Стиляги (фильм, 2008)

Стиляги
Жанр	мюзикл драма
Режиссёр	Валерий Тодоровский
Продюсер	Вадим Горяинов Леонид Лебедев Валерий Тодоровский Леонид Ярмольник
Автор сценария	Юрий Коротков Валерий Тодоровский (идея и либретто)
В главных ролях	Антон Шагин Оксана Акиньшина Евгения Брик Максим Матвеев
Оператор	Роман Васьянов
Композитор	Константин Меладзе
Кинокомпания	Красная Стрела
Длительность	120 мин (экранная версия), 136 мин (полная DVD)
Бюджет	15 млн $
Страна	Россия Россия
Год	2008
IMDb	ID 1239426
Выход фильма «Стиляги»

К:Фильмы 2008 года

«Стиля́ги» — российский кинофильм 2008 года, посвящённый жизни одноимённой молодёжной субкультуры в 1950-е годы. Жанровую принадлежность картины кинокритики и сами авторы определяют как мюзикл, музыкальную комедию, музыкальную трагикомедию и «фильм-праздник». Фильм задуман и поставлен режиссёром Валерием Тодоровским по сценарию Юрия Короткова. Это история простого советского парня, который нашёл друзей и любовь среди «идейных врагов».

Особенностью фильма является его музыкальный ряд, составленный из хитов «русского рока» в джазовой и рок-н-ролльной обработке. В фильме много танцевальных, хореографических номеров. Кроме чисто развлекательной функции, картина поднимает проблемные, мировоззренческие вопросы.

Сюжет

Действие фильма происходит в Москве, в 1955 году. Сталин уже умер, но культ личности ещё не разоблачён Никитой Хрущёвым. В столице появилось так называемое «стиляжничество». Стиляги — это молодые люди, увлекающиеся джазом и рок-н-роллом и предпочитающие свободный и яркий стиль жизни и одежды серому официозу «жлобов» — примерных советских граждан. Их образ жизни резко контрастирует со скучным, убогим послевоенным советским бытом. Но в стране всё ещё действует директива о борьбе против «безродного космополитизма». И к борьбе со «стилягами» подключены комсомольские патрули и дружины.

Комсомолец Мэлс Бирюков (Антон Шагин) принимает участие в очередной облаве в парке Горького под руководством «комиссара» Кати (Евгения Брик). Он знакомится с девушкой из мира «стиляг», Полиной, или Пользой (Оксана Акиньшина), и влюбляется в неё. Польза приглашает Мэлса «на Бродвей» (улицу Горького). Мэлс достаёт «прикид» и у дверей «Коктейль-Холла» находит своих новых друзей.

Со временем Фрэд, лидер среди стиляг, представитель золотой молодёжи, уезжает стажироваться в США, эта поездка должна стать «первым шагом посвящения» будущего дипломата. Мэлса исключают из комсомола, он играет на саксофоне и встречается с Пользой, но внезапно узнаёт, что та беременна от иностранца. После рождения чернокожего ребёнка Мэлс и Польза перебираются жить из коммунальной квартиры к матери Пользы. Иногда их навещают друзья-стиляги. Но вскоре один из них попадается «органам» на покупке американских пластинок, второго «забирают» служить на подлодку, третью высылают из Москвы «за 101-й километр»… Вернувшийся из Штатов Фрэд находит только Мэлса. Бывший лидер тусовки привозит Мэлсу новый саксофон и страшную новость — в Америке нет стиляг!..

В ролях

Актёр Роль Антон Шагин Мэлс Мэлс Оксана Акиньшина Польза Польза Евгения Брик Катя Катя Максим Матвеев Фред Фред Игорь Войнаровский Боб Боб Константин Балакирев Дрын Дрын Екатерина Вилкова Бэтси Бэтси Эльвира Волошина Элли Элли София Лебедева Софи Софи Ольга Смирнова Шерри Яна Буйко Лизи Лизи Сергей Гармаш отец Мэлса Олег Янковский отец Фреда Людмила Соловьёва мать Фреда Леонид Ярмольник отец Боба Ирина Розанова мать Пользы Александр Стефанцов Нолик Нолик Александра Стрельцина врач Константин Авдеев стиляга Полина Сыркина стиляга Георгий Сивохин Ким

Актёр Роль Алексей Горбунов лабух (выпивоха, продавец саксофона) Сергей Ларин комсомолец-бригадмилец Антон Шурцов комсомолец Степан Балакшин комсомолец Игорь Афанасьев комсомолец Марина Орлова комсомолка Евгения Водзинская комсомолка Георгий Тараканов танцор Виктория Маслова официантка Леонид Калараш Иван Николаев Максим Пешков Михаил Сиворин Алеся Пуховая Евгения Суворкина Олег Пангсепп Анатолий Завьялов Мария Мина Ольга Ефремова

В камео «самовлюблённого саксофониста» — роль так и была обозначена в сценарии — на экране появляется солист свинг-бэнда «Коралловые рифы» Кирилл Сухомлинов. Другие музыканты группы поработали «дублёрами» актёров в сценах игры на музыкальных инструментах:

Все крупные планы игры на контрабасе исполнили руки Александра Марихбейна, виртуозную аппликатуру по клапанам трубы и губы трубача сыграли части тела Антона Захарова, крупные планы барабанной, тромбоновой техники — наши друзья — молодые московские джазмены. — К. Сухомлинов

Эпизодическую роль музыкантов исполнила белорусская группа «Тяни-Толкай».

В роли сына Пользы (новорождённого и немного подросшего) на экране появляются дети одной белорусской семьи, в которой супруг чернокожий.

Не последнюю роль в картине исполнил английский бульдог Филя.

Съёмочная группа

• Валерий Тодоровский — режиссёр, автор либретто, продюсер
• Юрий Коротков — автор сценария
• Роман Васьянов — оператор
• Константин Меладзе — композитор, музыкальный продюсер
• Сергей Чупров — звукорежиссёр
• Владимир Гудилин — художник-постановщик
• Александр Осипов — художник по костюмам
• Ирина Мельникова — художник по гриму
• Олег Глушков — хореограф
• Леонид Тимцуник — хореограф
• Ольга Ципенюк — автор кавер-текстов
• Евгений Маргулис — музыкальный консультант
• Ирина Третьякова — второй режиссёр
• Татьяна Талькова — ассистент по актёрам

Продюсеры: Вадим Горяинов, Леонид Лебедев, Леонид Ярмольник

Саундтрек

В фильме использованы хиты групп «Машина времени», «Кино», «Зоопарк», Nautilus Pompilius, «Ноль», «Браво», «Колибри», «Чайф» и «Бригада С», относящиеся к 1970-м и 1980-м годам. При этом действие картины разворачивается в 1950-х годах. В большинстве песен частично или полностью переписаны тексты и изменены аранжировки.

1. Буги-вуги (в оригинале — «Жёлтые ботинки», инструментал, Евгений Хавтан и группа «Браво»)
2. Человек и кошка (Фёдор Чистяков и группа «Ноль», оставлен оригинальный текст), исполняет Сергей Гармаш
3. Я то, что надо (Дай мне эту ночь) (Валерий Сюткин и группа «Браво»), исполняет Андрей Бирин
4. Я люблю буги-вуги (Майк Науменко и группа «Зоопарк»), оригинал — Марк Болан и группа T. Rex, исполняет Игорь Войнаровский
5. Playboy (Моя маленькая бейба) (Гарик Сукачёв и «Бригада С»), исполняет Константин Пона
6. Песня старого джазмена (в оригинале — «Старый корабль», Андрей Макаревич и группа «Машина времени»), исполняет Алексей Горбунов
7. Summertime (инструментал, Джордж Гершвин), исполняет Чарли Паркер (запись), Игорь Чернов
8. 17 лет (Пусть всё будет так, как ты захочешь) (Владимир Шахрин и группа «Чайф»), исполняет Константин Пона
9. Восьмиклассница (Виктор Цой и «Кино»), исполняют Андрей Бирин и Оксана Акиньшина
10. Ему не нужна американская жена (группа «Колибри»), исполняют Наталья Гура, Алёна Романовская, Татьяна Решетняк, Эльвира Соловей, на ремикс был снят клип группы «ВИА Гра»
11. Скованные одной цепью (Вячеслав Бутусов и группа Nautilus Pompilius, оригинальный текст — Илья Кормильцев), исполняет Евгения Брик
12. Шаляй-валяй (Владимир Шахрин и группа «Чайф», сохранён оригинальный текст и дописан куплет), исполняет Андрей Бирин
13. До свидания, мама (группа «Моральный кодекс», в фильм не вошла) — исполняет Ани Лорак
14. Московские огни (Будь со мной) (Жанна Агузарова и группа «Браво», сохранён оригинальный текст, в фильм не вошла; мелодия в ритме вальса звучит на танцах в парке, в самом начале фильма)

Музыкальная обработка: Константин Меладзе. Аранжировка: Юрий Шепета, Максим Гладецкий. Переработка текстов: Ольга Ципенюк.

История создания

Предыстория

В конце 70-х — начале 80-х годов в обществе возрос интерес к субкультуре «стиляг». Вызван он был прежде всего спектаклем «Взрослая дочь молодого человека», поставленным Анатолием Васильевым по пьесе Виктора Славкина «Дочь стиляги» на сцене Московского драматического театра имени К. С. Станиславского (1979). Спектакль стал событием в культурной жизни Москвы.

Валерий Тодоровский в это время учился на сценарном отделении ВГИКа. Он всегда мечтал поставить киномюзикл. В поисках подходящего сюжета для такого фильма Тодоровский перебрал множество тем. Увидев постановку Васильева, он заинтересовался культурой «стиляг» и стал искать о них дополнительную информацию, отметив про себя, что история из жизни «стиляг» могла бы удачно вписаться в формат музыкального фильма.

Затем, в середине 1980-х, появилась группа «Браво», которая играла музыку, стилизованную под бит 1950—60-х годов с элементами джаза. В своём сценическом образе они также использовали романтизированную эстетику «стиляг» и стали очень популярны. Постепенно Тодоровский утвердился во мнении, что тема «стиляжества» — это то, что нужно для мюзикла, она популярна, свежа, хорошо принимается публикой. А главное, музыка в ней — самостоятельный персонаж, что как нельзя лучше подходит для этого жанра.

