Степанянц, Мариэтта Тиграновна

Мариэтта Тиграновна Степанянц
Место рождения:	Москва, СССР
Научная сфера:	философия, история
Место работы:	ИФ РАН
Учёная степень:	доктор философских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	МГИМО
Награды и премии:

	Фрагмент интервью Мариэтты Тиграновны Степанянц, взятого фондом "Устная история".
	Записано 07.05.2013
Помощь по воспроизведению

Мариэ́тта Тигра́новна Степаня́нц (род. 16 октября 1935, Москва, СССР) — советский и российский философ, историк философии. Доктор философских наук (1974), профессор (1983), заслуженный деятель науки России (2002).

Биография

Родилась в Москве, в семье служащего.

В 1959 году окончила восточный факультет МГИМО.

С 1959 года работает в Институте философии АН СССР (ныне РАН).

В 1974 году защитила докторскую диссертацию «Мусульманские концепции в философии и общественной мысли зарубежного Востока XIX—XX вв».

Начиная с 1970-х годов совмещает научно-исследовательскую деятельность с педагогической.

В 1980—1994 годах — профессор Дипломатической академии МИД СССР (ныне РФ).

С 1995 года — профессор Государственного университета гуманитарных наук.

В настоящее время является также руководителем Центра восточной философии Института философии РАН, членом Исполкома International Society for Indian Philosophy, членом редколлегий трёх зарубежных журналов, в том числе «Philosophy East and West» (США).

Научная деятельность

Работы Мариэтты Степанянц анализируют основные тенденции и направления философской мысли в странах мусульманского мира. Большое внимание уделяется исследованию философского мусульманского мистицизма и реконструкции философского ядра суфизма. М. Т. Степанянц — автор первого отечественного учебника по истории восточных философий. В настоящее время она является одним из ведущих специалистов в области сравнительной философии, становилась участником и организатором многочисленных международных научных форумов и конференций, президентом VII и VIII конференций философов Востока и Запада (1995, 2000 — Гонолулу).

Награды

В 1996 году Мариэтта Степанянц получила премию «Сарасвати самана» за достижения в области изучения индийской культуры и философии.

В 2001 году за научные достижения и заслуги в деле подготовки научных кадров она награждена президентом Таджикистана орденом «Ашраф».

В конкурсе на лучшую книгу Института философии РАН за 2001 год книга «Универсалии восточных культур» под редакцией Мариэтты Степанянц заняла 2 место в номинации «Коллективные монографии».

В 2006 году за выдающиеся научные работы в области изучения истории восточных философий и разработку методологии компаративных исследований удостоена высшей академической премии им. Г. В. Плеханова.

В конкурсе на лучшую книгу Института философии РАН за 2007—2009 год книга «Индийская философия: энциклопедия» под редакцией Мариэтты Степанянц заняла 1 место в номинации «Коллективные монографии».

В 2010 году награждена Серебряной медалью «За вклад в развитие философии».

В конкурсе на лучшую книгу Института философии РАН за 2010—2011 год книга «Философия буддизма: энциклопедия» под редакцией Мариэтты Степанянц заняла 1 место в номинации «Коллективные монографии».

