Стечкин, Сергей Борисович

Сергей Борисович Стечкин
Научная сфера:	математик
Место работы:	Математический институт АН СССР, МГУ
Альма-матер:	МГУ (мехмат)
Научный руководитель:	Д. Е. Меньшов С.Н.Бернштейн
Известен как:	создатель школы в теории функций
Награды и премии:	Чебышёвская премия РАН (1993)

Серге́й Бори́сович Сте́чкин (6 сентября 1920, Москва — 22 ноября 1995, там же) — советский и российский математик, доктор физико-математических наук (1958), профессор МГУ, основатель научной школы в теории функций.

Жизнь и работа

Родился 6 сентября 1920 года в Москве. Его отцом был Борис Сергеевич Стечкин, инженер, профессор, академик АН СССР, создатель теории реактивных двигателей, а также и самих двигателей. Дедом — русский писатель-фантаст Сергей Яковлевич Соломин (настоящая фамилия — Стечкин).

В 1938 году окончил среднюю школу № 59 в Москве. В том же году поступил на физико-математический факультет Горьковского государственного университета (поступить в МГУ не смог из-за того, что его отца в это время снова репрессировали), но уже в следующем году перевёлся на второй курс механико-математического факультета МГУ, который окончил в 1944 г. В 1944—1947 годах С. Б. Стечкин учился в аспирантуре мехмата МГУ. С 1 ноября 1947 работал ассистентом кафедры математики физико-технического факультета МГУ. В 1948 году С. Б. Стечкин (под руководством Д. Е. Меньшова) защитил в МГУ кандидатскую диссертацию на тему «О порядке наилучших приближений непрерывных функций». Кроме Д. Е. Меньшова, на Стечкина оказали сильное научное влияние А. Н. Колмогоров, Н. К. Бари и С. Н. Бернштейн.

После аспирантуры два года работал в научно-исследовательском институте Академии артиллерийских наук, а с 1949 года — в Математическом институте им. В. А. Стеклова (отдел теории функций). В 1958 году С. Б. Стечкин защитил докторскую диссертацию «Исследования по теории степенных и тригонометрических рядов». До конца жизни С. Б. Стечкин работал в Математическом институте им. В. А. Стеклова и на механико-математическом факультете Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.

Сергей Борисович — основатель (1956 год) и первый директор Свердловского отделения Математического института им. В. А. Стеклова, впоследствии превратившегося в Институт математики и механики Уральского отделения РАН (ИММ УрО РАН). Он курировал проектирование и возведение здания Института, занимаемого им по сей день. В 1967 г. Стечкин возвратился в Москву, где взялся за организацию нового журнала «Математические заметки» Академии наук СССР и более 20 лет был главным редактором этого журнала.

Награждён Золотой медалью им. П. Л. Чебышёва РАН в 1993 году.

С. Б. Стечкин был женат на Екатерине Ивановне Стечкиной (Трифоновой) с 1949 и имел сына Бориса 1950 г.р.; в начале семидесятых годов брак распался. В 1978 Сергей Борисович женился вновь (жена — Татьяна Васильевна Радославова, математик, работает в МГУ) и имел во втором браке двух дочерей.

Скончался 22 ноября 1995 г. в Москве после четырёх месяцев курса лечения от тяжёлой болезни.

Области научных интересов

• Теория приближений
  • линейные методы приближения
  • неравенства типа Джексона-Стечкина
  • неравенства Виртингера
  • тригонометрические и ортогональные ряды
  • экстремальные задачи
  • геометрические задачи
• Теория чисел

Основной вклад в математику

Сергей Борисович Стечкин обобщил прямые и обратные теоремы теории приближений на модули непрерывности произвольного порядка, продолжил исследования А. Н. Колмогорова по поперечникам и нашёл точные порядки таких поперечников в равномерной метрике для классов функций с ограниченной старшей производной. Большой цикл работ С. Б. Стечкина посвящён сходимости, абсолютной сходимости и суммируемости тригонометрических и более общих ортогональных рядов. В частности, им найден критерий абсолютной сходимости ряда из коэффициентов Фурье индивидуальной функции.

С. Б. Стечкин и его школа внесли вклад в теорию некорректных задач, построив теорию наилучших приближений неограниченных операторов ограниченными.

