Противостояние в Одессе (2013—2014)

Противостояние в Одессе
Часть политического кризиса 2013—2014 годов на Украине
Сгоревший Дом профсоюзов, Куликово поле, 10 мая 2014 года
Дата с ноября 2013 по 2 мая 2014 Место Одесса Цели До смены власти: противодействие экстремистским праворадикальным организациям защита административных зданий экономическая и политическая интеграция с Россией, вступление в Таможенный союз После смены власти: защита статуса русского языка федерализация сохранение памятников исторического и культурного наследия решение важнейших проблем внутренней и внешней политики через референдумы перевыборы губернатора и областного совета--> Характеристика Различные, в том числе: митинги, шествия создание силовых формирований давление на власть сбор подписей Статус спад антимайдановского движения в результате массового кровопролития 2 мая
Стороны конфликта
Сторонники единой Украины Евромайдан Самооборона Майдана Фанаты ФК «Черноморец» Фанаты ФК «Металлист» ПП «Правый сектор» ВМОО «Батькивщина молода»	Пророссийские активисты Антимайдан «Одесская дружина»
Ключевые фигуры
Алексей Черный Александр Остапенко окружение Э. И. Гурвица А. В. Юсов В. Л. Немировский (до 6 мая 2014 г.) И. П. Палица (с 6 мая 2014 г.)	А. В. Давидченко (до 17 марта 2014 г.)

Противостояние в Оде́ссе между противниками и сторонниками Евромайдана — эпизод общего политического кризиса на Украине.

Первое время (ноябрь 2013 — январь 2014 годов) происходило в правовых рамках, без явных проявлений насилия: сторонники Евромайдана выступали за смену власти и возвращение Украины на путь евроинтеграции, а противники — за восстановление порядка в стране, интеграцию с Россией в рамках Таможенного союза, против экстремизма праворадикальных группировок. В середине января 2014 года кратковременный всплеск напряжённости в городе был вызван обострением ситуации в Киеве, массовыми столкновениями между протестующими и сотрудниками правоохранительных органов, волной захватов административных зданий на Западной Украине. К этому времени относится противостояние между противниками Евромайдана и его сторонниками у здания Одесской областной госадминистрации (ОГА), а также формирование антимайдановскими организациями «народных дружин».

Противостояние обострилось в конце февраля — начале марта 2014 года, когда приход бывшей оппозиции к власти привёл к изменению политической атмосферы в стране, а администрацию и правоохранительные органы Одесской области возглавили представители нового руководства. Способствовало этому развитие протестного движения на юго-востоке Украины в целом и, в частности, присоединение Крыма к Российской Федерации. Первые шаги нового руководства Украины по ревизии политических решений, принимавшихся при президенте Януковиче, и свобода действий, которую получили в этой ситуации праворадикальные группировки, привели к изменению требований антимайдановских сил — на первый план вышли требования сохранения статуса русского языка, федерализации (децентрализации власти), защиты прав русскоязычного меньшинства, учёта интересов юго-востока Украины в общегосударственной политике, восстановления добрососедских отношений с Россией, отпора правому экстремизму.

Начиная с середины марта, на фоне крымских событий, усилилось давление на антимайдановское движение со стороны Службы безопасности Украины. Один из лидеров протестного движения Антон Давидченко был задержан по обвинениям в посягательстве на территориальную целостность Украины и в конце лета предстал перед судом. Сразу же после освобождения Антон Давидченко покинул Украину. Депутат горсовета от партии «РОДИНА» Александр Васильев после допроса в СБУ был вынужден 22 марта перебраться в Крым, чтобы избежать ареста. Ростислав Барда, избранный единым кандидатом в мэры Одессы от Куликова поля, после трагических событий 2 мая 2014 года числился пропавшим без вести, а депутат Одесского областного совета Вячеслав Маркин умер в больнице в ночь на 3 мая.

2 мая напряжённость достигла пика, вылившись в масштабные столкновения на улицах города. В результате, по данным МВД Украины, погибли около 50 человек, большинство из них — при пожаре в Доме профсоюзов, где активисты антимайдановского движения попытались укрыться после столкновения на Куликовом Поле.

Во второй половине 2014 года в Одесской области произошла серия диверсий и терактов, направленных против объектов промышленно-транспортной инфраструктуры и объектов, связанных с украинской армией, а также против активистов движения за унитарную Украину. Отмечалось сходство с аналогичными акциями в Харькове.

Ноябрь — декабрь 2013 года

21 ноября правительство Украины объявило о решении приостановить процесс подготовки к подписанию соглашения об ассоциации с ЕС.