Основные работы

Монографии

• Философия и социология в Пакистане. Очерки. — М.: Наука, 1967. — 150 с.
• Лотос на ладонях. Заметки о духовной жизни индийцев. — М.: Наука, 1971. — 142 с.
• Pakistan: Philosophy and Sociolology. — Moscow: Nauka, 1971. — 130 pp.
• Pakistan: Philosophy and Sociology. — Lahore: People`s Publishing House, 1972. — 150 pp.
• Lotoso Zviedas ant Delno (in Litvinian). — Vilnius: Leidykla «Mintis», 1973. — 142 pp.
• Ислам в философской и общественной мысли зарубежного Востока XIX—XX вв. — М.: Наука, 1974. — 190 с.
• Ислам в философии и идеологии Востока. Учебное пособие кафедры марксистско-ленинской философии ИОН (на русском, английском и арабском языках). — М., 1976-77. — 121 с.
• Islam val-israh bin al-ishtrakiya val-riasmaliya (in Arabic). — Beirut: al-Farabi, 1980. — 37 pp.
• Мусульманские концепции в философии и политике XIX—XX вв. — М.: Наука, 1982. — 248 с.
• Ислам и современная идейно-политическая борьба: Учебное пособие по спецкурсу. — М.: Дипломатическая Академия МИД СССР(ротопринт), 1984. — 144 с.
• Философские аспекты суфизма. — М.: Наука, 1987. — 192 с.
• The Philosophical Aspects of Sufism. — New Delhi: Ajanta Publications, 1989. — 109 pp.
• Islamic Philosophy and Social Thought (XIX—XX Centuries). — Lahore: People`s Publishing House, 1989. — 159 pp.
• Философия ненасилия: уроки гандизма. — М.: Знание, 1992. — 39 с.
• Индийская философия. Энциклопедия / отв ред. М. Т. Степанянц. — М.: Академический проект, 2009. — 950 с. — ISBN 978-5-98426-073-2.
• Восточные философии: Учебник для вузов. — М.: Академический проект, 2011. — 549 с. — ISBN 978-5-8291-1235-6.

Статьи

• 12 сессия Пакистанского философского конгресса в Лахоре // Вестник Академии наук СССР, № 7, 1965. — С. 70.
• 12 сессия Пакистанского философского конгресса // Вопросы философии, № 9, 1965. — С. 158—180.
• На 41-й сессии Индийского философского конгресса // Вопросы философии, № 9, 1968. — С. 148—151.
• 57-я сессия Индийского философского конгресса // Вопросы философии, № 10, 1983. — С. 152—155.
• Философское наследие суфизма в современном мире // Философское наследие народов Востока и современность. Москва: «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1983. — С. 124—137.
• Восток и Запад: диалог философов // Вопросы философии. 1989. № 12. — С. 151—157.
• Человек в традиционном обществе Востока (опыт компаративистского подхода) // Вопросы философии, № 3, 1991. — С. 140—151.
• [vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=126&Itemid=52 Всемирный день философии 2009] // Вопросы философии, 2010, № 4. — С. 6—11.
• Golden Mean as a Metaphorical Key to Understanding: The General and the Particular in Moral Philosophy// Comparative Ethics in a Global Age. Washington: The Council for Research in Values and Philosophy, 2006, pp. 43-52.

Литература

•  Литман А. Д., Степанянц М. Т. Философия и социология в Пакистане // Народы Азии и Африки, 1968, № 3. — C. 186—187.
• Петр Резвых. Ислам с человеческим лицом // НГ Ex libris, 2003, N 20 (274). — С. 5.
• Степанянц // Философия. Энциклопедический словарь. / Под ред. А. А. Ивина. — М.: Гадарика, 2004. — С. 821—822.
• Степанянц М. Т. Bhagavadgita Man // [orientproject.ru/sites/default/files/library/130989200-shohin-semencov.pdf Всеволод Сергеевич Семенцов и российская индология] / Сост. В. К. Шохин; ред. коллегия: A. M. Дубянский и др.; Ин-т философии РАН. — М.: Вост. лит., 2008. — 352 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-02-036333-5.
• Лариса Роднянская. Философ Мариэтта Степанянц: «Жизнь сама выводила меня именно на мою дорогу» // Татарский мир. — № 3—4, Апр. 2005.
• К 70-летию Мариэтты Тиграновны Степанянц. Беседа с юбиляром, её наставниками и коллегами. Материал подготовлен Е. А. Фроловой // Мариэтта Степанянц. Мир Востока. Философия: прошлое, настоящее, будущее. — М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2005. — С. 4—24.
• Николай Бирюков. Ex orient lux. Об изучении и преподавании восточной философии // Пушкин, 1998, № 5(11). — C. 16—17.
• H. T. Norris. Marietta T. Stepaniants: Sufi Wisdom// Bulletin of The School of Asian & African Studies, 58:3, 1995, p. 622.

