Степанов, Николай Александрович (генерал)

Николай Александрович Степанов
Военный Министр Российского правительства
18 ноября 1918 — 23 мая 1919
Предшественник:	Должность учреждена
Преемник:	Лебедев Дмитрий Антонович

Никола́й Алекса́ндрович Степа́нов (2 мая (14 мая) 1869 — 19 января 1949, Шелл, предместье Парижа, Франция) — генерал-лейтенант (1919). Военный министр в правительстве А. В. Колчака (1919).

Окончил Первый кадетский корпус (1886), Михайловское артиллерийское училище (1889), Николаевскую академию Генерального штаба (1900), Офицерскую кавалерийскую школу (1902).

Служил командиром эскадрона в 5-й конно-артиллерийской бригаде. Был помощником старшего адъютанта штаба Приамурского военного округа, старшим адъютантом 2-го отдела кавалерийской бригады, старшим адъютантом штаба 36-й пехотной дивизии, старшим адъютантом штаба 2-й гренадерской дивизии. Во время Русско-японской войны — штаб-офицер для поручений в Управлении начальника военных сообщений при Главнокомандующем на Дальнем Востоке.

В 1907—1911 преподавал военные науки в Алексеевском военном училище. В 1912 — начальник штаба 2-й, в 1913 — 6-й кавалерийской дивизии с которой выступил на фронт Первой мировой войны. С марта 1915 — командир 19-го драгунского Архангелогородского полка. С октября 1915 — генерал для поручений в Управлении дежурного генерала при Верховном Главнокомандующем. 6 декабря 1915 произведен в генерал-майоры. С 27 декабря 1916 — начальник Военно-сухопутного управления штаба командующего флотом на Балтийском море. В 1917 — начальник штаба 4-го кавалерийского корпуса.

После прихода к власти большевиков вступил в Добровольческую армию, состоял в распоряжении начальника военного и морского управления генерала А. С. Лукомского. До февраля 1918 — начальник штаба войск Ростовского района. Затем уехал на Дальний Восток, до осени 1918 находился в командировке в Харбине, потом переехал в Омск, где в ноябре 1918 — январе 1919 был помощником военного министра по организационно-инспекторской части. Один из ближайших сотрудников Верховного правителя адмирала А. В. Колчака. С 3 января 1919 — военный министр в его правительстве. В период пребывания на посту министра конфликтовал с начальником штаба Главнокомандующего генералом Д. А. Лебедевым за влияние в военных кругах. Конфликт между Ставкой и военным министерством и обвинения в адрес Степанова в слабом внимании тыла к нуждам фронта привели к его отставке.

23 мая 1919 уволен от должности с производством в генерал-лейтенанты. После 1922 проживал в Селие (Сербия). Во время Второй мировой войны переехал во Францию.

Труды

• Что необходимо нашей коннице. — СПб., 1910.
• Наставление для ведения практических занятий по тактике в поле с юнкерами младших классов. — М., 1912.
• Сборник военно-исторических примеров к курсу тактики военных училищ. — М., 1912.

Библиография

• Волков Е. В., Егоров Н. Д., Купцов И. В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны. — М., 2003. — С. 197—198.

Ссылки

• [www.hrono.ru/biograf/bio_s/stepanov_na.html Биографии (с разночтениями)]
• [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=660 Степанов, Николай Александрович (генерал)] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»

Отрывок, характеризующий Степанов, Николай Александрович (генерал)

В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.
– Она и так королева! И приказания ее – закон.
Только что началась игра, как из за Марьи Генриховны вдруг поднялась вспутанная голова доктора. Он давно уже не спал и прислушивался к тому, что говорилось, и, видимо, не находил ничего веселого, смешного или забавного во всем, что говорилось и делалось. Лицо его было грустно и уныло. Он не поздоровался с офицерами, почесался и попросил позволения выйти, так как ему загораживали дорогу. Как только он вышел, все офицеры разразились громким хохотом, а Марья Генриховна до слез покраснела и тем сделалась еще привлекательнее на глаза всех офицеров. Вернувшись со двора, доктор сказал жене (которая перестала уже так счастливо улыбаться и, испуганно ожидая приговора, смотрела на него), что дождь прошел и что надо идти ночевать в кибитку, а то все растащат.
– Да я вестового пошлю… двух! – сказал Ростов. – Полноте, доктор.
– Я сам стану на часы! – сказал Ильин.
– Нет, господа, вы выспались, а я две ночи не спал, – сказал доктор и мрачно сел подле жены, ожидая окончания игры.
Глядя на мрачное лицо доктора, косившегося на свою жену, офицерам стало еще веселей, и многие не могла удерживаться от смеха, которому они поспешно старались приискивать благовидные предлоги. Когда доктор ушел, уведя свою жену, и поместился с нею в кибиточку, офицеры улеглись в корчме, укрывшись мокрыми шинелями; но долго не спали, то переговариваясь, вспоминая испуг доктора и веселье докторши, то выбегая на крыльцо и сообщая о том, что делалось в кибиточке. Несколько раз Ростов, завертываясь с головой, хотел заснуть; но опять чье нибудь замечание развлекало его, опять начинался разговор, и опять раздавался беспричинный, веселый, детский хохот.