Вечером 22 ноября в Одессе была официально объявлена бессрочная акция «Одесса — курс евро». Эта акция, которую ещё назвали «Одесским майданом», согласно её организаторам, была призвана выразить народный протест против решения правительства. Лидер «Демальянса» Алексей Чёрный объяснил журналистам, что акция согласована с Одесским горсоветом. На Думской площади собралось около 150 человек. У памятника Пушкину ещё утром были установлены две палатки с лозунгами в поддержку евроинтеграции. Перед собравшимися выступили сторонники курса на евроинтеграцию, в основном приверженцы националистических взглядов — лидер одесских гайдамаков Сергей Гуцалюк, один из руководителей «Генерального протеста» Сергей Дибров, глава одесской организации партии «УДАР» Андрей Юсов.

В ночь с 22 на 23 ноября Окружной административный суд Одессы рассмотрел иск исполкома Одесского горсовета о запрете массовых акций в центральной части города и частично удовлетворил его. Власти города требовали запретить массовые акции в период с 23 ноября по 9 декабря на Думской площади (у здания мэрии), на проспекте Шевченко, 4 (у здания облсовета), на Канатной, 83 (возле облгосадминистрации) и на Куликовом поле. Иными словами, иск мэрии включал и требование запретить проведение «Евромайдана». Суд рассмотрел иск мэрии и в ходе заседания, начало которого было назначено на час ночи, удовлетворил его, но лишь частично: суд поддержал идею запрета массовых акций вблизи административных зданий, но запрет касается лишь Одесской областной организации «УДАРа».

Лидер одесского «УДАРа» Андрей Юсов заявил 23 ноября, что городские власти пытаются помешать проведению массовых акций протеста, запланированных на 24 ноября в Киеве. Продажу билетов из Одессы в Киев ограничили, а автоперевозчикам запрещают везти в столицу организованные группы. Одесские «ударовцы», однако, намерены доставлять активистов в столицу группами по четыре-пять человек на собственном автотранспорте.

Как заявили в пресс-службе партии «Батькивщина», около 21:00 23 ноября в Котовске автобус с активистами «Батькивщины», направлявшимися в Киев для участия в Евромайдане, закидали камнями. В результате нападения транспортное средство оказалось выведено из строя.

Тем временем бессрочная акция за евроинтеграцию, переместившаяся 23 ноября на площадь у памятника Дюка де Ришелье на Приморском бульваре, продолжилась. Участники акции устанавливают новые палатки, собирают деньги на еду и бензин. По словам организатора одесского Евромайдана Алексея Чёрного, в первый день в палатках ночевало четыре человека, во вторую ночь в лагере остались уже восемь участников пикета. Утром 24 ноября к разросшемуся палаточному городку пришёл судебный исполнитель, который напомнил участникам, что суд запретил проведение политических акций. Организаторы акции заявили, что проводят не политическую, а общественную акцию. По словам Алексея Чёрного, патрулирующие бульвар сотрудники МВД заявили, что «выступают на стороне закона» и никаких действий против «евромайдана» предпринимать не стали. На митинг собралось, по разным подсчётам, от 200 до 500 человек. Алексей Чёрный заявил, что одесская акция полностью поддерживает требования к правительству, выдвинутые в Киеве. Алексей Чёрный заявил, что одесский «Евромайдан» продлится как минимум до 28 ноября, когда в Вильнюсе начнётся саммит Украина-ЕС, где, как надеются участники акций протеста, состоится подписание соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом.

В ночь на 25 ноября Одесский окружной административный суд удовлетворил иск исполкома Одесского горсовета и запретил проведение любых массовых мероприятий вплоть до 31 декабря 2013 года. Запрет распространяется на Дерибасовскую, Пушкинскую, Ришельевскую и Маразлиевскую улицы, Горсад, Соборную, Думскую, Театральную и Екатерининскую площади, Приморский бульвар, Потёмкинскую лестницу и ряд других мест, в частности, окрестности Одесской облгосадминистрации, районных администраций, здания областного и городского управлений МВД и т. п. Запрет касается любых организаций и отдельных граждан: запрещается устраивать митинги, размещать палатки, устанавливать звуковое оборудование, раздавать агитационную литературу и т. п.

Примерно в 05:30 утра 25 ноября началась операция по силовому разгону «Евромайдана» возле памятника Дюку Ришелье. На площадь прибыло около ста сотрудников милиции, которые оцепили палаточный городок. После этого работники коммунальных служб начали демонтаж палаток. Обитатели «Евромайдана» попытались оказать сопротивление, которое было в жёсткой форме подавлено сотрудниками милиции. Несколько человек (в том числе Алексей Чёрный) были задержаны и доставлены в отдел милиции. В отношении них были составлены административные протоколы по статьям 173 (мелкое хулиганство) и 185 (злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции) Кодекса Украины об административных правонарушениях. Организаторы «Евромайдана», впрочем, уже призвали сторонников собраться на Приморском бульваре вечером 25 ноября.