Совместно с Н. В. Ефимовым С. Б. Стечкин разработал геометрическую теорию приближений в банаховых пространствах. При этом был введен ряд новых аппроксимативных понятий, оказавшихся полезными и в других вопросах. В частности, он показал, что оператор метрической проекции на замкнутое множество в <math>R^d</math> однозначен в большинстве точек, то есть множество точек, имеющих более одной ближайшей в этом компакте имеют первую категорию Бэра.

С. Б. Стечкин установил новую логарифмическую оценку для нулей дзета-функции Римана.

С. Б. Стечкин — автор первой на русском языке монографии по приближению функций сплайнами (совместно с Ю. Н. Субботиным), способствовавшей развитию исследований и использованию сплайнов в вычислительной математике.

Под руководством Стечкина более 30 математиков защитили кандидатские диссертации, многие из них уже имеют своих учеников.

Ссылки

• [wwwrus.imm.uran.ru/AboutInstitute/HistoryInPersons/Стечкин%20Сергей%20Борисович.aspx Сергей Борисович Стечкин. Штрихи к портрету] В. И. Бердышев, В. Ф. Колчин, Б. С. Стечкин, Ю. Н. Субботин, С. А. Теляковский, Н. И. Черных
• [www.eunnet.net/USUbio/?base=mag&id=0145 Стечкин Сергей Борисович. Уральский государственный университет в биографиях]
• [tex.imm.uran.ru/tom4/ste/ste.html С. Б. Стечкин и теория приближений] В. В. Арестов, В. И. Бердышев, Ю. Н. Субботин, Н. И. Черных
• [www.math.msu.su/~tsar/sbs.html Биография на сайте МГУ]
• [www.math.ru/history/tree/Stechkin Биография и список учеников на сайте Math.ru]
• [www.mathnet.ru/php/person.phtml?option_lang=rus&personid=8998 Общероссийский математический портал]
• [www.mathnet.ru/php/getFT.phtml?jrnid=rm&paperid=4623&what=fullt&option_lang=rus Сергей Борисович Стечкин (к семидесятилетию со дня рождения)]
• [www.mathnet.ru/php/getFT.phtml?jrnid=rm&paperid=1558&what=fullt&option_lang=rus Сергей Борисович Стечкин (некролог)]

Отрывок, характеризующий Стечкин, Сергей Борисович

Они помолчали.
– Только для чего же в Петербург! – вдруг сказала Наташа, и сама же поспешно ответила себе: – Нет, нет, это так надо… Да, Мари? Так надо…


