагаются без буквализма; собирательные образы героев не подчинены также протокольному следованию имевшим место действиям реальных участников; тем не менее, произведение обладает качествами убедительности, что неоднократно и было отмечено критиками.

После выхода первой части А. С. Новиков-Прибой писал А. Н. Степанову: «… книга имеет большое познавательное значение и, я уверен, будет принята читателем с большим интересом. Вашу книгу „Порт-Артур“ я прочитал с большим удовольствием. Написана она правдиво, хорошо» (8 февраля 1941 года). Рецензент романа, генерал-майор А. А. Игнатьев, участник русско-японской войны, вскоре после выхода первой книги «Порт-Артура» отметил «великолепные батальные сцены как на море, так и на суше», «живость и правдивость изображения», превосходное знание автором материала, что позволило ему «не только избежать ошибок, но и передать самую технику войны».

В 1944 году роман был переиздан большим тиражом.

А. Н. Степанов получил сотни писем от читателей. Участники обороны Порт-Артура делились своими воспоминаниями, сообщали неизвестные факты героических эпизодов, боёв. Используя новые материалы, А. Н. Степанов постоянно совершенствовал своё произведение, уточняя характеристики, дописывая новые главы и сцены.

Роман был издан семнадцать раз общим тиражом более миллиона экземпляров, переведён на многие языки, в том числе на английский, французский, венгерский, китайский, японский и другие.

В 1946 году по роману А. Н. Степанова им в соавторстве с И. Ф. Поповым написана одноимённая пьеса, по которой 1953 году был поставлен спектакль в Малом театре (режиссёры П. А. Марков и К. А. Зубов). Многие театры страны последовали этому примеру, также был создан киносценарий «Порт-Артур».

В 1958 году А. Н. Степановым написана повесть о Гражданской войне — «Стальной рабочий отряд».

А. Н. Степанов умер 30 октября 1965 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 6).

Награды и премии

• Сталинская премия первой степени (1946) — за роман «Порт-Артур»
• орден Трудового Красного Знамени (1952)
• медали

Источники

• [rusjapwar.narod.ru/literature_1.htm Русско-японская война в произведениях русской литературы. — На сайте «Русско-японская война»]
• [militera.lib.ru/prose/russian/stepanov1/pre.html О А. Н. Степанове — на сайте «Военная литература» (Militera Project)]
• [militera.lib.ru/prose/russian/stepanov1/index.html Исторический роман «Порт-Артур» — на сайте «Военная литература» (Militera Project)]
• [tsushima.su/RU/libru/i/Page_7/page_18/page_19/page_26/chistyakov-port-artur/ Николаев Д. К., Чистяков О. В. «Порт-Артур»: неожиданные результаты одного исторического исследования // Военно-исторический журнал. — 2010. — № 1. — С.30—34.]

Отрывок, характеризующий Степанов, Александр Николаевич (писатель)

– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.