Политсовет партии «РОДИНА» осудил запрет митингов в Одессе и применение милицией силы для разгона палаточного городка возле памятника Дюку Ришелье. В заявлении, распространённом пресс-службой партии, говорилось: «Несмотря на то, что митингующие являются нашими прямыми и непримиримыми политическими оппонентами, мы считаем недопустимым ограничение конституционного права граждан на мирные собрания и свободное выражение своих взглядов. Власти снова пошли на силовой сценарий, новый антиконституционный запрет массовых акций и политически мотивированное применение силы правоохранительными органами. Единственным разумным объяснением этих действий является желание власти держать в страхе и повиновении всех одесситов, вне зависимости от их политических взглядов. Одесса — вольный город! За нашу и вашу свободу!».

Вечером 25 ноября около 150 активистов собрались у памятника Дюку Ришелье, чтобы продолжить акции в поддержку подписания соглашения с ЕС. Акция юридически была оформлена не как митинг, а как встреча с депутатом горсовета от «Фронта змин» Александром Остапенко. Наиболее своеобразным оказалось выступление одного из активистов ВО «Свобода», который призвал участников акции переходить к более радикальным мерам и начинать настоящую борьбу, подобно «настоящим героям — Степану Бандере, Роману Шухевичу и Максиму Чайке».

26 ноября Приморский районный суд Одессы приговорил Алексея Чёрного к 5 суткам ареста по обвинению в хулиганстве и сопротивлении сотрудникам милиции во время разгона палаточного городка одесского «Евромайдана». 27 ноября суд определил меру наказания для ещё двух участников одесского «Евромайдана». Активисту «Демальянса» Вячеславу Шкрибляку присудили трое суток административного ареста за злостное неповиновение сотрудникам милиции. Ещё один участник «Евромайдана» Виталий Устименко был приговорён к штрафу в 119 гривен за мелкое хулиганство.

26 и 27 ноября на митинги к памятнику Дюку Ришелье вышло лишь по несколько десятков человек.

28 ноября на заявленный митинг в поддержку подписания соглашения об ассоциации с Евросоюзом перед главным зданием ОНУ им. Мечникова вышли в общей сложности около десятка студентов, многие из которых и так являются участниками «Евромайдана». Тем временем стало известно, что работников бюджетных организаций Одесской области — по 20 человек от каждого сельского и поселкового совета — под угрозой увольнения направляют в Киев на «антимайдан», который 29 ноября организует Партия регионов. Лидер «Демальянса» Алексей Чёрный заявил, что от 30 до 50 участников одесского «Евромайдана» также выезжают в Киев для участия в массовых акциях.

29 ноября, выступая на Вильнюсском саммите «Восточного партнёрства», президент Украины Виктор Янукович заявил, что Украина сохраняет приверженность идеям евроинтеграции и намерена в ближайшем будущем подписать соглашение об ассоциации с ЕС, но прежде этого ожидает от руководителей Евросоюза и связанных с ним организаций «решительных шагов навстречу Украине в вопросе разработки и реализации программы финансово-экономической помощи с использованием всех имеющихся механизмов и ресурсов как институтов, так и государств — членов ЕС». В завершение Янукович выразил надежду, что Украина сможет подписать соглашение об ассоциации с ЕС уже на следующем саммите «Восточного партнёрства». Рано утром 30 ноября подразделения «Беркута» разогнали палаточный городок на Майдане Независимости в Киеве, жестоко избивая находившихся в нём участников акции протеста. Более тридцати человек было задержано. За медицинской помощью обратилось 35 человек, семеро из них были госпитализированы.

30 ноября в Одессе у здания областного УВД состоялся митинг протеста против разгона «Евромайдана». Митингующие поддержали требование отставки президента и министра внутренних дел, выдвинутое оппозицией в Киеве.

2 декабря, после захвата сторонниками Евромайдана административных зданий в Киеве, Одесский горсовет обращался к президенту Януковичу с призывом навести в стране порядок. Аналогичное обращение к президенту было сделано и 24 января 2014 года, после очередного обострения ситуации в центре Киева.

14 декабря до полутора тысяч одесситов вышли на «Марш за альтернативу» против Евромайдана, за федерализацию Украины и вступление в Таможенный союз ЕврАзЭС. В акции приняли участие представители партии «РОДИНА», «Молодёжного единства», «Блока Витренко», КПУ, ветеранских организаций.

16 декабря на Соборной площади Одессы прошёл митинг против Евромайдана и в поддержку Таможенного союза.

Январь 2014 года

18 января 2014 года активисты партии «Родина» и общественных организаций «Молодёжное единство» и «Дозор» провели у памятника Богдану Хмельницкому акцию «День дружбы между Украиной и Россией», приуроченную к 360-летию Переяславской рады.

19 января на улице Грушевского в Киеве вспыхнули уличные столкновения между протестующими против «законов 16 января» и сотрудниками правоохранительных органов. Бойцы «Беркута» из Одессы, Запорожья и Днепропетровска в ходе противостояния между властью и протестующими обеспечивали первую линию обороны.