Ссылки

• [iph.ras.ru/stepanyants.htm Страница] на сайте Института философии РАН
• [oralhistory.ru/projects/science/philosophy/stepanyanz Мариэтта Тиграновна Степанянц об изучении восточной философии в СССР, месте сравнительной философии в современном мире, роли и положению философии в гуманитарной науке] на сайте фонда «Устная история»
• [www.log-in.ru/books/author/17216/ Страница Мариэтты Степанянц на сайте Log-in.ru]

Отрывок, характеризующий Степанянц, Мариэтта Тиграновна

Одушевление государем народа и воззвание к нему для защиты отечества – то самое (насколько оно произведено было личным присутствием государя в Москве) одушевление народа, которое было главной причиной торжества России, было представлено государю и принято им как предлог для оставления армии.

Х
Письмо это еще не было подано государю, когда Барклай за обедом передал Болконскому, что государю лично угодно видеть князя Андрея, для того чтобы расспросить его о Турции, и что князь Андрей имеет явиться в квартиру Бенигсена в шесть часов вечера.
В этот же день в квартире государя было получено известие о новом движении Наполеона, могущем быть опасным для армии, – известие, впоследствии оказавшееся несправедливым. И в это же утро полковник Мишо, объезжая с государем дрисские укрепления, доказывал государю, что укрепленный лагерь этот, устроенный Пфулем и считавшийся до сих пор chef d'?uvr'ом тактики, долженствующим погубить Наполеона, – что лагерь этот есть бессмыслица и погибель русской армии.
Князь Андрей приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там, но Чернышев, флигель адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
Чернышев сидел с книгой французского романа у окна первой комнаты. Комната эта, вероятно, была прежде залой; в ней еще стоял орган, на который навалены были какие то ковры, и в одном углу стояла складная кровать адъютанта Бенигсена. Этот адъютант был тут. Он, видно, замученный пирушкой или делом, сидел на свернутой постеле и дремал. Из залы вели две двери: одна прямо в бывшую гостиную, другая направо в кабинет. Из первой двери слышались голоса разговаривающих по немецки и изредка по французски. Там, в бывшей гостиной, были собраны, по желанию государя, не военный совет (государь любил неопределенность), но некоторые лица, которых мнение о предстоящих затруднениях он желал знать. Это не был военный совет, но как бы совет избранных для уяснения некоторых вопросов лично для государя. На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек – граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvriere [основою] всего дела. Князь Андрей имел случай хорошо рассмотреть его, так как Пфуль вскоре после него приехал и прошел в гостиную, остановившись на минуту поговорить с Чернышевым.
Пфуль с первого взгляда, в своем русском генеральском дурно сшитом мундире, который нескладно, как на наряженном, сидел на нем, показался князю Андрею как будто знакомым, хотя он никогда не видал его. В нем был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков генералов, которых князю Андрею удалось видеть в 1805 м году; но он был типичнее всех их. Такого немца теоретика, соединявшего в себе все, что было в тех немцах, еще никогда не видал князь Андрей.
Пфуль был невысок ростом, очень худ, но ширококост, грубого, здорового сложения, с широким тазом и костлявыми лопатками. Лицо у него было очень морщинисто, с глубоко вставленными глазами. Волоса его спереди у висков, очевидно, торопливо были приглажены щеткой, сзади наивно торчали кисточками. Он, беспокойно и сердито оглядываясь, вошел в комнату, как будто он всего боялся в большой комнате, куда он вошел. Он, неловким движением придерживая шпагу, обратился к Чернышеву, спрашивая по немецки, где государь. Ему, видно, как можно скорее хотелось пройти комнаты, окончить поклоны и приветствия и сесть за дело перед картой, где он чувствовал себя на месте. Он поспешно кивал головой на слова Чернышева и иронически улыбался, слушая его слова о том, что государь осматривает укрепления, которые он, сам Пфуль, заложил по своей теории. Он что то басисто и круто, как говорят самоуверенные немцы, проворчал про себя: Dummkopf… или: zu Grunde die ganze Geschichte… или: s'wird was gescheites d'raus werden… [глупости… к черту все дело… (нем.) ] Князь Андрей не расслышал и хотел пройти, но Чернышев познакомил князя Андрея с Пфулем, заметив, что князь Андрей приехал из Турции, где так счастливо кончена война. Пфуль чуть взглянул не столько на князя Андрея, сколько через него, и проговорил смеясь: «Da muss ein schoner taktischcr Krieg gewesen sein». [«То то, должно быть, правильно тактическая была война.» (нем.) ] – И, засмеявшись презрительно, прошел в комнату, из которой слышались голоса.
