Столбовое дворянство

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Столбово́е дворя́нство — в дореволюционной России представители дворянских родов, относившиеся к древним потомственным дворянским родам. Название происходит от так называемых Столбцов — средневековых списков о предоставлении представителям служилого сословия поместий на время их службы.

В дальнейшем поместья стали наследственными. В XVII — начале XVIII века основными документами ежегодной записи служилых людей по московскому списку были дворянские списки, которые в 16671719 годах велись в форме книг, повторявших по назначению и структуре боярские списки-столбцы. Поскольку для действительно древних русских дворянских родов основным доказательством их древности являлось упоминание в этих столбцах — то такие дворяне назывались столбовыми.

Так как данное понятие нигде не было оформлено юридически, в историографии нет единого мнения по вопросу каким историческим периодом можно обозначить окончание складывания этого слоя дворянства, т.е. до какой условной или реальной даты должен быть известен дворянский род или его основатель, чтобы считаться столбовым. Различные варианты подобных условных хронологических ограничений включают в себя: 1) предполагается, что к столбовым можно отнести только те семейства, предки которых известны в крупнейших допетровских общероссийских родословных сводах, таких как Государев родословец и(или) Бархатная книга; 2) в другом варианте, столбовое дворянство включает в себя дворянские семьи, известные до 1613 года, т.е. до избрания на царство династии Романовых; 3) наконец, к столбовым дворянам могут относить все дворянские семьи допетровского времени (однако, в этом случае часто остается неясным, какой именно момент петровского правления можно признать рубежной датой).

В XVIIIXIX веках столбовые дворяне не имели никаких привилегий перед представителями новых дворянских родов (появились в результате пожалования личного или потомственного дворянства за особые заслуги, за выслугу лет, по чину, по ордену). Поэтому древность рода служила исключительно предметом гордости его представителей. В официальной документации обычно использовалась простая формулировка «из дворян такой-то губернии», одинаковая и для старого дворянства, и для нового. Столбовое дворянство было в XVIIIXIX веках довольно многочисленно.

Титулованное дворянство (аристократия) в значительной части состояло из новых родов (пожалование титула за особые заслуги, порой прежним столбовым, но нетитулованным дворянам), а также финских, белорусских, польских, грузинских, татарских, украинских, остзейских, армянских, балканских, западноевропейских. Количество родов, бывших ранее боярскими, и происходивших от Рюрика, Гедимина, либо от выходцев из Золотой Орды было ограниченным и постепенно сокращалось (род пресекался при отсутствии наследников мужского пола), как в относительных числах (процентное соотношение столбовых относительно растущего общего числа дворянских родов в России), так и в абсолютных (по общему числу таких родов). Привилегий перед новым титулованным дворянством они не имели.

Напишите отзыв о статье "Столбовое дворянство"



Ссылки

  • [zaharov.csu.ru/bspisok.pl?action=people_alphabetical Информационная полнотекстовая система «Боярские списки XVIII века»]

Отрывок, характеризующий Столбовое дворянство

– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.