Через некоторое время Тодоровский поделился своей идеей со знакомым сценаристом Юрием Коротковым, и тот с энтузиазмом взялся за работу. Сценарий был завершён к началу 2000-х. Он был написан так, что музыкально-хореографический номер можно было вставить практически в любой эпизод, в том числе и в довольно экзотическую обстановку типа коммунальной кухни или комсомольского собрания, что в итоге и было сделано. В процессе работы над фильмом сценарий был существенно переработан Тодоровским, многие «текстовые» сцены были заменены музыкальными номерами. По этой причине в титрах, кроме автора сценария — Юрия Короткова, — указан и «автор либретто» — Валерий Тодоровский. Фильм в итоге оказался поставлен именно по этому либретто, завершённому Тодоровским к середине 2006 года, а не по исходному сценарию.

Оценив стоимость картины, Тодоровский понял, что проект слишком сложен и масштабен, и нереально найти человека, который рискнул бы его продюсировать. Сценарий пролежал «в столе» пять или шесть лет.

В ноябре 2005 года Валерий Тодоровский, Дмитрий Месхиев и медиаменеджер Вадим Горяинов основали кинокомпанию «Красная стрела» в том числе и для производства фильма о «стилягах». В 2006 году соучредителем компании стал сенатор и бизнесмен Леонид Лебедев. Кроме собственных средств, компания привлекала вложения сторонних инвесторов. Так, производство и продвижение «Стиляг» поддержал миллиардер Михаил Прохоров. Независимым продюсером фильма выступил известный актёр и шоумен Леонид Ярмольник, уже помогавший Валерию Тодоровскому в работе над картиной «Мой сводный брат Франкенштейн» (2004).

Кастинг

Решив финансовые проблемы, Тодоровский сразу же запустил проект. Как показало время, решение это было правильным, потому что сразу по окончании работ над картиной разразился мировой финансовый кризис, и следующая возможность снять нечто подобное отодвинулась на неопределённый срок. Был проведён отборочный просмотр и набрана команда молодых актёров на главные роли. На главную женскую роль Полли пробовалась Екатерина Вилкова, но в итоге ей досталась роль «куклы» Бэтси. Пригласили польскую актрису, но оказалось, что в окружении остальных актёров она выглядит «чужой». Когда Тодоровский предложил попробоваться Оксане Акиньшиной, работа над фильмом уже шла полным ходом. Таким образом, Оксана оказалась в статусе приглашённой «звезды»: кроме неё и Екатерины Вилковой, остальные утверждённые молодые актёры были дебютантами. Для съёмок Оксане пришлось отпустить длинные волосы и перекраситься в блондинку.

Актёры прошли серьёзную подготовку, и не только в плане навыков пения и хореографии. Так, Антон Шагин специально брал уроки игры на саксофоне, а Игорю Войнаровскому пришлось поправиться на 20 килограммов.

Однако затем создатели картины столкнулись с новыми проблемами технического и творческого характера. Основной из них стало отсутствие музыкального материала. Поиск композитора затягивался, съёмки постоянно откладывались, появилась опасность потерять актёрский состав, так как удерживать актёров без работы было нельзя. Композитор и музыкальный продюсер Константин Меладзе подключился к проекту, когда судьба картины уже висела на волоске. Но для написания саундтрека ему требовалось время. Пока Меладзе заканчивал работу над музыкой, Тодоровский во время очередного вынужденного перерыва, продлившегося в итоге целый год, решил сделать с набранными актёрами более простой фильм.

«Тиски»

Тодоровский остановил свой выбор на сценарии молодёжного триллера, предназначавшегося для другого режиссёра, который от него отказался. В этой истории поднималась проблема наркомании, и работу над фильмом частично профинансировал Госнаркоконтроль России. Основные съёмки проходили летом 2006 года в Ростове-на-Дону и продолжались всего два месяца. Так появилась незапланированная картина «Тиски». Примечательно, что актёрам в этом фильме достались роли, совершенно не похожие на их героев в «Стилягах». Так, Антон Шагин сыграл в «Тисках» безжалостного убийцу, как бы в противовес лиричному стиляге Мэлсу.

Триллер имел средний успех, но свою главную задачу выполнил — коллектив был сохранён, а кроме того, актёры-дебютанты получили возможность поработать вместе перед главным проектом.

Репетиции. Хореография

По словам Тодоровского, в России много высококлассных мастеров хореографии, но практически нет таких, которые могли бы выстроить танец, исходя не из сценического пространства, а посредством киноязыка.

Утеряна культура музыкального кино, и никто не знает, как его нужно делать. Прервалась она, на мой взгляд, ещё во времена Михаила Григорьева и Григория Александрова. Попытки какие-то были, но я говорю не о том, когда д’Артаньян ехал на лошади и пел, а говорю о фильмах, в которых актёры по-настоящему поют и танцуют. Отсутствие традиции всегда означает, что всё нужно изобретать с нуля.

— В. Тодоровский

Тодоровский три недели прожил в Нью-Йорке в надежде поднабраться опыта и пригласить американских специалистов. Но найти подходящих и притом свободных ему не удалось. Посетив несколько мюзиклов на Бродвее, Тодоровский осознал, что миф о недосягаемом уровне их мастерства не соответствует действительности: при высоком профессионализме, по его мнению, там много откровенно плохих постановок. Тодоровский решил делать всё сам. После его возвращения авторы будущей картины принялись пересматривать и изучать старые голливудские музыкальные фильмы: с Фредом Астером, Джином Келли, киноклассику Боба Фосса. Валерий Тодоровский, по его словам, предпочёл «напитаться энергией и талантом настоящих мастеров» неясной перспективе работы с неизвестными ему людьми.

После года поисков Тодоровский нашёл двух хореографов, Олега Глушкова и Леонида Тимцуника, согласившихся уделить время работе над фильмом. Оба они были театральными специалистами и не имели опыта работы на съёмочной площадке, поэтому в разработке приёмов кинотанца им помогали и другие члены съёмочной группы, профессионалы кино. Чтобы движения танцоров смотрелись в кадре естественно, приходилось их упрощать, делать более внятными по сравнению с пластикой театрального танца. Кроме того, никогда не существовало такого стиля, как «танец стиляг». Постановщикам и всей съёмочной группе приходилось долго изучать буги-вуги и другие стили, комбинировать их в поисках нужного рисунка.

Полгода до начала съёмок было отведено репетиционному периоду. Леонид Ярмольник договорился с руководством Щукинского училища, которое предоставило для этих целей помещение, и всё это время актёры по нескольку раз в неделю репетировали в специальном зале с зеркалами.

Также в России не нашлось танцоров и певцов, профессионально ориентированных на жанр мюзикла. Всё это приводило к большой «текучке кадров», часто оказывалось, что артист, хорошо работающий на сцене, совершенно не мог работать в кадре. Репетиции шли медленно и трудно. После полугода труппу покинула половина танцоров, и пришлось набирать новых, а когда готовые хореографические номера поместили в декорации, оказалось, что до 70 % наработок не годится. Снова приходилось вносить изменения.

С точки зрения режиссёрской и операторской работы, развития сюжета основная трудность заключалась в том, чтобы «нащупать» естественные переходы между «прозаическими» диалогами и музыкальными номерами, когда герои начинают петь и танцевать.

Музыкальное сопровождение фильма

Процесс поиска музыкального решения фильма в общей сложности длился три года и стал для авторов картины самой тяжёлой задачей, ещё более трудной, чем постановка танцев.

По утверждению Валерия Тодоровского, традиция мюзиклов в российском кино отсутствует: нет композиторов, способных создавать хиты, хотя многие пишут хорошую музыку. Режиссёр обращался к разным композиторам. Алексей Рыбников, автор саундтреков ко множеству популярных фильмов, был занят на несколько лет вперёд. Многие другие с энтузиазмом соглашались, но каждый раз это оказывалось для них непосильной задачей и они отказывались.

Следующим предложением было использовать архивные записи 1930—1950-х годов — музыку, которую слушали сами «стиляги». Но у «стиляг» не было своей музыки, вся она была зарубежной, и Тодоровский счёл нелепым делать современный российский мюзикл на основе старых американских песен. От этой идеи тоже пришлось отказаться.

В это время Тодоровский активно общался с рок-музыкантом Евгением Маргулисом, и тот посоветовал режиссёру обратить внимание на рок-наследие 80-х годов:

Маргулис носил мне диски, я слушал и понимал, что это абсолютное попадание. Во-первых, по мироощущению люди, которые создавали русский рок, очень близки стилягам. Во-вторых, они тоже хотели отличаться, это тоже контркультура. И третье: это были дети стиляг. Поколение Цоя и Бутусова родилось у тех, кто в пятидесятые слушал буги-вуги. Всё сошлось.

— В. Тодоровский

Авторы фильма остановили свой выбор на «русском роке», были приобретены права на использование некоторых композиций. Однако необходимо было не просто их спеть, а рассказать историю. Поэтому тексты многих песен были изменены — эту работу выполнила московская поэтесса Ольга Ципенюк, ранее написавшая несколько текстов для сольного проекта Маргулиса и группы «Машина времени». Некоторые тексты были переписаны полностью, но рефрены (припевы) были оставлены без изменений, даже в тех случаях, когда их текст не был связан с происходящим на экране (например, «Восьмиклассница» Виктора Цоя).

Труднейшей задачей было сделать новые аранжировки хитов «русского рока». В поисках подходящего композитора прошёл год, пока, наконец, уже отчаявшись, авторы не вышли на Константина Меладзе. Меладзе принял предложение Тодоровского и для пробы пригласил на свою киевскую студию музыкантов и Сергея Гармаша, с которыми за три недели записал композицию «Человек и кошка». Тодоровскому результат понравился, и Меладзе два с половиной года работал над музыкой к фильму, а также выступил в качестве музыкального продюсера фильма. Он же работал с актёрами, которым пришлось петь самим за своих персонажей, в том числе и заведомо «непоющим»:

…Наш музыкальный продюсер Константин Меладзе — это человек, который заставит петь табуретку. Я своими глазами видел, как запел Гармаш. Распелся так, что его нельзя было остановить… Для меня это было принципиально важно, и могу сказать, что поют все сами. Поёт сам Гармаш, поёт Горбунов, все молодые поют. Янковский, к сожалению, не умеет петь, но он зато танцует. Все всё делают сами.