21 января лидер общественной организации «Молодёжное единство» Антон Давидченко и бывший глава Одесского горкома КПУ, глава общественной организации «Сопротивление» Ростислав Барда призвали к срочной организации круглого стола, за которым представители оппозиционного Майдана и власти могли бы мирно урегулировать назревшие проблемы, иначе, если в Киеве продолжатся уличные бои с милицией, это в ближайшее время может привести к началу полномасштабной гражданской войны на Украине. В то же время стало известно, что как минимум несколько десятков футбольных «ультрас» одесского «Черноморца» выезжали в Киев для участия в массовых столкновениях на стороне Евромайдана.

23 января вечерний митинг оппозиции у памятника Дюку Ришелье собрал не более сотни человек. Перед собравшимися выступили лидеры местной оппозиции, которые призвали одесских противников действующей власти продолжать борьбу.

К 24 января, на фоне произошедших захватов зданий ряда облгосадминистраций на западе Украины, в Одессе сложилась крайне тревожная обстановка, чреватая уличными столкновениями. Первая информация о том, что попытка захвата здания Одесской облгосадминистрации и Одесского горсовета может быть осуществлена днём, не подтвердилась, но в то же время поступило сообщение о прибытии в Одессу более десятка автобусов с экстремистами из других регионов, которые, по слухам, и должны будут составить основной ударный отряд вечернего штурма здания обгосадминистрации, тогда как самим одесситам в операции будет отведена роль поддержки и «массовки». В ожидании возможного штурма здание с утра было оцеплено милицией, позднее начали подтягиваться инициативные группы одесситов, желающих отразить возможную атаку и не допустить беспорядков в городе. Действия добровольцев координировал председатель фракции Партии регионов в Одесском облсовете Виктор Волков, действиями милиции руководил замначальника областного УВД Дмитрий Фучеджи.

Возможность беспорядков допускали и активисты одесского Евромайдана. В частности, одна из их представителей Алёна Балаба на своей страничке в социальной сети написала, что власти намерены устроить провокацию: симулировать штурм с помощью сотни специально нанятых спортсменов, чтобы использовать это как предлог для репрессий против активистов. Со своей стороны, противники Евромайдана призывали своих товарищей прийти вечером к памятнику Дюку Ришелье, чтобы в случае необходимости помешать попытке захвата здания мэрии. Очередная встреча активистов одесского Евромайдана у памятника Дюку Ришелье, однако, вопреки опасениям, обошлась без экстремизма и провокаций, хотя обстановка была весьма напряжённой. У памятника собралось около двух-трёх сотен человек. Организаторы сразу заявили, что не собираются предпринимать никаких действий по захвату административных зданий и что все их действия останутся в рамках мирного протеста. С другой стороны, сами активисты всерьёз опасались нападений и провокаций, под знаком ожидания которых прошёл почти весь митинг.

Утром 25 января протестующие захватили здание областной государственной администрации в соседней Винницкой области. В операции по захвату здания принимали участие около тысячи человек, а руководили захватом молодые экстремисты, которые, по словам винничан, не являются местными жителями. Митингующие ворвались в здание и взяли в осаду зал, где в это время проходила сессия Винницкого облсовета. Депутатов Винницкого облсовета от Партии регионов заблокировали в здании: от них требуют сложить полномочия.

26 января к трём часам дня у здания Одесской обладминистрации собралось около 2000 агрессивных сторонников Евромайдана, по-видимому, с намерением попытаться штурмовать здание. Толпа, возглавляемая людьми, похожими на футбольных фанатов, приблизилась к зданию на расстояние сотни метров. Перед ними на расстоянии нескольких десятков метров выстроилось около пятисот защитников облгосадминистрации. По оценке корреспондентов, среди протестующих отсутствовали лидеры одесской оппозиции или Евромайдана: основной движущей силой были «ультрас» и приезжие экстремисты. Молодые люди спортивного телосложения в масках, похожие на футбольных фанатов, сформировали напротив центрального входа в ОГА ударную группу в количестве примерно 200—300 человек. Между ними и защитниками здания стояла немногочисленная цепь сотрудников милиции. Напряжённая обстановка сохранялась какое-то время — возможно, протестующие ожидали подкреплений. Постепенно, однако, умеренная часть собравшихся (в основном женщины и пожилые люди) покинули площадь. Число защитников, напротив, несколько увеличилось, и силы сторон выравнялись. Через час протестующие сняли осаду, но ещё через некоторое время вернулись обратно уже в большем количестве. На этот раз «мирных» митингующих среди них не было — по словам очевидцев, направляющиеся к зданию ОГА люди были похожи на футбольных фанатов. В конце концов собравшиеся постепенно вновь разошлись, так и не решившись на штурм.