Прошло семь лет после 12 го года. Взволнованное историческое море Европы улеглось в свои берега. Оно казалось затихшим; но таинственные силы, двигающие человечество (таинственные потому, что законы, определяющие их движение, неизвестны нам), продолжали свое действие.
Несмотря на то, что поверхность исторического моря казалась неподвижною, так же непрерывно, как движение времени, двигалось человечество. Слагались, разлагались различные группы людских сцеплений; подготовлялись причины образования и разложения государств, перемещений народов.
Историческое море, не как прежде, направлялось порывами от одного берега к другому: оно бурлило в глубине. Исторические лица, не как прежде, носились волнами от одного берега к другому; теперь они, казалось, кружились на одном месте. Исторические лица, прежде во главе войск отражавшие приказаниями войн, походов, сражений движение масс, теперь отражали бурлившее движение политическими и дипломатическими соображениями, законами, трактатами…
Эту деятельность исторических лиц историки называют реакцией.
Описывая деятельность этих исторических лиц, бывших, по их мнению, причиною того, что они называют реакцией, историки строго осуждают их. Все известные люди того времени, от Александра и Наполеона до m me Stael, Фотия, Шеллинга, Фихте, Шатобриана и проч., проходят перед их строгим судом и оправдываются или осуждаются, смотря по тому, содействовали ли они прогрессу или реакции.
В России, по их описанию, в этот период времени тоже происходила реакция, и главным виновником этой реакции был Александр I – тот самый Александр I, который, по их же описаниям, был главным виновником либеральных начинаний своего царствования и спасения России.
В настоящей русской литературе, от гимназиста до ученого историка, нет человека, который не бросил бы своего камушка в Александра I за неправильные поступки его в этот период царствования.
«Он должен был поступить так то и так то. В таком случае он поступил хорошо, в таком дурно. Он прекрасно вел себя в начале царствования и во время 12 го года; но он поступил дурно, дав конституцию Польше, сделав Священный Союз, дав власть Аракчееву, поощряя Голицына и мистицизм, потом поощряя Шишкова и Фотия. Он сделал дурно, занимаясь фронтовой частью армии; он поступил дурно, раскассировав Семеновский полк, и т. д.».
Надо бы исписать десять листов для того, чтобы перечислить все те упреки, которые делают ему историки на основании того знания блага человечества, которым они обладают.
Что значат эти упреки?
Те самые поступки, за которые историки одобряют Александра I, – как то: либеральные начинания царствования, борьба с Наполеоном, твердость, выказанная им в 12 м году, и поход 13 го года, не вытекают ли из одних и тех же источников – условий крови, воспитания, жизни, сделавших личность Александра тем, чем она была, – из которых вытекают и те поступки, за которые историки порицают его, как то: Священный Союз, восстановление Польши, реакция 20 х годов?
В чем же состоит сущность этих упреков?
В том, что такое историческое лицо, как Александр I, лицо, стоявшее на высшей возможной ступени человеческой власти, как бы в фокусе ослепляющего света всех сосредоточивающихся на нем исторических лучей; лицо, подлежавшее тем сильнейшим в мире влияниям интриг, обманов, лести, самообольщения, которые неразлучны с властью; лицо, чувствовавшее на себе, всякую минуту своей жизни, ответственность за все совершавшееся в Европе, и лицо не выдуманное, а живое, как и каждый человек, с своими личными привычками, страстями, стремлениями к добру, красоте, истине, – что это лицо, пятьдесят лет тому назад, не то что не было добродетельно (за это историки не упрекают), а не имело тех воззрений на благо человечества, которые имеет теперь профессор, смолоду занимающийся наукой, то есть читанном книжек, лекций и списыванием этих книжек и лекций в одну тетрадку.
Но если даже предположить, что Александр I пятьдесят лет тому назад ошибался в своем воззрении на то, что есть благо народов, невольно должно предположить, что и историк, судящий Александра, точно так же по прошествии некоторого времени окажется несправедливым, в своем воззрении на то, что есть благо человечества. Предположение это тем более естественно и необходимо, что, следя за развитием истории, мы видим, что с каждым годом, с каждым новым писателем изменяется воззрение на то, что есть благо человечества; так что то, что казалось благом, через десять лет представляется злом; и наоборот. Мало того, одновременно мы находим в истории совершенно противоположные взгляды на то, что было зло и что было благо: одни данную Польше конституцию и Священный Союз ставят в заслугу, другие в укор Александру.
Про деятельность Александра и Наполеона нельзя сказать, чтобы она была полезна или вредна, ибо мы не можем сказать, для чего она полезна и для чего вредна. Если деятельность эта кому нибудь не нравится, то она не нравится ему только вследствие несовпадения ее с ограниченным пониманием его о том, что есть благо. Представляется ли мне благом сохранение в 12 м году дома моего отца в Москве, или слава русских войск, или процветание Петербургского и других университетов, или свобода Польши, или могущество России, или равновесие Европы, или известного рода европейское просвещение – прогресс, я должен признать, что деятельность всякого исторического лица имела, кроме этих целей, ещь другие, более общие и недоступные мне цели.
Но положим, что так называемая наука имеет возможность примирить все противоречия и имеет для исторических лиц и событий неизменное мерило хорошего и дурного.
Положим, что Александр мог сделать все иначе. Положим, что он мог, по предписанию тех, которые обвиняют его, тех, которые профессируют знание конечной цели движения человечества, распорядиться по той программе народности, свободы, равенства и прогресса (другой, кажется, нет), которую бы ему дали теперешние обвинители. Положим, что эта программа была бы возможна и составлена и что Александр действовал бы по ней. Что же сталось бы тогда с деятельностью всех тех людей, которые противодействовали тогдашнему направлению правительства, – с деятельностью, которая, по мнению историков, хороша и полезна? Деятельности бы этой не было; жизни бы не было; ничего бы не было.
Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, – то уничтожится возможность жизни.


Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Если цель европейских войн начала нынешнего столетия состояла в величии России, то эта цель могла быть достигнута без всех предшествовавших войн и без нашествия. Если цель – величие Франции, то эта цель могла быть достигнута и без революции, и без империи. Если цель – распространение идей, то книгопечатание исполнило бы это гораздо лучше, чем солдаты. Если цель – прогресс цивилизации, то весьма легко предположить, что, кроме истребления людей и их богатств, есть другие более целесообразные пути для распространения цивилизации.