— В. Тодоровский

Интересно отметить, что Константин Меладзе мало знаком с жанром современного киномюзикла и полагает, что он неестественен для российского кино. В отличие от Тодоровского, Меладзе называет картину не мюзиклом, а музыкальной комедией, но сравнивает её, как и режиссёр, с такими фильмами, как «Весёлые ребята» или «Волга-Волга». Таким образом, у режиссёра ленты и композитора разное представление о жанре мюзикла.

Аранжировки, написанные Константином Меладзе, представляют собой преимущественно джазовые и рок-н-ролльные обработки, но среди них есть и, например, рэповый вариант песни «Скованные одной цепью» рок-группы Nautilus Pompilius.

Благодаря Константину Меладзе к проекту была привлечена поп-группа «ВИА Гра», которую он продюсирует. В исполнении группы была записана кавер-версия композиции «Ему не нужна американская жена» группы «Колибри».

Соответствие эпохе

Следующим возник вопрос о художественной достоверности картинки исторической эпохе. Ещё на этапе создания сценария авторы консультировались с известными «стилягами», и в первую очередь, со знаменитым джазменом Алексеем Козловым. Также неожиданно для себя Тодоровский нашёл много интересной информации в Интернете.

Сначала внешний вид героев было решено максимально приблизить к исторически достоверному. Художником по костюмам Александром Осиповым были воссозданы костюмы, какие носили советские граждане, в том числе и «стиляги», в 50-х годах. Оказалось, что костюмы реальных «стиляг» не настолько сильно отличались от одежды остальных людей, и современным зрителям будет непонятна их эпатажность. Авторам пришлось прибегнуть к гиперболе, чтобы показать различие между ними. Внешний вид и тех, и других сильно утрирован. «Жлобы» в фильме одеты сплошь в серое, а стиляги — «цветные», и в этом они больше напоминают героев карикатур того времени, чем своих реальных прототипов.

Это же фильм не о стилягах и не о музыке, это фильм о возможности быть свободным в условиях несвободы… Именно это и было для меня главным, а не фенечки, тонкости… Если бы человек вышел в то время в таком костюме как у нас, его бы тут же повязали и повезли на Лубянку сразу, а не в отделение милиции. Но для зрителя это выглядит правдоподобно, потому что он видит разницу. — Ю. Коротков

Всего для актёров и массовки было пошито 800 костюмов.

В то же время совсем отрываться от эпохи было нельзя. Зрителю нужно было давать какие-то ориентиры из прошлого. В качестве таких ориентиров авторы вставили молодёжный сленг того времени, довольно точно воспроизведённый героями фильма; вид городских улиц, и особенно «Бродвея» (улицы Горького), прорабатывался также весьма тщательно, с помощью декораций, драпировок и компьютерной графики.

Во время съёмок в Минске группа скупала в комиссионных магазинах и у местных жителей реквизит: сумки, чулки, подтяжки, платья, халаты, лампы и книги 50-х годов. Актёры и актрисы почти постоянно находились в сценических костюмах, даже вне съёмочной площадки. Для съёмок они даже надевали нижнее белье послевоенного покроя, хотя его, как правило, не видно в кадре, — для того, чтобы лучше прочувствовать своих персонажей, погрузиться в эпоху. В сценическом гардеробе Оксаны Акиньшиной было около десяти ретро-платьев.

Таким образом, авторами была создана реальность, параллельная московской 50-х годов XX века, по словам Короткова, очень недостоверная, но весьма правдоподобная для современного зрителя.

Процесс съёмок

Фильм «Тиски» был полностью готов 23 апреля 2007 года, а уже на 11 мая был назначен первый съёмочный день картины под рабочим названием «Буги на костях».

Съёмки её проходили в Минске, Москве и Санкт-Петербурге, фильм стал первым проектом подобного масштаба, своеобразным экспериментом для режиссёра Валерия Тодоровского, делавшего до этого более камерное кино.

Когда я впервые в жизни увидел у себя на площадке тысячу человек массовки, одетую в костюмы в стиле 50-х, а потом вспомнил, что параллельно компьютерщики дорисовывают старую Москву, мне стало страшно. Я человек ответственный и считаю, что, когда тратишь большие деньги, за них надо отвечать. Раньше я только читал о голливудских режиссёрах, которые со стомиллионными бюджетами чувствуют себя гораздо более скованно, чем со скромными фильмами. Чем меньше денег, тем больше свободы.

— В. Тодоровский

Съёмки начались в Минске, на студии «Беларусьфильм» 11 мая 2007 года. Тодоровский уже имел хороший опыт работы на главной киностудии Белоруссии, там проходили съёмки его картин «Любовник» и «Мой сводный брат Франкенштейн». Декорациями картины Тодоровского оказались заняты все три павильона «Беларусьфильма» — в них были отсняты сцены в магазине одежды, в комиссионке и парикмахерской, в тесной коммуналке и в шикарной «хате» Фрэда.

Кроме того, Минск оказался подходящим городом для натурных съёмок, так как в нём сохранились места, напоминающие Москву 1950-х годов. «Бродвей» снимали на проспекте Независимости, застройка которого очень похожа на московскую улицу Горького середины 50-х. Роль «Коктейль-холла» досталась зданию минского ГУМа, постройки 1951 года. Вход в магазин задекорировали, но он продолжал работать даже в период съёмок. Также снимали возле Художественного музея, в ремонтной мастерской при военной части, на Московском кладбище.

На проспекте Независимости была построена троллейбусная остановка, на буксире доставлен первый минский троллейбус модели МТБ-82Д — в этой части проспекта нет троллейбусного движения.

Вообще, в картине были задействованы около пятидесяти легковых и грузовых автомобилей: ГАЗы, ЗИСы, «Победы». Машина семьи Фрэда — американский автомобиль Hudson Custom Eight Convertible Coupe, когда-то принадлежавший Валерию Чкалову, специально для съёмок приехал из Москвы в Минск. Сейчас «Хадсон» находится на попечении музея ретро-автомобилей на Рогожском валу в Москве..

Съёмки сцен у «Коктейль-Холла» (Минский ГУМ)

• Stilyagi film14.jpg

  Проспект Независимости перегорожен
• Stilyagi film13.jpg

  Вид на противоположную сторону проспекта, актёры массовки
• Stilyagi film1.jpg

  Подготовка к съёмке сцены…
• Stilyagi film4.jpg

  ...прошла успешно
• Stilyagi film2.jpg

  Главные герои заняли свои места
• Stilyagi film10.jpg

  Автомобиль Фрэда «подъезжает» к дверям «Кока»
• Stilyagi group full image.jpg

  Стиляги приветствуют своего предводителя

• Stilyagi film3.jpg

  Универмаг тем временем продолжал работать
• Stilyagi film7.jpg

  Мэлс не задействован в этой сцене...
• Stilyagi film8.jpg

  ...но не смог отказать себе в удовольствии попозировать
• Oksana Akinshina2.jpg

  Польза приветствует Мэлса...
• Stilyagi film11.jpg

  ...а комсомольцы начеку

Ради некоторых кадров фильма пришлось выезжать в Руденск и другие населённые пункты республики.

В августе 2007 года съёмочная группа на две недели выехала в Санкт-Петербург, чтобы отснять несколько сцен, которые невозможно было поставить в Минске и Москве. В частности, эпизод в метро был снят в вестибюле станции «Автово» и на платформе метро «Пушкинская» в Петербурге. По сценарию ватага «стиляг» в «прикидах» вбегает на станцию, прыгая через турникеты. Эпизод снимали ночью, при страшной духоте, пришлось сделать несколько десятков дублей. У актёров отклеивались бакенбарды, у актрис — накладные ресницы, на лицах плавился грим.

Затем были два с половиной месяца натурных съёмок в Москве. Эти кадры пришлось обрабатывать на компьютере, чтобы придать Тверской улице, Пушкинской площади и другим узнаваемым местам облик полувековой давности, «избавляться» от рекламных щитов и других анахронизмов.

Приём визуального разделения «стиляг» и «жлобов» был задействован и при работе с молодыми артистами, которые не всегда могли понять мотивацию героев. Например, по словам создателей фильма, многие актёры не понимали, почему за внешний вид или музыку могли избить или устроить «разнос» в институте, почему это так важно для их героев, и не могли вжиться в роль. Авторы просто указали, что серые — «плохие», а цветные — «хорошие», и это такая игра. После таких объяснений работа с молодыми актёрами наладилась.

На съёмку финального эпизода фильма — марш неформалов к Кремлю по Тверской улице — власти долго не давали разрешения. Наконец, разрешение было получено, только на один воскресный день. С четырёх до восьми часов утра улица была перекрыта. Съёмочная группа, актёры и массовка долго репетировали этот проход на Тушинском аэродроме, и смогли уложиться в отведённые четыре часа.

Название фильма

Ещё в мае 2008 года один из продюсеров фильма Леонид Ярмольник говорил о разногласиях с прокатчиками по поводу названия. Ярмольник полагал, что в названии «Буги на костях» есть загадка, которую хочется разгадать, а слово «стиляги», предложенное прокатчиками, ему не нравилось.

Несмотря на намерения Леонида Ярмольника бороться за сохранение оригинального названия картины, последнее слово осталось за прокатчиками. В ноябре Валерий Тодоровский фактически подтвердил сказанное Ярмольником. Вопрос о смене названия к этому времени был уже решён.

Мне в какой-то момент сказали, что ни один человек сейчас не знает, что такое «буги на костях». Прокатчики мне сказали, что будет ощущение, как будто это что-то про кладбище. Или хоррор. Поэтому пришлось это прекрасное название поменять.

— В. Тодоровский

Работа над фильмом не обошлась без чрезвычайных происшествий. Летом 2007 года на съёмочной площадке умерла одна из актрис массовки. В некоторых изданиях появилась версия, что именно из-за этого случая и было решено сменить название фильма.

Кампания по продвижению фильма

Незадолго до премьеры фильма к проекту подключился Константин Эрнст — по словам Тодоровского, «человек, который лучше всех в стране умеет раскручивать кино». Эрнст просмотрел рабочую копию картины, она ему понравилась: по мнению некоторых обозревателей, из-за внешней схожести с проектом «Первого канала» «Старые песни о главном». Эрнст принял решение сделать из фильма главное новогоднее кинособытие в России.

Рекламный бюджет фильма составил 5 миллионов долларов. Сама картина позиционировалась как «фильм-праздник», что даже стало своеобразным слоганом рекламной кампании.

Сайт

В декабре 2008 года был открыт официальный сайт фильма — Stilyagifilm.ru (в настоящее время сайт не работает). Сайт был разработан студией веб-дизайна Jam Station по заказу кинокомпании «Красная стрела».

Сайт имел оригинальный двойной дизайн. Так, посетителю сайта предлагалось выбрать, на чьей он стороне («стиляг» или «комсомольцев»), и в зависимости от этого менялось оформление сайта и названия пунктов меню (либо яркий и неформальный стиль, либо, наоборот, строгий и формальный). На сайте имелись закрытые паролем разделы с дополнительными материалами (аватарами, скринсейверами, обоями, рингтонами), попасть в которые можно было, лишь если правильно ответить на специфичные для выбранного «лагеря» несложные вопросы о реалиях советской истории 1950-х годов и содержании фильма. В случае трёх ошибок «чужак» попадал на вариант сайта противоположного «лагеря».

В 2009 году сайт фильма был удостоен премии РОТОР в номинации «Киносайт года». Также сайт вошёл в шорт-лист фестиваля рекламы «Идея-2009» в номинации «Игры и промосайты».

Книга

К выходу фильма было приурочено издание книги «Стиляги, как это было. Документальный роман» Георгия Литвинова. Своими воспоминаниями поделились известные «стиляги»: знаменитый джазовый саксофонист Алексей Козлов, контрабасист Вадим Неплох, композиторы Анатолий Кальварский и Виктор Лебедев, писатели Рауль Мир-Хайдаров, Олег Яцкевич, Борис Дышленко и Валерий Попов, журналисты Борис Алексеев («Эхо Москвы») и Лев Лурье. Среди прочих «действующих лиц» книги, так или иначе оказавшихся связанными с культурой стиляг: актёр Олег Анофриев, основатель группы «Браво» Евгений Хавтан и другие. Книга вышла в двух вариантах, в один из которых был включён сценарий картины. Кроме того, клип на песню «Ему не нужна американская жена» в исполнении трио «ВИА Гра» ротировался на музыкальных телеканалах.

Выставка

Также во время проката фильма в московском выставочном центре «Винзавод» действовала выставка «Время стиляг», на которой, кроме «артефактов» этой субкультуры, экспонировались костюмы главных героев фильма. Вход на выставку был свободным.

• Выставка «Время стиляг»
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Костюм Мэла

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Костюм Пользы

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  «Совпаршив»
  (костюм «жлоба»)

Прокат и релизы

Прокатом и дистрибуцией «Стиляг» занимается компания Централ Партнершип, которая в целях продвижения фильма организовала серию предпрокатных показов картины. Самый первый показ фильма публике состоялся 11 декабря 2008 года в городе Тольятти (кинотеатре «Киноплекс»). Затем прошли премьерные показы в Волгограде и Ростове-на-Дону — 12 и 13 декабря. 16 декабря фильм был показан в петербургском кинотеатре «Художественный». Московская премьера фильма прошла 18 декабря 2008 года в киноцентре «Октябрь», причём в столице Украины фильм был продемонстрирован публике на день раньше, чем в Москве. Затем, с 20 декабря ежедневно, «Стиляг» крутили одним вечерним сеансом во всех кинотеатрах крупнейших российских городов (города-миллионники + Вологда).

Официально прокат в России стартовал 25 декабря (900—1000 копий), как при поддержке «Первого канала», так и телеканала «Россия». Этот случай стал первым в истории российского телевидения, когда два крупнейших и традиционно конкурирующих между собой федеральных канала поддерживали один проект. В прокате фильм конкурировал с ещё одной российской новогодней премьерой — картиной Фёдора Бондарчука «Обитаемый остров» по роману братьев Стругацких.

Прокат продолжался до марта, сборы составили около 490 млн рублей, уступив по этому показателю не только «Обитаемому острову», но и другой новогодней премьере — комедии «Любовь-морковь 2».

Полная «режиссёрская» версия фильма длиннее прокатной примерно на 16 минут и включает в себя сцены, которые более ироничны по сюжетной тематике. Валерий Тодоровский планирует выпустить её ограниченным прокатом.

22 января 2009 года состоялся официальный DVD-релиз режиссёрской версии картины. Дополнительно на диске размещены 40-минутный «фильм о фильме» и клип группы «ВИА Гра» «Американская жена». На конец февраля намечен выход бюджетного варианта издания — без дополнительных материалов.

Телепремьера фильма состоялась на следующих новогодних праздниках — 1 января 2010 года на канале РТР.

Для ограниченного проката в США фильм был куплен нью-йоркским дистрибьютером Leisure Time Features. Премьерный показ состоялся в Лос-Анджелесе 28 октября 2011 года. Фильм под названием Hipsters демонстрируется на русском языке с английскими субтитрами.

Различия прокатной и полной версии картины

Для праздничного проката из фильма были изъяты некоторые эпизоды:

1. В самом начале картины удалена сцена, в которой в поликлинике делают рентгеновский снимок лёгких, его просматривает Боб, а затем у себя дома он копирует на него пластинку.
2. Та же сюжетная линия. В конце фильма удалена сцена ареста Боба при попытке купить пластинки у американца. На встречу Боба приводит фарцовщик Нолик, он же стоит «на шухере», но перед появлением опергруппы уходит. Затем он подбирает оброненную американцем пластинку Элвиса Пресли. Таким образом, вероятно, это он «сдал» Боба. После удаления этого эпизода становится непонятной фраза Мэла в разговоре с Фредом: «Про Боба знаешь?» Очевидно, Боба посадили, и даже Фрэд со своими связями ничем не может помочь.
3. Сцена со скрипучей кроватью Мэла и Пользы в коммуналке.
4. Сцена появления в коммуналке тёщи Мэлса, скандал, а затем примирение с дочерью и зятем.

Стилистические и художественные заимствования

• Некоторые эпизоды фильма перекликаются с советской музыкальной кинокомедией «Цирк» (1936) Григория Александрова: сюжет с негритёнком, сцена передачи его «по рукам», сцена со львом, финальная сцена марша по Тверской улице.

• Эпизод со сдачей Мэлсом комсомольского билета и его проход сквозь «ряды бывших соратников» под их презрительные взгляды напоминает сцену в фильме «Павел Корчагин» (1956) Алова/Наумова («Нет больше такого комсомольца…»).

• Ракурсы и монтажный ритм сцены на комсомольском собрании отсылают к фильму Алана Паркера «Стена» (1982), поставленному по одноимённой рок-опере группы Pink Floyd.

Критика

Россия

Деятели культуры, искусства, общественные деятели высказывались о киномюзикле, в основном, положительно.

Одним из первых «Стиляг» увидел журналист Владимир Соловьёв. Он восторженно отозвался о фильме, как о художественной, так и об идейной его стороне:

Я был потрясён. В России такого кино не было давно, очень давно, как по жанру, так и по качеству сценария, режиссуры, великолепной актёрской и операторской работе… Идеологически фильм настолько важный, что я бы всех просил его посмотреть. Он о свободе личности, о праве быть другим, не похожим. Думаю, что он очень не понравится движению «Наши».

— В. Соловьёв

Музыкальный критик Артемий Троицкий счёл мюзикл сделанным на уровне лучших мировых стандартов, не увидел противоречия в использовании музыки 80-х годов, отмечая при этом, что в фильме есть смысловая нагрузка, что он «абсолютно антигосударственный». Главная же ценность фильма, по мнению Троицкого, заключается в том, что «Стиляги» — это «очень уместный и красивый повод поговорить о свободе». Сцену комсомольского собрания, где исполняется песня «Скованные одной цепью», Артемий Троицкий назвал «фантастической» и «шедевром». Обозревателя «Коммерсанта» Арину Бородину эта сцена тоже «заворожила».

Евгений Гришковец вслед за Артемием Троицким отмечает, что историческая достоверность не была приоритетной задачей авторов. О фильме Гришковец говорит в своей излюбленной манере, с большим количеством ассоциативных сравнений и интуитивно осязаемых недосказанностей, с упоминанием ностальгических, для многих, деталей из прошлого:

Москва в «Стилягах» будто бы нарисована американскими художниками пятидесятых годов, которые рисовали девушек пин-ап. А ещё атмосфера фильма мне напоминает старую «Книгу о вкусной и здоровой пище» 1953 года с раскрашенными фотографиями… Автор воспроизвёл свою любовь к юности родителей, к мифам того времени и той Москвы, но главное, к своей собственной юности. Весь фильм пропитан любовью. В нём нет плохих, в нём есть счастливые и несчастливые…

— Е. Гришковец

Среди рецензий противоположного настроя можно выделить статью Т. Краснова, опубликованную на сайте Санкт-Петербургского отделения КПРФ. Фильм вызвал резкое неприятие у её автора. Краснов называет картину «антисоветской поделкой» и видит в ней прозападный выпад в сторону истории России. Фильм, по его мнению, полон антисоветских штампов, типа «чемодана в прихожей», насквозь фальшив, проповедует американскую масскультуру и оскорбляет всех, чья молодость пришлась на послевоенные годы. «Стиляги» в трактовке автора — исключительно бездельничающие дети элиты и несознательные им подражатели:

…Если бы вместо песен «Браво», «Чайфа» или «Зоопарка» включить песню БГ со словами «их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть», а ещё лучше шевчуковских «мальчиков-мажоров»! Сразу стало бы понятно, почему комсомольский патруль… активно разбирался с недорослями уже начинавшей гнить и разлагаться советской элиты… Увлечённые западной масскультурой в то время, когда страна практически стояла на пороге войны с Западом, — какие эмоции могли они вызывать у нормальной послевоенной советской молодёжи?.. А вот нынешнее поколение неформалов явно приводить в чувство некому… Значительная часть вины за это лежит как раз на Тодоровском и ему подобных.