В этот день на сайте Одесской мэрии появилось обращение:

В последние дни мы наблюдаем в Одессе попытку экспорта беспорядков из других регионов страны.
По имеющейся информации, большинство экстремистских проявлений — дело рук заезжих провокаторов. Мы уже наблюдали таковых в Одессе неоднократно — когда они пытались мыть сапоги в наших фонтанах и разрушать памятник основателям нашего города. И каждый раз одесситы давали достойный отпор заезжим гастролерам. Потому что многонациональная Одесса — яркий пример того, как люди разного вероисповедания и разных культур могут жить и трудиться в мире и согласии. Одесситы — хозяева своего города, в котором нет места насилию, варварству и беззаконию.
Гостей мы любим и приветствуем, а захватчикам и экстремистам здесь не место. Как говорят в Одессе — не учите нас жить!

27 января Антон Давидченко объявил о создании отрядов народной самообороны — народных дружин, которые, по его замыслу, смогут противостоять набирающим силу праворадикальным группировкам. Отряды будут формироваться из молодых одесситов, в основном спортсменов, чтобы охранять порядок в городе и не допустить захвата ОГА. «Одесситы оставались в стороне событий и не решались принимать в них активное участие, но мы поняли, что это чревато серьезными последствиями, когда националисты стали захватывать обладминистрации», — сказал он.

По состоянию на 28 января, по информации СМИ, в городе оставалось более сотни активистов из западных регионов Украины, на подмогу которым в Одессу продолжали прибывать небольшие группы в основном молодых людей (до 25 лет). Цели и задачи иногородних активистов пока были не совсем понятны — возможно, происходило накопление сил для новой попытки штурма административных зданий. Тем временем в Одессе усиливалась оборона административных зданий: задний вход в здание облгосадминистрации был забаррикадирован бетонными блоками, внутри было организовано постоянное дежурство около двух сотен молодых людей, вооружённых деревянными палками и перцовыми баллончиками, а также значительных сил милиции. В здании мэрии также были введены усиленные отряды милиции в спецэкипировке. Противодействовать экстремистам были готовы и члены «Народной дружины» — в отряды самообороны уже записалось более тысячи человек, заявивших о готовности выдвинуться на защиту административных зданий в случае угрозы возникновения беспорядков.

28 января глава Одесской облгосадминистрации Николай Скорик вместе с лидерами областных и городских организаций и фракций политических партий обратились ко всем жителям Одесской области с призывом не поддаваться на провокации и помочь удержать в городе и области ситуацию в правовых и конституционных рамках. Обращение подписали лидер областной организации Партии регионов и губернатор области Николай Скорик и глава фракции Партии регионов в Одесском областном совете Виктор Волков, лидер областной фракции партии «РОДИНА» Константин Гринченко, лидер фракции Народной партии Николай Мирошников, председатель областной организации партии «УДАР» Андрей Юсов, председатель фракции «Батькивщины» в облсовете Сергей Веселов, председатель областной организации Партии зелёных Юрий Крук, глава одесской фракции «Фронта змин» Александр Остапенко, первый секретарь обкома КПУ Евгений Царьков и второй секретарь обкома Соцпартии Николай Салтановский. Не подписал документ только лидер областной ячейки ВО «Свобода» Андрей Маляс.

29 января в воинских частях Одесского гарнизона прошли общие собрания военнослужащих, на которых было составлено обращение от имени личного состава к президенту Украины. В нём указывалось, что дальнейшая эскалация противостояния грозит целостности государства, а потому необходимо использовать все возможности, чтобы не допустить кровопролития, «остановить экстремизм, противоправные действия и не допустить разжигания гражданской войны и разрушения целостности государства».

30 января лидеры общественных организаций «Молодёжное единство» и «Сопротивление» Антон Давидченко и Ростислав Барда, а также депутат от партии «РОДИНА» Олег Музыка выступили с инициативой по запрету в Одесской области партии «Свобода» и ряда праворадикальных организаций, в частности «Правый сектор», «Тризуб имени Степана Бандеры», «Братство», «Патриот Украины», поскольку, по словам авторов обращения, деятельность этих организаций прямо направлена на «внесение раздора в обществе и провокацию гражданской войны». Антон Давидченко предложил обратиться к Одесскому городскому совету, а также в областной совет с требованием открыто высказать свою позицию по поводу проходящих в Киеве и ряде западных регионов Украины массовых акций и захватов административных зданий. Ростислав Барда сообщил, что отряды созданной в Одессе Народной дружины продолжают контролировать ситуацию в городе и, в первую очередь, выслеживать прибывающих из западных областей Украины активистов праворадикальных организаций.

31 января из здания Одесской облгосадминистрации были выведены бойцы «народного ополчения», которые охраняли здание на протяжении последних дней. Это решение было принято в связи с уменьшением опасности штурма и необходимостью обеспечить ведомству нормальный режим работы.

Центр исследования Одессы огласил результаты опроса, проведённого с целью изучения отношения жителей города к событиям, проходящим на Украине. Оказалось, что Евромайдан поддерживает 11 % одесситов, власть — 18 %, 71 % — не поддерживают ни одну из сторон. 72 % респондентов выступили категорически против попыток штурма административных зданий, 6 % поддержали такие действия, 22 % выразили безразличие.

Февраль

1 февраля сторонники Евромайдана в Одессе провели акцию протеста «Автомайдан» — до 20 машин с украинскими флагами, красно-чёрными флагами и символикой Евросоюза проехали по центральным улицам в сопровождении машин ГАИ.

2 февраля на Соборной площади произошло столкновение участников митинга противников Евромайдана, проходящего под девизом «Это не наша война», и участниками так называемого «Марша мирных», подавляющее большинство участников которого скрывали свои лица под масками. Противникам Евромайдана удалось отбиться, однако акция оказалась сорвана. По словам участников митинга, они хотели выступить как против бессмысленного насилия на Майдане, так и против действующей власти, неспособной навести порядок в государстве.

6 февраля активисты общественной организации «Сопротивление» зажгли свечи памяти и возложили цветы к памятнику погибшим милиционерам на Александровском проспекте в Одессе в память о сотрудниках милиции, погибших на Майдане.

8 февраля несколько тысяч горожан под красными флагами и флагами Одессы прошли маршем от площади 10 Апреля к зданию Одесской облгосадминистрации. Организатором акции стала общественная организация «Молодёжное единство». Участники марша призывали не допустить разворачивания гражданской войны и высказывали готовность защищать Одессу от распространения праворадикальных идеологий и экстремизма. Участники марша скандировали: «Одесса — город-герой!», «Одесса — мирный город!», «Одесса, смелее, гони Бандеру в шею!», «Одессу не сдадим!» и «Фашизм не пройдёт!».

8 февраля в Одессе был представлен манифест новой украинской общественной организации — Славянского антифашистского фронта. В новую организацию вошли представители различных общественных организаций Крыма и юго-востока Украины, объединённые одной целью — не допустить насильственного сценария развития Евромайдана, который пытаются осуществить организации радикального толка. «Политический кризис в украинском государстве перешёл сегодня в стадию открытого противостояния структур власти и экстремистов из числа неонацистских организаций. Протестное движение в Киеве, которое начиналось с лозунгов в поддержку евроинтеграции, стремительно скатилось к экстремистским и противозаконным методам борьбы с властью», — заявили создатели САФ.

9 февраля арестованного народного депутата Игоря Маркова доставили из киевского изолятора временного содержания в Одессу, где 10 февраля Приморский суд должен был приступить к рассмотрению его дела.

В тот же день несколько сотен человек приняли участие в традиционном воскресном марше одесского Евромайдана. Митингующие несли флаги Украины, УПА и Евросоюза, а также выкрикивали традиционные лозунги «Одесса, вставай» и «Банду геть!». В центре колонны шествовала группа из нескольких десятков молодых людей с баннером «Правый сектор Одесса».

15-16 февраля в Одессе был проведён второй Форум «Евромайданов» (первый состоялся 11-12 января в Харькове), на который съехались активисты акций протеста со всей Украины. Для мероприятия было арендовано здание Одесского культурного центра на улице Стуса. Официально форум предназначался для обмена опытом, однако представители ряда одесских общественных организаций заявляли, что под предлогом форума активисты могут предпринять экстремистские действия — в частности, попытки захвата административных зданий. Этому противники Евромайдана готовились противостоять, в том числе и силовыми методами. Тем временем на 12:00 16 февраля был назначен традиционный слёт одесского Евромайдана с участием приезжих активистов. После митинга на Приморском бульваре сторонники Евромайдана развернули большой флаг Украины из двух лент и отправились в шествие под символическим названием «Марш регионов».

18 февраля в Киеве во время «мирного наступления» протестующих с Майдана к зданию Верховной Рады, стычки между протестующими и правоохранительными органами вспыхнули с новой силой и привели к массовому кровопролитию.

Лидер одесского «Автомайдана» Вячеслав Березуцкий призвал всех желающих отправиться в Киев на помощь Евромайдану.

Председатель Одесской облгосадминистрации Николай Скорик в свете последних событий в Киеве потребовал силового разгона Евромайдана: «То, что мы видим, — это нельзя назвать мирным протестом, митингом. Это просто уличные беспорядки, это насилие. Это то, чего в нашем государстве никогда не было, и я считал, что такое в нашей стране невозможно… Сегодня без жёстких силовых мер, которые предусмотрены по закону, порядок в стране навести невозможно… Если мы не остановим эту ситуацию, мы подойдём к самим трагическим последствиям для нашей страны». Николай Скорик выступил с предупреждением в адрес одесских сторонников Евромайдана: «Сегодня от представителей местных политических сил и новых общественных движений, которые являются в действительности незаконными бандитскими формированиями, идут призывы отправлять людей в Киев на противостояние власти, идёт активная работа их волонтёров. Я считаю, что это прямые действия, которые нарушают закон и которые должны быть по закону оценены. Сторонников действующей власти в нашем регионе больше, чем оппозиции. Если мы начнём мобилизацию, им будет грустно». Скорик пообещал любыми способами «не допустить любых проявлений экстремизма в Одесской области».