Видно, Пфуль, уже всегда готовый на ироническое раздражение, нынче был особенно возбужден тем, что осмелились без него осматривать его лагерь и судить о нем. Князь Андрей по одному короткому этому свиданию с Пфулем благодаря своим аустерлицким воспоминаниям составил себе ясную характеристику этого человека. Пфуль был один из тех безнадежно, неизменно, до мученичества самоуверенных людей, которыми только бывают немцы, и именно потому, что только немцы бывают самоуверенными на основании отвлеченной идеи – науки, то есть мнимого знания совершенной истины. Француз бывает самоуверен потому, что он почитает себя лично, как умом, так и телом, непреодолимо обворожительным как для мужчин, так и для женщин. Англичанин самоуверен на том основании, что он есть гражданин благоустроеннейшего в мире государства, и потому, как англичанин, знает всегда, что ему делать нужно, и знает, что все, что он делает как англичанин, несомненно хорошо. Итальянец самоуверен потому, что он взволнован и забывает легко и себя и других. Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит, чтобы можно было вполне знать что нибудь. Немец самоуверен хуже всех, и тверже всех, и противнее всех, потому что он воображает, что знает истину, науку, которую он сам выдумал, но которая для него есть абсолютная истина. Таков, очевидно, был Пфуль. У него была наука – теория облического движения, выведенная им из истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей истории войн Фридриха Великого, и все, что встречалось ему в новейшей военной истории, казалось ему бессмыслицей, варварством, безобразным столкновением, в котором с обеих сторон было сделано столько ошибок, что войны эти не могли быть названы войнами: они не подходили под теорию и не могли служить предметом науки.
В 1806 м году Пфуль был одним из составителей плана войны, кончившейся Иеной и Ауерштетом; но в исходе этой войны он не видел ни малейшего доказательства неправильности своей теории. Напротив, сделанные отступления от его теории, по его понятиям, были единственной причиной всей неудачи, и он с свойственной ему радостной иронией говорил: «Ich sagte ja, daji die ganze Geschichte zum Teufel gehen wird». [Ведь я же говорил, что все дело пойдет к черту (нем.) ] Пфуль был один из тех теоретиков, которые так любят свою теорию, что забывают цель теории – приложение ее к практике; он в любви к теории ненавидел всякую практику и знать ее не хотел. Он даже радовался неуспеху, потому что неуспех, происходивший от отступления в практике от теории, доказывал ему только справедливость его теории.
Он сказал несколько слов с князем Андреем и Чернышевым о настоящей войне с выражением человека, который знает вперед, что все будет скверно и что даже не недоволен этим. Торчавшие на затылке непричесанные кисточки волос и торопливо прилизанные височки особенно красноречиво подтверждали это.
Он прошел в другую комнату, и оттуда тотчас же послышались басистые и ворчливые звуки его голоса.


Не успел князь Андрей проводить глазами Пфуля, как в комнату поспешно вошел граф Бенигсен и, кивнув головой Болконскому, не останавливаясь, прошел в кабинет, отдавая какие то приказания своему адъютанту. Государь ехал за ним, и Бенигсен поспешил вперед, чтобы приготовить кое что и успеть встретить государя. Чернышев и князь Андрей вышли на крыльцо. Государь с усталым видом слезал с лошади. Маркиз Паулучи что то говорил государю. Государь, склонив голову налево, с недовольным видом слушал Паулучи, говорившего с особенным жаром. Государь тронулся вперед, видимо, желая окончить разговор, но раскрасневшийся, взволнованный итальянец, забывая приличия, шел за ним, продолжая говорить: