Стерлинг, Брюс
Поделись знанием:
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
Брюс Стерлинг | |
Bruce Sterling | |
Брюс Стерлинг | |
Дата рождения: | |
---|---|
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Род деятельности: | |
Годы творчества: |
с 1976 |
Направление: | |
Жанр: | |
Язык произведений: |
неизвестно |
Дебют: |
рассказ Man-Made Self (1976 год) |
Премии: | |
[blog.wired.com/sterling/ Beyond the Beyond] | |
[lib.ru/STERLINGB/ Произведения на сайте Lib.ru] |
Брюс Стерлинг (англ. Bruce Sterling) (родился 14 апреля 1954, Браунсвилл (Техас)) американский писатель-фантаст, журналист и литературовед. Один из популярных авторов, пишущих в стиле киберпанк. Известность получил благодаря газетным репортажам о хакерах. Автор цикла крупных и малых произведений о затяжном конфликте двух группировок, известных в будущем как «шейперы» и «механисты» (наиболее известным произведением цикла является роман Схизматрица). Ввёл термин киборг. Соавтор У. Гибсона. Соавтор Р. Рюкера. Литературная деятельность У. Гибсона и Б. Стерлинга обеспечила киберпанку и стимпанку особое положение в сфере НФ-литературы.
Содержание
Романы
Год | Тип | Русское название | Оригинальное название |
---|---|---|---|
1977 | роман | Океан инволюции | Involution Ocean |
1980 | роман | Искусственный ребенок | The Artificial Kid |
1985 | роман | Схизматрица | Schismatrix |
1988 | роман | Острова в сети | Islands in the Net |
1990 | роман | Машина различий[1] | The Difference Engine |
1994 | роман | Дурная погода(Бич небесный) | The Heavy Weather |
1996 | роман | Священный огонь | Holy Fire |
1998 | роман | Распад | Distraction |
2000 | роман | Дух времени | Zeitgeist |
2004 | роман | Зенитный угол | The Zenith Angle |
Повести и рассказы
- 1976 Man-Made Self
- 1982 Паучиная Роза / Spider Rose [= Роза — Паучиха]
- 1982 Рой / Swarm
- 1983 Красная звезда, орбита зимы / Red Star, Winter Orbit // соавтор: Уильям Гибсон
- 1983 Spook
- 1983 Царица цикад / Cicada Queen
- 1984 Telliamed
- 1984 Двадцать страничек прошлого / Twenty Evocations [= Life in the Mechanist/Shaper Era:20 Evocations]
- 1984 Глубинные сады / Sunken Gardens
- 1985 Моцарт в зеркальных очках / Mozart in Mirrorshades // соавтор: Льюис Шайнер
- 1985 The Compassionate, the Digital
- 1985 Storming the Cosmos // соавтор: Руди Рюкер
- 1985 Ужин в Одогасте / Dinner in Audoghast
- 1985 Green Days in Brunei
- 1985 The Unfolding // соавтор: Джон Ширли
- 1986 The Beautiful and the Sublime
- 1987 Flowers of Edo
- 1987 Маленький волшебный магазинчик / The Little Magic Shop
- 1988 The Gulf Wars
- 1988 Наш нейронный Чернобыль / Our Neural Chernobyl
- 1989 Дори Бэнгс / Dori Bangs
- 1989 Мы смотрим на вещи по-иному / We See Things Differently
- 1990 The Sword of Damocles
- 1990 The Shores of Bohemia
- 1990 Hollywood Kremlin
- 1990 Ангел Голиада / The Angel of Goliad // соавтор: Уильям Гибсон [включён в роман «Машина различий»]
- 1990 Latter-Day Martian Chronicles
- 1990 Endangered Species
- 1990 How We Won the War on Drugs // соавтор: Льюис Шайнер
- 1991 Джим и Айрен / Jim and Irene
- 1991 Пуля, начиненная гуманизмом / The Moral Bullet // соавтор: Джон Кэссел
- 1991 Непредставимое / The Unthinkable
- 1992 Are You For 86?
- 1993 Memo from Turner
- 1999 Старомодное будущее / A Good Old-fashioned Future (сборник рассказов) М.:АСТ, 2003
- 1993 Глубокий Эдди / Deep Eddy
- 1993 Священная корова / Sacred Cow
- 1994 Жирный пузырь удачи / Big Jelly // соавтор: Руди Рюкер
- 1996 Велосипедный мастер / Bicycle Repairman
- 1996 Последний шакальчик / The Littlest Jackal
- 1997 Манеки-Неко / Maneki Neko
- 1998 Такламакан / Taklamakan
- 2001 Homo Sapiens объявлен вымершим / A.D.2380: Homo Sapiens Declared Extinct
- 2001 The Scab’s Progress // соавтор: Пол Ди Филиппо
- 2001 User-Centric
- 2002 In Paradise
- 2003 Junk DNA // соавтор: Руди Рюкер
- 2003 Latter Days of the Law // соавтор: Ховард Уолдроп
- 2005 Очередное задание
- 2009 The caryatids
Документальная литература
- 1992 The Hacker Crackdown: Law and Disorder on the Electronic Frontier
- 2002 Будущее уже началось. Что ждет каждого из нас в XXI веке? (Tomorrow Now: Envisioning the next fifty years) М.:У-Фактория, 2005
- 2005 Shaping Things
Лауреат премий
Премия Хьюго
- 1997, Велосипедный мастер (Bicycle Repairman) в категории «Лучшая короткая повесть»
- 1999, Такламакан (Taklamakan) в категории «Лучшая короткая повесть»
Премия Артура Кларка
- 2000, Распад (Distraction) — лучший научно-фантастический роман
Мемориальная Премия Джона Кэмпбелла
- 1989, «Острова в сети» — лучший научно-фантастический роман
Напишите отзыв о статье "Стерлинг, Брюс"
Примечания
- ↑ в соавторстве с Уильямом Гибсоном
Ссылки
- [blog.wired.com/sterling/ Beyond the Beyond] блог Брюса Стерлинга
- [lib.ru/STERLINGB/ Стерлинг, Брюс] в библиотеке Максима Мошкова
- [www.rusf.ru/ko/interv/sterling.htm Интервью с Брюсом Стерлингом в России]
Отрывок, характеризующий Стерлинг, Брюс
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
Очевидно, русское гнездо было разорено и уничтожено; но за уничтожением этого русского порядка жизни Пьер бессознательно чувствовал, что над этим разоренным гнездом установился свой, совсем другой, но твердый французский порядок. Он чувствовал это по виду тех, бодро и весело, правильными рядами шедших солдат, которые конвоировали его с другими преступниками; он чувствовал это по виду какого то важного французского чиновника в парной коляске, управляемой солдатом, проехавшего ему навстречу. Он это чувствовал по веселым звукам полковой музыки, доносившимся с левой стороны поля, и в особенности он чувствовал и понимал это по тому списку, который, перекликая пленных, прочел нынче утром приезжавший французский офицер. Пьер был взят одними солдатами, отведен в одно, в другое место с десятками других людей; казалось, они могли бы забыть про него, смешать его с другими. Но нет: ответы его, данные на допросе, вернулись к нему в форме наименования его: celui qui n'avoue pas son nom. И под этим названием, которое страшно было Пьеру, его теперь вели куда то, с несомненной уверенностью, написанною на их лицах, что все остальные пленные и он были те самые, которых нужно, и что их ведут туда, куда нужно. Пьер чувствовал себя ничтожной щепкой, попавшей в колеса неизвестной ему, но правильно действующей машины.
Пьера с другими преступниками привели на правую сторону Девичьего поля, недалеко от монастыря, к большому белому дому с огромным садом. Это был дом князя Щербатова, в котором Пьер часто прежде бывал у хозяина и в котором теперь, как он узнал из разговора солдат, стоял маршал, герцог Экмюльский.
Их подвели к крыльцу и по одному стали вводить в дом. Пьера ввели шестым. Через стеклянную галерею, сени, переднюю, знакомые Пьеру, его ввели в длинный низкий кабинет, у дверей которого стоял адъютант.
Даву сидел на конце комнаты над столом, с очками на носу. Пьер близко подошел к нему. Даву, не поднимая глаз, видимо справлялся с какой то бумагой, лежавшей перед ним. Не поднимая же глаз, он тихо спросил:
– Qui etes vous? [Кто вы такой?]
Пьер молчал оттого, что не в силах был выговорить слова. Даву для Пьера не был просто французский генерал; для Пьера Даву был известный своей жестокостью человек. Глядя на холодное лицо Даву, который, как строгий учитель, соглашался до времени иметь терпение и ждать ответа, Пьер чувствовал, что всякая секунда промедления могла стоить ему жизни; но он не знал, что сказать. Сказать то же, что он говорил на первом допросе, он не решался; открыть свое звание и положение было и опасно и стыдно. Пьер молчал. Но прежде чем Пьер успел на что нибудь решиться, Даву приподнял голову, приподнял очки на лоб, прищурил глаза и пристально посмотрел на Пьера.
Категории:
- Родившиеся 14 апреля
- Родившиеся в 1954 году
- Персоналии по алфавиту
- Писатели по алфавиту
- Брюс Стерлинг
- Английские писатели
- Писатели-фантасты США
- Родившиеся в Остине (Техас)
- Лауреаты премии «Хьюго»
- Лауреаты премии «Локус»
- Писатели в жанре киберпанк
- Журналисты США
- Литературоведы США
- Писавшие о будущем человеческой природы
- Лауреаты мемориальной премии Джона В. Кэмпбелла за лучший научно-фантастический роман