Тем временем сторонники Евромайдана попытались не допустить выезд одесского «Беркута» в Киев; против них действовала народная дружина организации «Молодёжное единство». После небольшой стычки враждующие стороны разошлись. Блокада, впрочем, не помешала двум автобусам с бойцами спецподразделения «Беркут» выехать из Одессы. Как сообщило одесское интернет-издание Timer, в ночь с 18 на 19 февраля в Одессе на проспекте Гагарина между проспектом Шевченко и Французским бульваром формировалась колонна из 16 автобусов различной вместимости: «Пассажиры автобусов представляют собой весьма разномастную публику: здесь и футбольные фанаты, и сотрудники милиции в штатском, и представители радикальных общественных организаций… Все они настроены достаточно серьёзно: по всей видимости, их намерены использовать против активистов „Евромайданов“. В грузовые отделения автобусов грузят черенки от лопат и деревянные биты».

19 февраля у здания Одесской облгосадминистрации был выставлен пикет сторонников Евромайдана с требованиями прекратить силовые действия против евромайдановцев в Киеве. Буквально через полчаса к зданию подъехало более ста вооружённых битами человек в масках и мотоциклетных шлемах, с нашивками «Стоп Майдан. Одесса без Майдана». Люди в чёрном, выстроившись колонной и отказываясь отвечать на вопросы милиции и журналистов, прорвали милицейский кордон, разбили битами мотоциклы активистов Евромайдана и избили пикетчиков, не успевших укрыться в здании, а также напали на журналистов. В ходе стычки пострадали 12 журналистов. Также по меньшей мере три съёмочные группы лишились техники: её разбили или отобрали. Журналисты позднее смогли обнаружить автобусы, на которых привезли «людей в чёрном», у санатория Горького на Фонтане. По показаниям охранников соседних объектов, толпа молодых людей въехала в санаторий за 2-3 дня до происшествия. Как заявил 24 февраля прокурор Одесской области Вячеслав Трунов, «на протяжении трёх месяцев бурных событий во всём государстве нам удавалось избегать провокаций и предотвращать насилие. Поэтому нападение и избиение журналистов и мирных митингующих 19 февраля является откровенным вызовом как правоохранительным органам, так и всем одесситам». 26 февраля Трунов был уволен новым генеральным прокурором Украины Олегом Махницким.

Вечером 19 февраля сторонники Евромайдана провели свой традиционный митинг у памятника Дюку На него собралось несколько сотен человек. После митинга собравшиеся прошли маршем по городу.

Поздним вечером 19 февраля около сотни гражданских лиц, а также примерно столько же сотрудников милиции и бойцов внутренних войск в полной экипировке расположились у главного входа в здание Одесской облгосадминистрации. Задний вход в здание снова заблокировали бетонными блоками. Усилена была охрана и других административных зданий города — управления СБУ, городского и областного управлений МВД, прокуратуры.

В эти дни произошло несколько нападений на офисы политических партий — в ночь на 19 февраля неизвестные разбили окна и пытались поджечь помещение, в котором находится офис представителей «Батькивщины» в Одессе, в городе Измаиле подожгли офис Партии регионов, в ночь на 20 февраля неизвестные забросали бутылками с зажигательной смесью офис партии «Батькивщина» на улице Преображенской, 45 в Одессе.

Неудачей закончилась попытка одесских властей направить в Киев несколько автобусов с подкреплением для «Антимайдана»: в районе Умани сторонники Евромайдана остановили колонну и сожгли один из автобусов. Основную массу пассажиров составляли работники одесских коммунальных служб, мобилизованных по указанию одесской организации Партии регионов. Некоторые из них были избиты. Водители других автобусов, составлявших колонну, увидев, что происходит, развернулись и отправились обратно в Одессу.

20 февраля в Одессе царили панические настроения. По городу распространялись слухи о якобы готовящемся на вечер штурме (или инсценировке штурма) здания Одесской мэрии, а также о возможных провокациях на улицах города — нападениях групп экстремистов на прохожих и актах вандализма. И в самом здании мэрии, и в некоторых соседних кафе и магазинах предпочли принять меры предосторожности, забив окна, которые могли пострадать в ходе беспорядков. Утром 21 февраля на здании Одесского облуправления внутренних дел появилась колючая проволока. Во все одесские магазины «Укрзолото» поступили звонки из главного управления с требованием подготовить товар к выдаче для отправки в Киев. По городу распространялись слухи о скором коллапсе банковской системы. В частности, распространялась информация о готовящемся прекращении выдачи наличных средств с банковских счетов. Поэтому днём 20 февраля у одесских банкоматов можно было наблюдать большое скопление желающих снять деньги. Ряд одесских оружейных магазинов прекратили свою работу в связи с ситуацией в Киеве и возможными беспорядками в Одессе. Помимо очередей у банкоматов начали образовываться и очереди в супермаркетах. Среди лидеров продаж — крупы, макароны, консервы, хлеб и другие долгохранящиеся продукты. К вечеру в ряде магазинов с прилавков смели практически всё. Общая паника, охватившая одесситов под влиянием слухов об уличных боях в Киеве, распространилась и на автомобилистов: на автозаправках выстроились огромные очереди. Как сообщило интернет-издание «Таймер», страну покинул так называемый «смотрящий» за Одесской областью Иван Иванович Аврамову, считающийся самым влиятельным человеком в регионе. В 2013 году Иван Иванович занял 45-е место в рейтинге самых богатых людей Украины по версии журнала «Фокус». Его состояние оценили в 352 миллиона долларов. Министерство доходов и сборов обвинило его в причастности к теневому рынку алкоголя.