— Т. Краснов

Фильм также подвергался критике и с противоположных позиций. Так, писатель Александр Кабаков по поводу фильма заметил следующее:

— Стиляги — это слово придумал фельетонист журнала «Крокодил». Музыкант Лёша Козлов сказал, что это всё равно что снять фильм про Холокост и назвать его «Жиды». Это постыдный фильм, я удивляюсь, что его сделал Тодоровский. Чуваки и чувихи — так их называли в пятидесятых годах, а не стиляги — подвергались чудовищному преследованию государства. Над ними измывались и, прямо скажем, с точки зрения режима издевались вполне заслуженно. Они действительно были врагами советской власти — сознательными и упорными, это первые и совершенно органические диссиденты. Они абсолютно не принимали ничего советского! Сделать из этого весёленькую историю — этого следовало ожидать. Потому что это — в рамках идеализации советского прошлого, которая началась со «Старых песен о главном»…

— А. Кабаков

США

Появившись в американском прокате осенью 2011 года, мюзикл Hipsters привлёк внимание кинокритиков США, выставивших ему, по большей части, положительные оценки. На середину июня 2012 рейтинг «свежести» на популярном агрегаторе Rotten Tomatoes составил 83 %, восемь топ-критиков из девяти одобрили картину.

Единственным топ-критиком, оставившим отрицательную рецензию, стал Мик ЛаСалль из San Francisco Chronicle. Привлекательной, ввиду своей беспроигрышности для западной аудитории, он нашёл лишь тему любви, изнывающей за «железным занавесом». Практически всё остальное ему не понравилось: сюжет ему показался сумбурным и невнятным, песни — банальными, а смешение серьёзной темы с откровенной клоунадой — неуместным. В завершение обзора ЛаСалль признал, что большинство шуток и намёков в фильме оказались для него непонятными.

Другие рецензенты отмечали, прежде всего, веселье и жизнелюбие, пронизывающие весь фильм (Колин Коверт из Star Tribune), искромётность и бодрящую свежесть (В. А. Музетто из New York Post), красочность и «отвязность» экранного действа (Карина Лонгворт из Village Voice).

Американские обозреватели ищут и находят в «Стилягах» параллели с голливудской продукцией. В первую очередь, картина напомнила им киномюзикл База Лурмана «Мулен Руж!» (2001), а В. А. Музетто вспомнил ещё и фильм «Плакса» (1990) с молодым Джонни Деппом в главной роли, которого, кстати, критик прочит на место Антона Шагина в голливудском ремейке «Стиляг», если таковой вдруг однажды состоится. Оксану Акиньшину же Мик ЛаСалль находит точной копией актрисы Мишель Уильямс.

Глубже всех в историю американского кинематографа погрузился Марк Фини из Boston Globe. Буквально в первой же сцене фильма он увидел «кивок» в сторону картины «Пикник» 1955 года с Уильямом Холденом и Ким Новак. В остальном же Фини счёл фильм Тодоровского чем-то средним между картиной 1993 года «Дети свинга» о свингюгендах предвоенной нацистской Германии, киноадаптацией классического мюзикла «Вестсайдская история» (1961), молодёжной комедией Джорджа Лукаса «Американские граффити» (1973) и, тут Фини не был оригинален, «Мулен Руж!». Рецензия Фини, хоть и отмечена на агрегаторе «свежим помидором», довольно противоречива. Музыкальные номера в «Стилягах», например, ему не понравились вовсе: по его мнению, фильм представляет собой этакий «музыкальный блошиный рынок», где зрителю предлагают плохой джаз, подержанный рокабилли, адаптацию песни «Скованные одной цепью» Фини вообще принял за «славянский рэп». Также создателям картины, на взгляд критика, изменило чувство стиля, в частности, его раздражала операторская работа. Несколько парадоксальным образом Фини заканчивает свой обзор: убеждённостью, что на просмотре «Стиляг» скучать никому не придётся.

Стефен Холден из New York Times замечает, что для американца история противостояния буйного рок-н-ролла и более благонадёжной популярной музыки не нова: конфликт прекрасно известен со времён соперничества Элвиса Пресли и Пэта Буна, хотя в «Стилягах» к нему добавляется и сильный внешний фактор: «коммунистический прессинг».

Наряду с густой серостью советского тоталитарного общества, которую вспарывает бутафорский «конфетнораскрашенный» мирок киношных стиляг, американских рецензентов заинтересовало и представление об Америке, какой она виделась из-за «железного занавеса» как стилягам, так и комсомольцам. И если Марк Фини делает очевидное наблюдение, что для Мэлса и его друзей Америка — это «не Канзас, а выдуманная страна Оз», то Майкл О’Салливан сумел взглянуть на вопрос, а вместе с ним и на развязку картины, весьма неожиданно:

Вот Фред в своём деловом костюме возвращается из Штатов и сообщает Мэлсу, что там — вопреки их фантазиям, нет никаких стиляг. Может, он не так уж и врёт? Хотя куда вероятней, что он их просто не замечает — для нового Фреда стиляги превратились в невидимок.

Оригинальный текст (англ.)  

There's a poignant scene where a newly conservative, business-suited Fred returns from his U.S. post, telling Mels that - contrary to their dreams - there are no hipsters in America. He probably isn't lying. A more likely explanation is that they're now invisible to him - he just can't see them anymore.

— Майкл О’Салливан, Washington Post

О’Салливан оптимистичен и сам готов поверить в стиляг, показанных Тодоровским: по его мнению, именно из семян, посаженных когда-то стилягами, взошли ростки свободы в современной России, а фильм, хоть и глуповато-«кока-кольный», прославляет силу музыки, затрагивая при этом важные темы. Например, рассказывая, что юность не вечна, а вместе с ответственностью приходит и необходимость компромисса.

Номинации и награды

Кинопремии «Ника» и «Золотой орёл»

В марте 2009 года «Стиляги» были выдвинуты на премию «Ника» в восьми номинациях, в том числе в номинации «Лучший игровой фильм». Киновед Андрей Плахов выразил удовлетворение тем, что обойма арт-хаусных номинантов была разбавлена добавлением «яркого талантливого фильма из новогодней обоймы» коммерческого кино. 3-го апреля 2009 г. фильм получил премию «Ника» в четырёх номинациях, среди них и номинация «Лучший игровой фильм».

Фильм также получил шесть номинаций на премию «Золотой орёл» за 2009 год и был отмечен четырьмя статуэтками, в том числе как лучший игровой фильм и за лучший сценарий.

Награды

Год	Награда	Номинация	Награждённый
2008	«Ника»	Лучший игровой фильм
		Лучшая работа звукорежиссёра	Сергей Чупров
		Лучшая работа художника	Владимир Гудилин
		Лучшая работа художника по костюмам	Александр Осипов
2009	«Золотой орёл»	Лучший игровой фильм
		Лучший сценарий	Юрий Коротков
		Лучшая мужская роль второго плана	Сергей Гармаш
		Лучшая работа звукорежиссёра	Сергей Чупров

Номинации

Год	Награда	Номинация	Номинированный
2008	«Ника»	Лучшая режиссёрская работа	Валерий Тодоровский
		Лучшая мужская роль второго плана	Сергей Гармаш
		Лучшая женская роль второго плана	Евгения Хиривская (Брик)
		Открытие года	Константин Меладзе (музыкальный продюсер)
2009	«Золотой орёл»	Лучшая режиссёрская работа	Валерий Тодоровский
		Лучшая операторская работа	Роман Васьянов

Другие награды

• MTV Russia Movie Awards 2009
  • Лучший кинозлодей — Евгения Брик
  • Лучший поцелуй — Мэлс (Антон Шагин) и Польза (Оксана Акиньшина)
  • Лучший саундтрек — «ВИА Гра» «Американская жена»
• Английский бульдог Филя, снявшийся в роли домашнего любимца Фреда, был удостоен кинопремии для животных «Золотой клык» в номинации «Лучшая роль второго плана».
• Официальный сайт фильма Stilyagifilm.ru получил сетевую премию рунета РОТОР в номинации «Лучший киносайт года».
• Главный приз 3-го Ближневосточного международного кинофестиваля в Абу-Даби — «Чёрная жемчужина».
• 2009 — Anchorage International Film Festival (США)
  • Лучший игровой фильм. Премия «Golden Oosikar» — Валерий Тодоровский
  • Премия зрителей Feature Narrative — Валерий Тодоровский
• 2009 — Les Arcs European Film Festival (Франция)
  • Лучший актёр — Антон Шагин
• 2010 — «Белый слон»
  • Лучшая работа художника — Владимир Гудилин, Юрий Фоменко

Пародии

• В одном из выпусков пародийного шоу «Большая разница» была показана пародия на «Стиляг» под названием «Работяги», в которой сатирически обыграна обратная история в антураже современной России: парень из московского мира «гламура» открывает для себя прелести жизни на периферии.
• В фильме «Самый лучший фильм 3-ДЭ» пародируются съёмки фильма «Стиляги».

