Социальная стигматизация
Стигматиза́ция (от греч. στíγμα — «ярлык, клеймо») — клеймение, нанесение стигмы. В отличие от слова клеймение, слово стигматизация может обозначать навешивание социальных ярлыков. В этом смысле стигматизация — увязывание какого-либо качества (как правило, отрицательного) с отдельным человеком или множеством людей, хотя эта связь отсутствует или не доказана. Стигматизация является составной частью многих стереотипов.
Согласно Э. Гоффману, стигматизация в общественном смысле означает вид отношений между постыдным общественным качеством и стереотипом — ожидаемым отношением к нему, задающий неспособность к полноценной общественной жизни из-за лишения права на общественное признание[1].
Содержание
Примеры
Для создания социальной стигмы необходимо одно качество, которое считается показательным, и набор качеств, которые приписываются на основании наличия первого, что подтверждается следующими примерами:
- «Женщины плохо водят машину» — форма стигматизации, в ряде случаев связанная с сексизмом. Важно, что на практике не обязательно каждая встреченная женщина будет плохо водить, но устоявшаяся стигма это подразумевает.
- «Русские — алкоголики» — межнациональные стигмы основываются на различиях в культуре. Из-за категоричности и отрицательного оттенка это утверждение — стигматизация.
- «Немцы — фашисты» — в данном случае, коллективная ответственность (неприемлемая гуманистической моралью) оправдывается действиями отдельных лиц и государственной политикой в период мировых войн.
Связь с дискриминацией
Стигматизация может вести к дискриминации, то есть к реальным действиям, ограничивающим права какой-то группы. Хотя в развитых странах явная стигматизация и связанная с ней дискриминация либо запрещены законом, либо осуждаются культурой, практически любое общество насыщено стигмами. Так, например, люди, приехавшие в Москву из глубинки, получили ярлыки «провинциалы», «лимитчики» или «мешочники» (термин, распространённый в советские времена), а не приехавшие — «заМКАДыши». Считается, что они менее культурны, чем коренные москвичи, что можно считать стигматизацией, ведущей к дискриминации.
«Положительная» форма стигматизации
Общественные стигмы иногда облекаются в положительную форму, например, военного могут «похвалить» за необычно здравые мысли для человека его профессии. Такие «положительные» ярлыки могут быть не менее оскорбительны, чем стигмы явной отрицательной направленности.
Что не является стигматизацией
Классификация
Виды социальной стигматизации можно классифицировать следующим образом:
- Культурная стигматизация — социальные ярлыки, укоренившиеся в культуре государства либо мировой культуре («чукчи недогадливы»).
- Институциональная стигматизация — законодательно закреплённая стигматизация («человек, имеющий судимость»)
- Личная (или внутренняя) стигматизация — предубеждение против себя самого, основанное на причастности к чему-либо («я толстушка»).
Понимание стигмы в общественных науках
Понятие стигмы в общественных науках развивал Эрвинг Гоффман (книга «Стигма. Заметки об умении обращаться с бракованной идентичностью», 1963). Феномен сексуальной стигмы исследовал коллега Гоффмана Кеннет Пламмер в книге «Сексуальная стигма: интеракционистский подход» (1975). В исследовании религиозных движений понятие использовал Вольфганг Липп (книга «Стигма и харизма», 1985).
Отношение к человеку со стигмой
Согласно Э. Гоффману, нормальным (обычным) восприятием и отношением (действиями) к человеку со стигмой, являются:[1]
- благожелательное социальное действие, призванное смягчить и сгладить наличие у человека стигмы;
- различные формы дискриминации этого человека;
- построение «теории» стигмы — своеобразной идеологии, призванной объяснить опасность, которую представляет такой человек, в некоторых случаях — для оправдания своего враждебного отношения к нему;
- обобщение стигмы — приписывание человеку дополнительных несовершенств, на основе какого-то одного его несовершенства (например, к слепому нередко обращаются громче, чем обычно, как будто он ещё и глухой), или же дополнительных возможностей, по типу «шестого чувства», «особой чувствительности восприятия».
Использование стигмы её «владельцем»
Согласно Э. Гоффману, человек может использовать свою стигму и получать от неё т. н. «вторичные выгоды», например, для оправдания своих неудач, не связанных со стигмой. Если же по каким-то причинам человек со стигмой лишается её, он может обнаружить, что чему-то научился или прийти к некоторым пониманиям, например, относительно того, что жить с какой-то определённой стигмой — не самое страшное несовершенство человека в жизни.[1]
Восприятие стигматизированными людьми других людей и отношений последних к ним, и их самовосприятие
Как отмечает Э. Гоффман, стигматизированный человек часто не знает как к нему «по-настоящему» относятся другие люди; каждый новый контакт для таких людей всегда неопределённость — их либо примут, либо отвергнут. Стигматизированный человек постоянно должен думать о том, какое впечатление он производит на других людей.[1]
Когда не следует употреблять слово стигма или стигматизация
Слово стигматизация редкое и, когда употребляется, как правило носит эмоциональный оттенок, поэтому при употреблении в обыденной речи или в официальных документах оно может быть неправильно понято либо прозвучит смешно. Не следует говорить о стигматизации, когда термин клеймение достаточно буквально описывает процесс: клеймение скота, клеймение преступников в средние века, клеймение в садомазохизме. Также нанесение татуировки вряд ли можно описать как стигматизацию, как и нанесение торговой марки на упаковку товара.
См. также
Напишите отзыв о статье "Социальная стигматизация"
Ссылки
- Новиков Е. [razumru.ru/humanism/journal/33/novikov.htm Отверженные. Об отношении общества к психически больным]
- Гоффман Э. [www.ecsocman.edu.ru/text/17280348/ Стигма (глава из книги)] (рус.)
- Lipp W. Stigma und Charisma: über soziales Grenzverhalten. Würzburg: Ergon-Verl., 2010
Примечания
Отрывок, характеризующий Социальная стигматизация
Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
