Стерелюхин, Алексей Кузьмич
| Алексей Кузьмич Стерелюхин | ||||
| Дата рождения | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения |
в с. Тоцкое, ныне Тоцкий район, Оренбургская область, Россия | |||
| Дата смерти |
29 октября 1943 (30 лет) | |||
| Место смерти | ||||
| Принадлежность |
| |||
| Род войск | ||||
| Годы службы | ||||
| Звание |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение | |||
| Часть |
207-й гвардейский стрелковый полк 70-й гвардейской стрелковой дивизии | |||
| Должность |
парторг батальона | |||
| Сражения/войны | ||||
| Награды и премии |
| |||
Алексей Кузьмич Стерелюхин (1913—1943) — старший лейтенант Советской Армии, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1943). Парторг 2-го батальона 207-го гвардейского стрелкового полка 70-й гвардейской стрелковой дивизии.
Содержание
Биография
Ранние годы
Алексей Кузьмич Стерелюхин родился 30 марта 1913 года в селе Тоцкое ныне Тоцкого района Оренбургской области в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б) с 1935 года. Образование неполное высшее, окончил педучилище в Бузулуке. До призыва на военную службу работал пропагандистом в Тоцком райкоме партии и одновременно окончил два курса Оренбургского пединститута.
В Красной Армии с 1942 года. В действующей армии с июля 1943 года.
Участие в Великой Отечественной войне
Окончил Рузаевскую военную школу подготовки офицеров. В боях Великой Отечественной войны с июля 1943 года до дня гибели — 29 октября 1943 года, воевал на Центральном фронте, участвовал в Курской битве, освобождении Украины. Тяжело ранен. Награждён орденом Красной Звезды.
Подвиг
23 сентября 1943 года 2-й батальон 207-го гвардейского стрелкового полка 70-й гвардейской стрелковой дивизии первым в полку форсировал Днепр у села Теремцы, а затем Припять южнее города Чернобыль Киевской области. Парторг батальона Стерелюхин руководил переправой и, достав лодку, лично перевёз бойцов и вооружение. Парторг сумел сплотить солдат на отражение всех контратак фашистов.
В момент, когда на исходе были боеприпасы, а на позиции батальона гитлеровцы бросили двенадцать танков и крупные силы пехоты, Стерелюхин первым поднялся в контратаку. С возгласом «Гвардейцы, вперёд за Родину!» он с противотанковыми гранатами бросился навстречу врагу. Воодушевленные примером бесстрашия своего парторга, бойцы дружно пошли вперёд. Фашисты, не устояв против натиска гвардейцев, откатились назад, потеряв четыре танка и десятки солдат и офицеров. Десять гитлеровцев сразил сам А. К. Стерелюхин. Во время боя отважный парторг был ранен и 29 октября 143 года от полученных ранений скончался в госпитале.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 января 1944 года за образцовое выполнение заданий командования в борьбе против немецко-фашистских захватчиков и проявленные при этом мужество и героизм Стерелюхину Алексею Кузьмичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Похоронен в городе Льгов Курской области.
Награды
Память
- Имя Героя высечено золотыми буквами в зале Славы Центрального музея Великой Отечественной войны в Парке Победы города Москвы.
- На могиле Героя установлен надгробный памятник.
- Навечно зачислен в списки воинской части.
Напишите отзыв о статье "Стерелюхин, Алексей Кузьмич"
Литература
- Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1988. — Т. 2 /Любов — Ящук/. — 863 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-203-00536-2.
- Нам дороги эти позабыть нельзя. Киев, 1980. / стр. 125—126.
- Алексей Кузьмич Стерелюхин // Навечно в строю. — М., 1973. — С. 132—133.
- [kraeved.opck.org/biblioteka/lichnosti/index.php#geroi_1 Биографический справочник. Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1989. — 512 с. Стр. 421—422].
- Стерелюхин Алексей Кузьмич // Днепр — река героев. — 2-е изд., доп. — 1988. — С. 367.
- Стерелюхин А. К. // Зайцев А. К. и др. Зачислен навечно. Кн. 2. — М., 1990. — С. 262—264.
- Стерелюхин А. К. // Рощин И. И. Парторги военной поры. — М., 1990. — С. 288—296.
- Болонина Л. Стенд о герое-земляке / Л. Болонина // Авангард (Тоцкое). — 1985. — 29 янв.
- Дубровин М. Его подвиг не забыт / М. Дубровин // Авангард (Тоцкое). — 1965. — 4 апр.
- Сисемка Ф. Секретарь райкома / Ф. Сисемка // Комс. племя. — 1967. — 9 мая.
- Самаркин М. Парторг батальона / М. Самаркин // Орск. рабочий. — 1976. — 23 окт. — (Золотая Звезда земляка).
Ссылки
- [www.az-libr.ru/Persons/000/Src/0009/26554231.shtml Стерелюхин А. П.]
- [orenlib.ru/index.php?dn=kray&to=art&id=216 Стерелюхин Алексей Кузьмич].
- [kraeved.opck.org/zemlaki/geroi_ss/s/sterluhin.php?print Земляки. Герои Советского Союза].
- [kraeved.opck.org/biblioteka/lichnosti/index.php#geroi_1 Биографический справочник. Челябинск, Южно-Уральское книжное издательство, 1989. — 512 с. Стр. 421–422].
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10150 Стерелюхин, Алексей Кузьмич]. Сайт «Герои Страны».
Отрывок, характеризующий Стерелюхин, Алексей Кузьмич
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?
Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.
Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.
Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