См. также

• Стиляги (статья о субкультуре)
• Дети фестиваля
• Красный жар

Литература

Литвинов Г. Стиляги. Как это было. — М.: Амфора, 2009. — С. 304. — ISBN 978-5-367-00884-5. (Послесловие без комментариев, стр. 287—299)

Ссылки

• «Стиляги» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [stilyagifilm.ru/ «Стиляги» Фильм Валерия Тодоровского](недоступная ссылка — история). — сайт фильма. Проверено 17 января 2010. [www.webcitation.org/64t2H5Zek Архивировано из первоисточника 22 января 2012].
• [www.krasnayastrela.ru/ Красная стрела]. — Официальный сайт производителя фильма. Проверено 17 января 2010. [www.webcitation.org/5w9hmlGtk Архивировано из первоисточника 31 января 2011].
• Юрий Коротков. [www.moskvam.ru/2004/12/korotkov.htm В ритме «бугги»]. — сценарий фильма. Проверено 13 января 2009. [www.webcitation.org/612DpGTH9 Архивировано из первоисточника 18 августа 2011].
• Денис Матюхин. [scepsis.net/library/id_2375.html Когда все люди разные: отзыв на фильм «Стиляги»] // «Скепсис» от 6 апреля 2009

Отрывок, характеризующий Стиляги (фильм, 2008)

– Ну, я тебе морду разобью, ты не шути! – вдруг, выкатив глаза, крикнул Анатоль.
– Что ж шутить, – посмеиваясь сказал ямщик. – Разве я для своих господ пожалею? Что мочи скакать будет лошадям, то и ехать будем.
– А! – сказал Анатоль. – Ну садись.
– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.
– Всё равно, – продолжала Марья Дмитриевна. – Ну они узнают, что ж они так оставят? Ведь он, отец твой, я его знаю, ведь он, если его на дуэль вызовет, хорошо это будет? А?
– Ах, оставьте меня, зачем вы всему помешали! Зачем? зачем? кто вас просил? – кричала Наташа, приподнявшись на диване и злобно глядя на Марью Дмитриевну.
– Да чего ж ты хотела? – вскрикнула опять горячась Марья Дмитриевна, – что ж тебя запирали что ль? Ну кто ж ему мешал в дом ездить? Зачем же тебя, как цыганку какую, увозить?… Ну увез бы он тебя, что ж ты думаешь, его бы не нашли? Твой отец, или брат, или жених. А он мерзавец, негодяй, вот что!
– Он лучше всех вас, – вскрикнула Наташа, приподнимаясь. – Если бы вы не мешали… Ах, Боже мой, что это, что это! Соня, за что? Уйдите!… – И она зарыдала с таким отчаянием, с каким оплакивают люди только такое горе, которого они чувствуют сами себя причиной. Марья Дмитриевна начала было опять говорить; но Наташа закричала: – Уйдите, уйдите, вы все меня ненавидите, презираете. – И опять бросилась на диван.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей. – Ну пускай спит, – сказала Марья Дмитриевна, уходя из комнаты, думая, что она спит. Но Наташа не спала и остановившимися раскрытыми глазами из бледного лица прямо смотрела перед собою. Всю эту ночь Наташа не спала, и не плакала, и не говорила с Соней, несколько раз встававшей и подходившей к ней.
На другой день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он приехал из Подмосковной. Он был очень весел: дело с покупщиком ладилось и ничто уже не задерживало его теперь в Москве и в разлуке с графиней, по которой он соскучился. Марья Дмитриевна встретила его и объявила ему, что Наташа сделалась очень нездорова вчера, что посылали за доктором, но что теперь ей лучше. Наташа в это утро не выходила из своей комнаты. С поджатыми растрескавшимися губами, сухими остановившимися глазами, она сидела у окна и беспокойно вглядывалась в проезжающих по улице и торопливо оглядывалась на входивших в комнату. Она очевидно ждала известий об нем, ждала, что он сам приедет или напишет ей.
Когда граф взошел к ней, она беспокойно оборотилась на звук его мужских шагов, и лицо ее приняло прежнее холодное и даже злое выражение. Она даже не поднялась на встречу ему.
– Что с тобой, мой ангел, больна? – спросил граф. Наташа помолчала.
– Да, больна, – отвечала она.
На беспокойные расспросы графа о том, почему она такая убитая и не случилось ли чего нибудь с женихом, она уверяла его, что ничего, и просила его не беспокоиться. Марья Дмитриевна подтвердила графу уверения Наташи, что ничего не случилось. Граф, судя по мнимой болезни, по расстройству дочери, по сконфуженным лицам Сони и Марьи Дмитриевны, ясно видел, что в его отсутствие должно было что нибудь случиться: но ему так страшно было думать, что что нибудь постыдное случилось с его любимою дочерью, он так любил свое веселое спокойствие, что он избегал расспросов и всё старался уверить себя, что ничего особенного не было и только тужил о том, что по случаю ее нездоровья откладывался их отъезд в деревню.


Со дня приезда своей жены в Москву Пьер сбирался уехать куда нибудь, только чтобы не быть с ней. Вскоре после приезда Ростовых в Москву, впечатление, которое производила на него Наташа, заставило его поторопиться исполнить свое намерение. Он поехал в Тверь ко вдове Иосифа Алексеевича, которая обещала давно передать ему бумаги покойного.
Когда Пьер вернулся в Москву, ему подали письмо от Марьи Дмитриевны, которая звала его к себе по весьма важному делу, касающемуся Андрея Болконского и его невесты. Пьер избегал Наташи. Ему казалось, что он имел к ней чувство более сильное, чем то, которое должен был иметь женатый человек к невесте своего друга. И какая то судьба постоянно сводила его с нею.
«Что такое случилось? И какое им до меня дело? думал он, одеваясь, чтобы ехать к Марье Дмитриевне. Поскорее бы приехал князь Андрей и женился бы на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
На Тверском бульваре кто то окликнул его.
– Пьер! Давно приехал? – прокричал ему знакомый голос. Пьер поднял голову. В парных санях, на двух серых рысаках, закидывающих снегом головашки саней, промелькнул Анатоль с своим всегдашним товарищем Макариным. Анатоль сидел прямо, в классической позе военных щеголей, закутав низ лица бобровым воротником и немного пригнув голову. Лицо его было румяно и свежо, шляпа с белым плюмажем была надета на бок, открывая завитые, напомаженные и осыпанные мелким снегом волосы.
«И право, вот настоящий мудрец! подумал Пьер, ничего не видит дальше настоящей минуты удовольствия, ничто не тревожит его, и оттого всегда весел, доволен и спокоен. Что бы я дал, чтобы быть таким как он!» с завистью подумал Пьер.
В передней Ахросимовой лакей, снимая с Пьера его шубу, сказал, что Марья Дмитриевна просят к себе в спальню.
Отворив дверь в залу, Пьер увидал Наташу, сидевшую у окна с худым, бледным и злым лицом. Она оглянулась на него, нахмурилась и с выражением холодного достоинства вышла из комнаты.
– Что случилось? – спросил Пьер, входя к Марье Дмитриевне.
– Хорошие дела, – отвечала Марья Дмитриевна: – пятьдесят восемь лет прожила на свете, такого сраму не видала. – И взяв с Пьера честное слово молчать обо всем, что он узнает, Марья Дмитриевна сообщила ему, что Наташа отказала своему жениху без ведома родителей, что причиной этого отказа был Анатоль Курагин, с которым сводила ее жена Пьера, и с которым она хотела бежать в отсутствие своего отца, с тем, чтобы тайно обвенчаться.
Пьер приподняв плечи и разинув рот слушал то, что говорила ему Марья Дмитриевна, не веря своим ушам. Невесте князя Андрея, так сильно любимой, этой прежде милой Наташе Ростовой, променять Болконского на дурака Анатоля, уже женатого (Пьер знал тайну его женитьбы), и так влюбиться в него, чтобы согласиться бежать с ним! – Этого Пьер не мог понять и не мог себе представить.
Милое впечатление Наташи, которую он знал с детства, не могло соединиться в его душе с новым представлением о ее низости, глупости и жестокости. Он вспомнил о своей жене. «Все они одни и те же», сказал он сам себе, думая, что не ему одному достался печальный удел быть связанным с гадкой женщиной. Но ему всё таки до слез жалко было князя Андрея, жалко было его гордости. И чем больше он жалел своего друга, тем с большим презрением и даже отвращением думал об этой Наташе, с таким выражением холодного достоинства сейчас прошедшей мимо него по зале. Он не знал, что душа Наташи была преисполнена отчаяния, стыда, унижения, и что она не виновата была в том, что лицо ее нечаянно выражало спокойное достоинство и строгость.
– Да как обвенчаться! – проговорил Пьер на слова Марьи Дмитриевны. – Он не мог обвенчаться: он женат.
– Час от часу не легче, – проговорила Марья Дмитриевна. – Хорош мальчик! То то мерзавец! А она ждет, второй день ждет. По крайней мере ждать перестанет, надо сказать ей.
Узнав от Пьера подробности женитьбы Анатоля, излив свой гнев на него ругательными словами, Марья Дмитриевна сообщила ему то, для чего она вызвала его. Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту приехать, узнав дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей на глаза. Пьер обещал ей исполнить ее желание, только теперь поняв опасность, которая угрожала и старому графу, и Николаю, и князю Андрею. Кратко и точно изложив ему свои требования, она выпустила его в гостиную. – Смотри же, граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, – сказала она ему. – А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, – крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Пьер встретил старого графа. Он был смущен и расстроен. В это утро Наташа сказала ему, что она отказала Болконскому.
– Беда, беда, mon cher, – говорил он Пьеру, – беда с этими девками без матери; уж я так тужу, что приехал. Я с вами откровенен буду. Слышали, отказала жениху, ни у кого не спросивши ничего. Оно, положим, я никогда этому браку очень не радовался. Положим, он хороший человек, но что ж, против воли отца счастья бы не было, и Наташа без женихов не останется. Да всё таки долго уже так продолжалось, да и как же это без отца, без матери, такой шаг! А теперь больна, и Бог знает, что! Плохо, граф, плохо с дочерьми без матери… – Пьер видел, что граф был очень расстроен, старался перевести разговор на другой предмет, но граф опять возвращался к своему горю.
Соня с встревоженным лицом вошла в гостиную.
– Наташа не совсем здорова; она в своей комнате и желала бы вас видеть. Марья Дмитриевна у нее и просит вас тоже.
– Да ведь вы очень дружны с Болконским, верно что нибудь передать хочет, – сказал граф. – Ах, Боже мой, Боже мой! Как всё хорошо было! – И взявшись за редкие виски седых волос, граф вышел из комнаты.
Марья Дмитриевна объявила Наташе о том, что Анатоль был женат. Наташа не хотела верить ей и требовала подтверждения этого от самого Пьера. Соня сообщила это Пьеру в то время, как она через коридор провожала его в комнату Наташи.
Наташа, бледная, строгая сидела подле Марьи Дмитриевны и от самой двери встретила Пьера лихорадочно блестящим, вопросительным взглядом. Она не улыбнулась, не кивнула ему головой, она только упорно смотрела на него, и взгляд ее спрашивал его только про то: друг ли он или такой же враг, как и все другие, по отношению к Анатолю. Сам по себе Пьер очевидно не существовал для нее.
– Он всё знает, – сказала Марья Дмитриевна, указывая на Пьера и обращаясь к Наташе. – Он пускай тебе скажет, правду ли я говорила.
Наташа, как подстреленный, загнанный зверь смотрит на приближающихся собак и охотников, смотрела то на того, то на другого.
– Наталья Ильинична, – начал Пьер, опустив глаза и испытывая чувство жалости к ней и отвращения к той операции, которую он должен был делать, – правда это или не правда, это для вас должно быть всё равно, потому что…
– Так это не правда, что он женат!
– Нет, это правда.
– Он женат был и давно? – спросила она, – честное слово?
Пьер дал ей честное слово.
– Он здесь еще? – спросила она быстро.
– Да, я его сейчас видел.
Она очевидно была не в силах говорить и делала руками знаки, чтобы оставили ее.


