Степи России

Степь — равнина в умеренных и субтропических зонах, поросшая травянистой растительностью.

Степи играют большую роль в жизни природы России. Степи находятся на юге России, в частности, у Чёрного моря и Кавказа, а также в долине Оби и в Забайкалье.

Климат степи

В районах степей климат умеренно-континентальный, зима холодная, солнечная и снежная, а лето жаркое и сухое. Средняя температура января — −19 °C, июля — +19 °C, с типичными отклонениями до −35 °C и +35 °C. Климат степей также отличается большой продолжительностью безморозного периода, большими среднегодовыми и среднемесячными температурам.

Растительный мир Растительность состоит главным образом из злаков, растущих маленькими пучками, между которыми видна голая почва. Более всего распространены различные виды ковыля, особенно ковыль перистый с шелковистыми белыми перистыми остями. Он нередко покрывает сплошь большие пространства. На очень тучных степях развиваются виды ковыля, отличающиеся гораздо большими размерами. На сухих же бесплодных степях растёт более мелкий ковыль. После ковыля самую важную роль играют различные виды рода Тонконог (Koeleria). Они встречаются всюду в степи, но особенную роль играют к востоку от Уральских гор, некоторые виды представляют собой прекрасный корм для овец.

Запас растительной массы в степях значительно меньше, чем в зоне лесов.

См. также: Степные растения

Животный мир

Как по видовому составу, так и по некоторым экологическим особенностям, животный мир степи имеет много общего с животным миром пустыни. Так же, как и в пустыне, степь характеризуется высокой засушливостью, лишь немногим меньше, чем в пустыне. Животные активны летом, преимущественно ночью. Многие из них засухоустойчивы либо активны весной, когда ещё остается влага после зимы. Из копытных типичны виды, отличающиеся острым зрением и способностями к быстрому и длительному бегу; из грызунов — строящие сложные норы (суслики, сурки, слепыши) и прыгающие виды (тушканчики). Большая часть птиц на зиму улетает. Обычны для степи степной орёл, дрофа, степной лунь, степная пустельга, жаворонок. Многочисленны пресмыкающиеся и насекомые.

Земли

Климат степей отличается большой сухостью, поэтому земли степей страдают от недостатка влаги. В связи с плодородием земли здесь находится много пашней и мест для выпаса скота, поэтому степи страдают. Почва в степи — чернозём, лежащий чаще всего на толще лёссовидных глин, со значительным содержанием извести. Этот чернозём в северной полосе степи достигает наибольшей мощности и тучности, так как содержит иногда до 16 % гумуса. К югу чернозёма становится меньше, он делается светлее и переходит в каштановые почвы, а затем совершенно сходит на нет.

Роль в литературе

Очень ярко и живописно описал степь в своей повести «Тарас Бульба» Н. В. Гоголь:

«Степь чем далее, тем становилась прекраснее. Тогда весь юг, все то пространство, которое составляет нынешнюю Новороссию, до самого Чёрного моря, было зеленою, девственною пустынею. Никогда плуг не проходил по неизмеримым волнам диких растений; одни только кони, скрывавшиеся в них, как в лесу, вытоптывали их. Ничего в природе не могло быть лучше: вся поверхность земли представлялася зелено-золотым океаном, по которому брызнули миллионы разных цветов. Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки; жёлтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесённый, Бог знает откуда, колос пшеницы наливался в гуще. Под тонкими их корнями шныряли куропатки, вытянув свои шеи. Воздух был наполнен тысячью разных птичьих свистов. В небе неподвижно стояли ястребы, распластав свои крылья и неподвижно устремив глаза свои в траву. Крик двигавшейся в стороне тучи диких гусей отдавался Бог весть в каком дальнем озере. Из травы подымалась мерными взмахами чайка и роскошно купалась в синих волнах воздуха; вон она пропала в вышине и только мелькает одною черною точкою! Вон она перевернулась крылами и блеснула перед солнцем!. Черт вас возьми, степи, как вы хороши!.»

Отрывок, характеризующий Степи России

– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.