Стефан Неманя

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Стефан Неманя
Стефан Немања
Великий жупан Рашки
1168 — 1196
Предшественник: Тихомир Завидович
Преемник: Стефан Первовенчанный
 
Симеон Мироточивый
Имя в миру

Сте́фан І Неманя

Рождение

1114(1114)
Рибница

Смерть

13 февраля 1200(1200-02-13)
монастырь Хиландар

Монашеское имя

Симеон

Почитается

в Православной церкви

В лике

преподобных

День памяти

в Православной церкви 13 (26) февраля

Сте́фан І Нема́ня[комм. 1] (1113, Рибница — 13 февраля 1200, монастырь Хиландар) — сербский великий князь (жупан), основатель династии Неманичей.





Биография

Родился в 1114 году от сербского жупана Завида и был младшим из четырех сыновей.

В 11501160-х годах в семье великого жупана шла борьба за власть, что позволило Константинополю вмешиваться во внутренние дела Рашки. Византия сама назначала великих жупанов и смещала их, если они начинали вести слишком независимую политику или выступали против господства Империи. Однако все это только отложило очередную попытку сербов добиться независимости. В конце 1160-х годов новый великий жупан Деса Вуканович попытался стать независимым от Империи, однако был взят в плен. Его обвинили в переговорах с немцами и отношении к венгерскому королю как к своему господину[1]. Вместо него Константинополь назначил жупаном Тихомира, а его братьев Страцимира, Мирослава и Стефана Неманю - правителями областей Рашки. Спустя некоторое время Стефан Неманя, правивший в междуречье Южной и Западной Моравы, сверг его и провозгласил себя великим жупаном. Тихомир с другими братьями, обратился за поддержкой к Византии, однако был разбит Стефаном. В итоге Страцимир и Мирослав признали Стефана Неманю великим жупаном Рашки, а Тихомир утопился в реке Ситница[2][3].

Стефан Неманя проявил себя как дальновидный решительный политик. Закрепившись на троне, он начал объединение сербских земель и их освобождение от византийской власти. Его правление характеризуется постоянными войнами с Византией, на земли которой регулярно вторгались сербские войска. Рашке удалось несколько расшириться за счет владений Империи. Также к ней была присоединена Зета (Дукля). Неманя изгнал её правителя князя Михаила, а саму страну наряду с Травунией отдал в управление своему наследнику Вукану[3]. Великий жупан Рашки опирался на Венецию и Венгрию, издавна враждовавших с Константинополем. Кроме них ему удалось заключить союзный договор с Болгарией, которая совсем недавно восстановила независимость. Экспансия Рашки облегчалась тяжелым положением Византии, осложнённым Третьим крестовым походом[3].

Во время правления Немани несколько оживилась торговля сербских земель с Адриатическим побережьем. В 1186 году сербские войска попытались захватить Дубровник, однако нападение было отбито. После этого 27 сентября того же года был заключен договор о мире[4], предоставлявший купцам-дубровчанам свободу торговли в Рашке, подданные которой, в свою очередь, получали право свободного передвижения по Дубровнику. Спустя несколько лет право свободной торговли в сербских землях получили купцы из Сплита[5].

Для правления Стефана Немани характерно распространение в Рашке богомильства, получившего развитие еще в предшествующем столетии в Болгарии и Македонии и имевшего там ярко выраженную антифеодальную направленность. Со временем богомильство в Рашке приняло достаточно широкий размах. Оно нашло сторонников и среди феодального класса — властелы, отдельные представители которой оказывали отпор централизаторской политике великого жупана. В 1186 году Неманя созвал государственный сабор (представительное собрание) близ Церкви Святых Апостолов Петра и Павла в Стари-Расе, на котором было постановлено искоренить «мерзкую и проклятую ересь». Неманя с войском выступил против еретиков. Его сын, Стефан Первовенчанный, так описывал этот поход[5]:

«и одних сжёг, других наказал различными наказаниями, иных прогнал из своего государства, а их дома и все имущество, собрав, роздал прокаженным и нищим... и повсюду искоренил эту проклятую веру, чтобы больше не существовала она в его государстве»

В 1188 году[6], когда в Сербии стало известно о подготовке к крестовому походу, Стефан Неманя отправил посольство в Нюрнберг к германскому императору Фридриху Барбароссе, войско которого должно было пройти через Балканский полуостров. Когда крестоносцы проходили через Сербию, Неманя и его братья с богатыми подарками встретили германского императора в Нише и предложили ему вступить в союз против Византии. Несмотря на то, что заключить этот союз сербам так и не удалось, так как Фридрих Барбаросса отказался от предложения Немани[6][7], они вторглись в пределы Византии и захватили ряд областей на территории юго-востока современной Сербии и на западе Болгарии. После ухода крестоносцев Византии удалось отвоевать ряд занятых сербами территорий, а в 1190 году войска Стефана Немани были разбиты в битве на реке Мораве[7]. Однако заключённый мир оставил за Рашкой ряд бывших византийских владений[5][6].