Пьер не остался обедать, а тотчас же вышел из комнаты и уехал. Он поехал отыскивать по городу Анатоля Курагина, при мысли о котором теперь вся кровь у него приливала к сердцу и он испытывал затруднение переводить дыхание. На горах, у цыган, у Comoneno – его не было. Пьер поехал в клуб.
В клубе всё шло своим обыкновенным порядком: гости, съехавшиеся обедать, сидели группами и здоровались с Пьером и говорили о городских новостях. Лакей, поздоровавшись с ним, доложил ему, зная его знакомство и привычки, что место ему оставлено в маленькой столовой, что князь Михаил Захарыч в библиотеке, а Павел Тимофеич не приезжали еще. Один из знакомых Пьера между разговором о погоде спросил у него, слышал ли он о похищении Курагиным Ростовой, про которое говорят в городе, правда ли это? Пьер, засмеявшись, сказал, что это вздор, потому что он сейчас только от Ростовых. Он спрашивал у всех про Анатоля; ему сказал один, что не приезжал еще, другой, что он будет обедать нынче. Пьеру странно было смотреть на эту спокойную, равнодушную толпу людей, не знавшую того, что делалось у него в душе. Он прошелся по зале, дождался пока все съехались, и не дождавшись Анатоля, не стал обедать и поехал домой.
Анатоль, которого он искал, в этот день обедал у Долохова и совещался с ним о том, как поправить испорченное дело. Ему казалось необходимо увидаться с Ростовой. Вечером он поехал к сестре, чтобы переговорить с ней о средствах устроить это свидание. Когда Пьер, тщетно объездив всю Москву, вернулся домой, камердинер доложил ему, что князь Анатоль Васильич у графини. Гостиная графини была полна гостей.
Пьер не здороваясь с женою, которую он не видал после приезда (она больше чем когда нибудь ненавистна была ему в эту минуту), вошел в гостиную и увидав Анатоля подошел к нему.
– Ah, Pierre, – сказала графиня, подходя к мужу. – Ты не знаешь в каком положении наш Анатоль… – Она остановилась, увидав в опущенной низко голове мужа, в его блестящих глазах, в его решительной походке то страшное выражение бешенства и силы, которое она знала и испытала на себе после дуэли с Долоховым.
– Где вы – там разврат, зло, – сказал Пьер жене. – Анатоль, пойдемте, мне надо поговорить с вами, – сказал он по французски.
Анатоль оглянулся на сестру и покорно встал, готовый следовать за Пьером.
Пьер, взяв его за руку, дернул к себе и пошел из комнаты.
– Si vous vous permettez dans mon salon, [Если вы позволите себе в моей гостиной,] – шопотом проговорила Элен; но Пьер, не отвечая ей вышел из комнаты.
Анатоль шел за ним обычной, молодцоватой походкой. Но на лице его было заметно беспокойство.
Войдя в свой кабинет, Пьер затворил дверь и обратился к Анатолю, не глядя на него.
– Вы обещали графине Ростовой жениться на ней и хотели увезти ее?
– Мой милый, – отвечал Анатоль по французски (как и шел весь разговор), я не считаю себя обязанным отвечать на допросы, делаемые в таком тоне.
Лицо Пьера, и прежде бледное, исказилось бешенством. Он схватил своей большой рукой Анатоля за воротник мундира и стал трясти из стороны в сторону до тех пор, пока лицо Анатоля не приняло достаточное выражение испуга.
– Когда я говорю, что мне надо говорить с вами… – повторял Пьер.
– Ну что, это глупо. А? – сказал Анатоль, ощупывая оторванную с сукном пуговицу воротника.
– Вы негодяй и мерзавец, и не знаю, что меня воздерживает от удовольствия разможжить вам голову вот этим, – говорил Пьер, – выражаясь так искусственно потому, что он говорил по французски. Он взял в руку тяжелое пресспапье и угрожающе поднял и тотчас же торопливо положил его на место.
– Обещали вы ей жениться?
– Я, я, я не думал; впрочем я никогда не обещался, потому что…
Пьер перебил его. – Есть у вас письма ее? Есть у вас письма? – повторял Пьер, подвигаясь к Анатолю.
Анатоль взглянул на него и тотчас же, засунув руку в карман, достал бумажник.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший на дороге стол повалился на диван.
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien, [Не бойтесь, я насилия не употреблю,] – сказал Пьер, отвечая на испуганный жест Анатоля. – Письма – раз, – сказал Пьер, как будто повторяя урок для самого себя. – Второе, – после минутного молчания продолжал он, опять вставая и начиная ходить, – вы завтра должны уехать из Москвы.
– Но как же я могу…
– Третье, – не слушая его, продолжал Пьер, – вы никогда ни слова не должны говорить о том, что было между вами и графиней. Этого, я знаю, я не могу запретить вам, но ежели в вас есть искра совести… – Пьер несколько раз молча прошел по комнате. Анатоль сидел у стола и нахмурившись кусал себе губы.
– Вы не можете не понять наконец, что кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться. Забавляйтесь с женщинами подобными моей супруге – с этими вы в своем праве, они знают, чего вы хотите от них. Они вооружены против вас тем же опытом разврата; но обещать девушке жениться на ней… обмануть, украсть… Как вы не понимаете, что это так же подло, как прибить старика или ребенка!…
Пьер замолчал и взглянул на Анатоля уже не гневным, но вопросительным взглядом.
– Этого я не знаю. А? – сказал Анатоль, ободряясь по мере того, как Пьер преодолевал свой гнев. – Этого я не знаю и знать не хочу, – сказал он, не глядя на Пьера и с легким дрожанием нижней челюсти, – но вы сказали мне такие слова: подло и тому подобное, которые я comme un homme d'honneur [как честный человек] никому не позволю.
Пьер с удивлением посмотрел на него, не в силах понять, чего ему было нужно.
– Хотя это и было с глазу на глаз, – продолжал Анатоль, – но я не могу…
– Что ж, вам нужно удовлетворение? – насмешливо сказал Пьер.
– По крайней мере вы можете взять назад свои слова. А? Ежели вы хотите, чтоб я исполнил ваши желанья. А?
– Беру, беру назад, – проговорил Пьер и прошу вас извинить меня. Пьер взглянул невольно на оторванную пуговицу. – И денег, ежели вам нужно на дорогу. – Анатоль улыбнулся.
Это выражение робкой и подлой улыбки, знакомой ему по жене, взорвало Пьера.
– О, подлая, бессердечная порода! – проговорил он и вышел из комнаты.
На другой день Анатоль уехал в Петербург.


Пьер поехал к Марье Дмитриевне, чтобы сообщить об исполнении ее желанья – об изгнании Курагина из Москвы. Весь дом был в страхе и волнении. Наташа была очень больна, и, как Марья Дмитриевна под секретом сказала ему, она в ту же ночь, как ей было объявлено, что Анатоль женат, отравилась мышьяком, который она тихонько достала. Проглотив его немного, она так испугалась, что разбудила Соню и объявила ей то, что она сделала. Во время были приняты нужные меры против яда, и теперь она была вне опасности; но всё таки слаба так, что нельзя было думать везти ее в деревню и послано было за графиней. Пьер видел растерянного графа и заплаканную Соню, но не мог видеть Наташи.
Пьер в этот день обедал в клубе и со всех сторон слышал разговоры о попытке похищения Ростовой и с упорством опровергал эти разговоры, уверяя всех, что больше ничего не было, как только то, что его шурин сделал предложение Ростовой и получил отказ. Пьеру казалось, что на его обязанности лежит скрыть всё дело и восстановить репутацию Ростовой.
Он со страхом ожидал возвращения князя Андрея и каждый день заезжал наведываться о нем к старому князю.
Князь Николай Андреич знал через m lle Bourienne все слухи, ходившие по городу, и прочел ту записку к княжне Марье, в которой Наташа отказывала своему жениху. Он казался веселее обыкновенного и с большим нетерпением ожидал сына.
Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.
– Прости меня, ежели я тебя утруждаю… – Пьер понял, что князь Андрей хотел говорить о Наташе, и широкое лицо его выразило сожаление и сочувствие. Это выражение лица Пьера рассердило князя Андрея; он решительно, звонко и неприятно продолжал: – Я получил отказ от графини Ростовой, и до меня дошли слухи об искании ее руки твоим шурином, или тому подобное. Правда ли это?
– И правда и не правда, – начал Пьер; но князь Андрей перебил его.
– Вот ее письма и портрет, – сказал он. Он взял связку со стола и передал Пьеру.
– Отдай это графине… ежели ты увидишь ее.
– Она очень больна, – сказал Пьер.
– Так она здесь еще? – сказал князь Андрей. – А князь Курагин? – спросил он быстро.
– Он давно уехал. Она была при смерти…
– Очень сожалею об ее болезни, – сказал князь Андрей. – Он холодно, зло, неприятно, как его отец, усмехнулся.
– Но господин Курагин, стало быть, не удостоил своей руки графиню Ростову? – сказал князь Андрей. Он фыркнул носом несколько раз.
– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.


