Столетняя
| Столетняя | |
 | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата написания: |
1876 г. |
| Дата первой публикации: |
1876 г. |
 Текст произведения в Викитеке | |
«Столе́тняя» — физиологический очерк Фёдора Достоевского, опубликованный в марте 1876 года в «Дневнике писателя»[1].
По указанию А. Г. Достоевской, в основе рассказа был действительный случай, произошедший с Анной Григорьевной. Рассказ был начат Достоевским 9 марта 1876 года. По форме он соответствовал жанру физиологического очерка из петербургской жизни, скрашенного мягким юмором. Рассказ перепечатывался с 1883 года в составе сборников, а с 1885 года выходил самостоятельно. К 1900 году вышло тринадцатое отдельное издание рассказа. Одобряя рассказ для отдельного издания 1885 года, цензор И. П. Хрущов заметил, что, являясь этюдом для мещанской сцены, рассказ утратит притягательность для простонародного читателя, а потому не будет ему занимателен[1].
Сюжет
Молодой женщине (А. Г. Достоевская), идущей по своим делам вдоль Николаевской улицы Петербурга, в разных местах встречается одна и та же старушка, отдыхающая от долгой ходьбы на скамейках. Старушка преклонного возраста, с бледно-жёлтым иссохшим лицом, по которому трудно определить истинный возраст, но сострадательная женщина, разговорившись со словоохотливой старушкой, выяснила, что той сто четыре года, и идёт она пообедать к своим внукам, после чего женщины попрощались. Узнав из рассказа своей жены об этой бытовой сценке, Достоевский пытается домыслить, чем закончилось путешествие этой старой женщины. По мысли писателя, она добралась до своих родных, её приветливо встретили уже взрослые внуки и ещё маленькие правнуки. Внуки, племянники обмениваются с бабушкой шутками, нехитрыми новостями, а она, счастливая от всеобщего внимания и окружения молодых, утомлённая дальней дорогой, тихонько замолкает и постепенно бледнеет.
«По такой, конечно, не плачут, — заключает писатель, — так отходят миллионы людей: живут незаметно и умирают незаметно. Только разве в самой минуте смерти этих столетних стариков и старух заключается как бы нечто умилительное и тихое, как бы нечто даже важное и миротворное: сто лет как-то странно действуют до сих пор на человека».
Напишите отзыв о статье "Столетняя"
Примечания
Ссылки
- [az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0480.shtml Дневник писателя, 1876, март, «Столетняя»]
Отрывок, характеризующий Столетняя
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