В 1196 году Неманя отрекся от престола в пользу своего сына Стефана и принял монашество. После смерти (1199 год) он был причислен к лику святых. Его подвиги и заслуги как основателя Сербского государства были прославлены сербской церковью, что укрепило авторитет правящей в Сербии династии Неманичей[8].

Оценки деятельности

Сербский историк Желько Файфрич писал, что до начала правления Стефана Немани в Европе никто не воспринимал Рашку всерьез. Для современников это была дикая горная страна, которую если кто и посещал, так только византийские войска, вынужденные подавлять восстания сербов. Между тем, в результате его деятельности, Рашка стала мощной силой на Балканах, с которой были вынуждены считаться все её соседи. Развивались культура и строительство, активизировалась торговля[9].

Семья

Стефан Неманя основал средневековую сербскую династию Неманичей. От княгини Анны имел трех сыновей и трех дочерей:

  • Вукан (до 1165 — после 1207), князь Дукли (1190—1208), и великий князь Сербии (1202—1204)
  • Стефан (1165—1228), великий князь Сербии (1196—1217), король Рашки (Сербия) (1217—1227), с 1227 года монах Симон
  • Растко (1169/71/74/75—1235/36), архиепископ независимой сербской церкви, известный и канонизированный под монашеским именем Савва
  • Ефимия, жена Мануэла Ангелоса Дуки, регента Салоники
  • неизвестная по имени дочь
  • неизвестная по имени дочь

Напишите отзыв о статье "Стефан Неманя"

Примечания

Комментарии
  1. Ударение приведено согласно статьи «Неманичи» в «Энциклопедическом словаре» (2009).
Источники
  1. Чиркович, 2009, с. 39.
  2. Листая страницы сербской истории, 2014, с. 24.
  3. 1 2 3 История Югославии, 1963, с. 88.
  4. Чиркович, 2009, с. 40.
  5. 1 2 3 История Югославии, 1963, с. 89.
  6. 1 2 3 Листая страницы сербской истории, 2014, с. 25.
  7. 1 2 Чиркович, 2009, с. 41.
  8. История Югославии, 1963, с. 90.
  9. [rastko.rs/istorija/loza_nemanjica/fajfric-svloza_1_c.html Света лоза Стефана Немање] (серб.). Проверено 12 мая 2015.

Литература

  • Чиркович, Сима. История сербов. — М.: Весь мир, 2009. — 448 с. — ISBN 978-5-7777-0431-3.
  • История Югославии Т. I. — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1963. — 736 с.
  • Макова Е. С., Прозоров В. Б. Сербские земли в Средние века и Раннее Новое время // История южных и западных славян. Т. I / Под ред. Г. Ф. Матвеева, З. С. Ненашевой. — М.: Издательство Московского университета, 2008. — 688 с. — ISBN 978-5-211-05388-5. — С. 61—82.
  • Листая страницы сербской истории / Отв. ред. Е. Ю. Гуськова. — М.: Индрик, 2014. — 368 с. — ISBN 978-5-91674-301-2.
  • Раннефеодальные государства на Балканах VI—XII вв. / Отв. ред. Г. Г. Литаврин. — М.: Наука, 1985. — 363 с.
  • Формирование раннефеодальных славянских народностей / Отв. ред. В. Д. Королюк. — М.: Наука, 1981. — 289 с.

Ссылки

  • [rastko.rs/rastko-bl/istorija/corovic/istorija/2_8.html Србија за време борби Византије и Угарске] (серб.). Проверено 12 мая 2015.
  • [rastko.rs/rastko-bl/istorija/corovic/istorija/3_1.html Стеван Немања] (серб.). Проверено 12 мая 2015.
  • [rastko.rs/istorija/loza_nemanjica/fajfric-svloza_1_c.html Света лоза Стефана Немање] (серб.). Проверено 12 мая 2015.
  • На Викискладе есть медиафайлы по теме Стефан Неманя

Отрывок, характеризующий Стефан Неманя

– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.


В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.
– Да, от Жюли, – сказала княжна, робко взглядывая и робко улыбаясь.
– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.