С конца 1811 го года началось усиленное вооружение и сосредоточение сил Западной Европы, и в 1812 году силы эти – миллионы людей (считая тех, которые перевозили и кормили армию) двинулись с Запада на Восток, к границам России, к которым точно так же с 1811 го года стягивались силы России. 12 июня силы Западной Европы перешли границы России, и началась война, то есть совершилось противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие. Миллионы людей совершали друг, против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления.
Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]


Русский император между тем более месяца уже жил в Вильне, делая смотры и маневры. Ничто не было готово для войны, которой все ожидали и для приготовления к которой император приехал из Петербурга. Общего плана действий не было. Колебания о том, какой план из всех тех, которые предлагались, должен быть принят, только еще более усилились после месячного пребывания императора в главной квартире. В трех армиях был в каждой отдельный главнокомандующий, но общего начальника над всеми армиями не было, и император не принимал на себя этого звания.
Чем дольше жил император в Вильне, тем менее и менее готовились к войне, уставши ожидать ее. Все стремления людей, окружавших государя, казалось, были направлены только на то, чтобы заставлять государя, приятно проводя время, забыть о предстоящей войне.
После многих балов и праздников у польских магнатов, у придворных и у самого государя, в июне месяце одному из польских генерал адъютантов государя пришла мысль дать обед и бал государю от лица его генерал адъютантов. Мысль эта радостно была принята всеми. Государь изъявил согласие. Генерал адъютанты собрали по подписке деньги. Особа, которая наиболее могла быть приятна государю, была приглашена быть хозяйкой бала. Граф Бенигсен, помещик Виленской губернии, предложил свой загородный дом для этого праздника, и 13 июня был назначен обед, бал, катанье на лодках и фейерверк в Закрете, загородном доме графа Бенигсена.
В тот самый день, в который Наполеоном был отдан приказ о переходе через Неман и передовые войска его, оттеснив казаков, перешли через русскую границу, Александр проводил вечер на даче Бенигсена – на бале, даваемом генерал адъютантами.
Был веселый, блестящий праздник; знатоки дела говорили, что редко собиралось в одном месте столько красавиц. Графиня Безухова в числе других русских дам, приехавших за государем из Петербурга в Вильну, была на этом бале, затемняя своей тяжелой, так называемой русской красотой утонченных польских дам. Она была замечена, и государь удостоил ее танца.
Борис Друбецкой, en garcon (холостяком), как он говорил, оставив свою жену в Москве, был также на этом бале и, хотя не генерал адъютант, был участником на большую сумму в подписке для бала. Борис теперь был богатый человек, далеко ушедший в почестях, уже не искавший покровительства, а на ровной ноге стоявший с высшими из своих сверстников.
В двенадцать часов ночи еще танцевали. Элен, не имевшая достойного кавалера, сама предложила мазурку Борису. Они сидели в третьей паре. Борис, хладнокровно поглядывая на блестящие обнаженные плечи Элен, выступавшие из темного газового с золотом платья, рассказывал про старых знакомых и вместе с тем, незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя, находившегося в той же зале. Государь не танцевал; он стоял в дверях и останавливал то тех, то других теми ласковыми словами, которые он один только умел говорить.
При начале мазурки Борис видел, что генерал адъютант Балашев, одно из ближайших лиц к государю, подошел к нему и непридворно остановился близко от государя, говорившего с польской дамой. Поговорив с дамой, государь взглянул вопросительно и, видно, поняв, что Балашев поступил так только потому, что на то были важные причины, слегка кивнул даме и обратился к Балашеву. Только что Балашев начал говорить, как удивление выразилось на лице государя. Он взял под руку Балашева и пошел с ним через залу, бессознательно для себя расчищая с обеих сторон сажени на три широкую дорогу сторонившихся перед ним. Борис заметил взволнованное лицо Аракчеева, в то время как государь пошел с Балашевым. Аракчеев, исподлобья глядя на государя и посапывая красным носом, выдвинулся из толпы, как бы ожидая, что государь обратится к нему. (Борис понял, что Аракчеев завидует Балашеву и недоволен тем, что какая то, очевидно, важная, новость не через него передана государю.)
Но государь с Балашевым прошли, не замечая Аракчеева, через выходную дверь в освещенный сад. Аракчеев, придерживая шпагу и злобно оглядываясь вокруг себя, прошел шагах в двадцати за ними.
Пока Борис продолжал делать фигуры мазурки, его не переставала мучить мысль о том, какую новость привез Балашев и каким бы образом узнать ее прежде других.
В фигуре, где ему надо было выбирать дам, шепнув Элен, что он хочет взять графиню Потоцкую, которая, кажется, вышла на балкон, он, скользя ногами по паркету, выбежал в выходную дверь в сад и, заметив входящего с Балашевым на террасу государя, приостановился. Государь с Балашевым направлялись к двери. Борис, заторопившись, как будто не успев отодвинуться, почтительно прижался к притолоке и нагнул голову.
Государь с волнением лично оскорбленного человека договаривал следующие слова:
– Без объявления войны вступить в Россию. Я помирюсь только тогда, когда ни одного вооруженного неприятеля не останется на моей земле, – сказал он. Как показалось Борису, государю приятно было высказать эти слова: он был доволен формой выражения своей мысли, но был недоволен тем, что Борис услыхал их.
– Чтоб никто ничего не знал! – прибавил государь, нахмурившись. Борис понял, что это относилось к нему, и, закрыв глаза, слегка наклонил голову. Государь опять вошел в залу и еще около получаса пробыл на бале.
Борис первый узнал известие о переходе французскими войсками Немана и благодаря этому имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ.

Неожиданное известие о переходе французами Немана было особенно неожиданно после месяца несбывавшегося ожидания, и на бале! Государь, в первую минуту получения известия, под влиянием возмущения и оскорбления, нашел то, сделавшееся потом знаменитым, изречение, которое самому понравилось ему и выражало вполне его чувства. Возвратившись домой с бала, государь в два часа ночи послал за секретарем Шишковым и велел написать приказ войскам и рескрипт к фельдмаршалу князю Салтыкову, в котором он непременно требовал, чтобы были помещены слова о том, что он не помирится до тех пор, пока хотя один вооруженный француз останется на русской земле.
На другой день было написано следующее письмо к Наполеону.
«Monsieur mon frere. J'ai appris hier que malgre la loyaute avec laquelle j'ai maintenu mes engagements envers Votre Majeste, ses troupes ont franchis les frontieres de la Russie, et je recois a l'instant de Petersbourg une note par laquelle le comte Lauriston, pour cause de cette agression, annonce que Votre Majeste s'est consideree comme en etat de guerre avec moi des le moment ou le prince Kourakine a fait la demande de ses passeports. Les motifs sur lesquels le duc de Bassano fondait son refus de les lui delivrer, n'auraient jamais pu me faire supposer que cette demarche servirait jamais de pretexte a l'agression. En effet cet ambassadeur n'y a jamais ete autorise comme il l'a declare lui meme, et aussitot que j'en fus informe, je lui ai fait connaitre combien je le desapprouvais en lui donnant l'ordre de rester a son poste. Si Votre Majeste n'est pas intentionnee de verser le sang de nos peuples pour un malentendu de ce genre et qu'elle consente a retirer ses troupes du territoire russe, je regarderai ce qui s'est passe comme non avenu, et un accommodement entre nous sera possible. Dans le cas contraire, Votre Majeste, je me verrai force de repousser une attaque que rien n'a provoquee de ma part. Il depend encore de Votre Majeste d'eviter a l'humanite les calamites d'une nouvelle guerre.
Je suis, etc.
(signe) Alexandre».
[«Государь брат мой! Вчера дошло до меня, что, несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства в отношении к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы, и только лишь теперь получил из Петербурга ноту, которою граф Лористон извещает меня, по поводу сего вторжения, что Ваше Величество считаете себя в неприязненных отношениях со мною, с того времени как князь Куракин потребовал свои паспорта. Причины, на которых герцог Бассано основывал свой отказ выдать сии паспорты, никогда не могли бы заставить меня предполагать, чтобы поступок моего посла послужил поводом к нападению. И в действительности он не имел на то от меня повеления, как было объявлено им самим; и как только я узнал о сем, то немедленно выразил мое неудовольствие князю Куракину, повелев ему исполнять по прежнему порученные ему обязанности. Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за подобного недоразумения и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны.
(подписал) Александр». ]


13 го июня, в два часа ночи, государь, призвав к себе Балашева и прочтя ему свое письмо к Наполеону, приказал ему отвезти это письмо и лично передать французскому императору. Отправляя Балашева, государь вновь повторил ему слова о том, что он не помирится до тех пор, пока останется хотя один вооруженный неприятель на русской земле, и приказал непременно передать эти слова Наполеону. Государь не написал этих слов в письме, потому что он чувствовал с своим тактом, что слова эти неудобны для передачи в ту минуту, когда делается последняя попытка примирения; но он непременно приказал Балашеву передать их лично Наполеону.
Выехав в ночь с 13 го на 14 е июня, Балашев, сопутствуемый трубачом и двумя казаками, к рассвету приехал в деревню Рыконты, на французские аванпосты по сю сторону Немана. Он был остановлен французскими кавалерийскими часовыми.
Французский гусарский унтер офицер, в малиновом мундире и мохнатой шапке, крикнул на подъезжавшего Балашева, приказывая ему остановиться. Балашев не тотчас остановился, а продолжал шагом подвигаться по дороге.
Унтер офицер, нахмурившись и проворчав какое то ругательство, надвинулся грудью лошади на Балашева, взялся за саблю и грубо крикнул на русского генерала, спрашивая его: глух ли он, что не слышит того, что ему говорят. Балашев назвал себя. Унтер офицер послал солдата к офицеру.
Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.