Степан Вукчич Косача

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Степан Вукчич Косача<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Косачей</td></tr>

Герцог св. Саввы
1449 год — 1466 год
Предшественник: титул учреждён
Преемник: Владислав Герцегович
Герцог Хума и Приморья
1448 год — 1449 год
Предшественник: титул учреждён
Преемник: титул упразднён
Войвода Боснии
1435 год — 1448 год
Предшественник: Сандаль Хранич Косача
Преемник: титул упразднен
 
Род: Косачи
Мать: Екатерина Косача
Супруга: 1) Елена Балшич

2) Барбара

3) Сесилия

Степан Вукчич Косача (серб. Стефан Вукчић Косача, босн. и хорв. Stjepan Vukčić Kosača; 1404 — 1466) — боснийский дворянин из рода Косачей. Он был воеводой (герцогом) Хума, а также герцогом Святого Саввы. Именно в честь титула Степана «герцог» за областью закрепилось название Герцеговина.





Биография

После 1320 года Хум и Травуния стали частью Боснийского королевства. 15 февраля 1444 года, Степан подписал договор с Альфонсо V, королём Арагонским и Неапольским, и стал его вассалом, взамен на помощь в борьбе с противниками Степана: боснийским королём Степаном Томашем, графом Иванишем Павловичем, а также с Венецией. В том же соглашении содержалась договорённость, что Степан начнет платить дань Альфонсо, вместо Османской империи.

Степан был приверженцем Боснийской церкви. Король Боснии Степан Томаш, который изначально был приверженцем той же церкви, обратился в католичество. После чего он начал преследование Степана Вукчича как еретика. Разногласия были частично урегулированы в мае 1446 года, благодаря браку между дочерью Степана Вукчича Катариной и Степаном Томашем.

В 1404 году Благай перешёл под управление Степана Вукчича Косача, и он стал герцогом Хума. Городскую крепость назвали в честь него Степанград. Хартией 29 июня 1419 года ему был дан титул дворянина Рагузы. В 1448 году он отказался от титула «Войводы Боснии» и принял титул «Герцог Хума и Приморья», а годом позже снова изменил титул на «Герцога Св. Саввы». Этот титул имел важное значение, потому что этого святого чтили все в этом регионе.

В 1451 году Степан Вукчич осадил Дубровник. Так ранее в Рагузе он был произведён в дворянский чин, правительство объявило его предателем. За его голову была назначена огромная награда: 15 000 дукатов, дворец в Дубровнике, ежегодный доход в 300 дукатов, а также дворянский чин. Степан, испугавшись этого, снял осаду с города и отступил.

Степан Вукчич Косача умер в 1466 году, оставив правление своему старшему сыну Владиславу Герцеговичу. Тот правил до поражения от османских сил под руководством своего младшего брата Степана Герцеговича, который воспитывался при османском дворе, где был обращён в ислам и наречён именем Херсекли Ахмед-паша. При турках Герцеговина стала санджаком в Боснийском пашалыке, а в 1853 году территорию стали называть Босния и Герцеговина.

Степан Вукчич Косача основал православный монастырь в Заграде.

Потомки

Степан Вукчич был женат три раза: на Елене Балшич в 1424 году (умерла в 1453 году), на Барваре в 1455 году (умерла в 1459), на Сесиль в 1460 году. С Еленой у него было четверо детей:

  • Катарина Кошача-Котроманич, вышла замуж за короля Боснии Степана Томаша, 25 ноября 1478 года была канонизирована Римской католической церковью, похоронена в Санта-Мария-ин-Арачели
  • Владислав Герцегович (1427—1489), герцог св. Саввы, правитель Краины, в 1455 году женился на Кире Ане, дочери Георгиоса Кантакузеноса.
  • Влатко Герцегович (1426—1489), герцог св. Саввы.
  • Херсекли Ахмед-паша (1430—1515), в христианстве Степан; младший сын Степана Вукчича, которого султан Мехмед II взял в заложники и обратил в ислам. Стал великим визирем и в 1482 году женился на Фатиме, дочери Баязида II.

Напишите отзыв о статье "Степан Вукчич Косача"

Примечания

  1. Redžić, Husref. Srednjovjekovni gradovi u Bosni i Hercegovini. — Сараево: Sarajevo Publishing, 2006. — С. 160—163. (серб.)

Ссылки

Предшественник:
Сандаль Гранич
Войвода Боснии
1435–1448
Преемник:
титул упразднён
Предшественник:
титул учреждён
Герцог Хума и Приморья
1448–1449
Преемник:
титул упразднён
Предшественник:
титул учреждён
Герцог Святого Саввы
1449–1466
Преемник:
Владислав Герцегович


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Степан Вукчич Косача

Но Милорадович, очевидно, в эту минуту думал менее всего о том, о чем спорили генералы.
– Ma foi, [Ей Богу,] – сказал он, – завтра всё увидим на поле сражения.
Вейротер усмехнулся опять тою улыбкой, которая говорила, что ему смешно и странно встречать возражения от русских генералов и доказывать то, в чем не только он сам слишком хорошо был уверен, но в чем уверены были им государи императоры.
– Неприятель потушил огни, и слышен непрерывный шум в его лагере, – сказал он. – Что это значит? – Или он удаляется, чего одного мы должны бояться, или он переменяет позицию (он усмехнулся). Но даже ежели бы он и занял позицию в Тюрасе, он только избавляет нас от больших хлопот, и распоряжения все, до малейших подробностей, остаются те же.
– Каким же образом?.. – сказал князь Андрей, уже давно выжидавший случая выразить свои сомнения.
Кутузов проснулся, тяжело откашлялся и оглянул генералов.
– Господа, диспозиция на завтра, даже на нынче (потому что уже первый час), не может быть изменена, – сказал он. – Вы ее слышали, и все мы исполним наш долг. А перед сражением нет ничего важнее… (он помолчал) как выспаться хорошенько.
Он сделал вид, что привстает. Генералы откланялись и удалились. Было уже за полночь. Князь Андрей вышел.

Военный совет, на котором князю Андрею не удалось высказать свое мнение, как он надеялся, оставил в нем неясное и тревожное впечатление. Кто был прав: Долгоруков с Вейротером или Кутузов с Ланжероном и др., не одобрявшими план атаки, он не знал. «Но неужели нельзя было Кутузову прямо высказать государю свои мысли? Неужели это не может иначе делаться? Неужели из за придворных и личных соображений должно рисковать десятками тысяч и моей, моей жизнью?» думал он.
«Да, очень может быть, завтра убьют», подумал он. И вдруг, при этой мысли о смерти, целый ряд воспоминаний, самых далеких и самых задушевных, восстал в его воображении; он вспоминал последнее прощание с отцом и женою; он вспоминал первые времена своей любви к ней! Вспомнил о ее беременности, и ему стало жалко и ее и себя, и он в нервично размягченном и взволнованном состоянии вышел из избы, в которой он стоял с Несвицким, и стал ходить перед домом.
Ночь была туманная, и сквозь туман таинственно пробивался лунный свет. «Да, завтра, завтра! – думал он. – Завтра, может быть, всё будет кончено для меня, всех этих воспоминаний не будет более, все эти воспоминания не будут иметь для меня более никакого смысла. Завтра же, может быть, даже наверное, завтра, я это предчувствую, в первый раз мне придется, наконец, показать всё то, что я могу сделать». И ему представилось сражение, потеря его, сосредоточение боя на одном пункте и замешательство всех начальствующих лиц. И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец, представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтобы уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. А смерть и страдания? говорит другой голос. Но князь Андрей не отвечает этому голосу и продолжает свои успехи. Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает всё он один. Следующее сражение выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он… Ну, а потом? говорит опять другой голос, а потом, ежели ты десять раз прежде этого не будешь ранен, убит или обманут; ну, а потом что ж? – «Ну, а потом, – отвечает сам себе князь Андрей, – я не знаю, что будет потом, не хочу и не могу знать: но ежели хочу этого, хочу славы, хочу быть известным людям, хочу быть любимым ими, то ведь я не виноват, что я хочу этого, что одного этого я хочу, для одного этого я живу. Да, для одного этого! Я никогда никому не скажу этого, но, Боже мой! что же мне делать, ежели я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно. И как ни дороги, ни милы мне многие люди – отец, сестра, жена, – самые дорогие мне люди, – но, как ни страшно и неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не знаю и не буду знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова. На дворе Кутузова слышались голоса укладывавшихся денщиков; один голос, вероятно, кучера, дразнившего старого Кутузовского повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»
– Ну, – отвечал старик.
– Тит, ступай молотить, – говорил шутник.
– Тьфу, ну те к чорту, – раздавался голос, покрываемый хохотом денщиков и слуг.
«И все таки я люблю и дорожу только торжеством над всеми ими, дорожу этой таинственной силой и славой, которая вот тут надо мной носится в этом тумане!»