21 февраля пресс-служба ГУ МВД Украины в Одесской области обратилась с предостережением к населению: «В последнее время в Украине происходит существенное обострение социально-политического кризиса. События, связанные с протестными акциями, используются некоторыми радикально настроенными организациями и экстремистскими группировками, которые имеют целью дестабилизацию ситуации в государстве, нарушение законности и насильственное изменение конституционного строя. Имеют место привлечения к протестным акциям, массовым беспорядкам и волнениям, которые проходят в Киеве и других регионах страны, детей и молодёжи». Милиция просит одесситов контролировать своих детей и не допускать их участия в противозаконных акциях, поскольку за это предусмотрена уголовная ответственность.

В Одессе было объявлено о создании нового общественного движения «За Одессу!», которое считает своей целью оградить Одессу от гражданской войны, сохранить «гражданский мир, жизнь, здоровье и достоинство одесситов». В меморандуме движения заявлено: «Мы не признаём любую власть, которая установится в Киеве неконституционным путём. Мы требуем сформировать исполком областного совета и включить туда представителей реальных общественных организаций… По окончании острой фазы кризиса мы требуем проведения консультативного референдума по определению политического будущего нашего региона, выборов главы исполнительной власти в Области и городского головы в Одессе, а также самороспуска нынешних областного и городского советов и формирования их нового состава». Сообщается, что новое движение объединило представителей различных политических партий и общественных организаций.

Игорь Марков выступил с официальным заявлением, в котором призвал одесских «регионалов» расформировать фракции: «Я обращаюсь к депутатам всех уровней, избранных в органы власти и вошедших в составы фракций Партии регионов. Сегодня, когда руководство страны привело Украину к гражданской войне, ваше молчаливое пособничество кровопролитию — это преступление перед народом, перед вашими избирателями. В сложившейся ситуации я считаю, что депутаты от ПР должны инициировать роспуск своих фракций в Одесском областном и городском советах. В противном случае им предстоит разделить ответственность за последствия гражданской войны». Отдельные депутаты начали покидать Партию регионов фактически ещё 19 февраля, а 21-22 февраля этот процесс превратился в повальное бегство депутатов и чиновников из бывшей партии власти.

В середине дня 21 февраля на президентском сайте появилось заявление Виктора Януковича о шагах, которые он решил сделать, «чтобы восстановить спокойствие и избежать последующих жертв противостояния» в стране: «Заявляю о том, что я инициирую досрочные президентские выборы. Я инициирую также возврат к Конституции 2004-го года с перераспределением полномочий в сторону парламентской республики. Призываю к началу процедуры формирования правительства национального доверия».

Через несколько часов после этого под давлением стран Запада Виктор Янукович пошёл на уступки и подписал с оппозицией соглашение об урегулировании кризиса, предусматривавшее, в частности, немедленный (в течение 2 суток) возврат к Конституции в редакции 2004 года, конституционную реформу и проведение досрочных президентских выборов. В тот же день, 21 февраля, Верховная рада приняла в трёх чтениях «Проект Закона о восстановлении действия отдельных положений Конституции Украины», возвращающий Конституцию 2004 года. Президент Янукович данный законопроект не подписал и покинул Киев.

22 февраля Верховная Рада приняла постановление о самоустранении президента Украины Виктора Януковича от исполнения конституционных обязанностей и назначила досрочные выборы президента на 25 мая 2014 года. Янукович в видеообращении обвинил оппозицию в государственном перевороте и напомнил, что он — законно избранный президент Украины.

Одесская область не была представлена на съезде депутатов всех уровней из юго-восточных областей и Автономной Республики Крым в Харькове.

Группа депутатов Одесского областного и городского совета, а также чиновников различного ранга подписали заявление, в котором пообещали сохранить Одесскую область в составе Украины и не допустить вспышек насилия в регионе.

Тем временем в Одессу из Киева вернулись бойцы спецподразделения «Беркут» и солдаты внутренних войск.

22 февраля около сотни активистов, прибывших в Ильичёвск на нескольких десятках автомобилей (в основном из Киева), провели митинг с требованиями ареста мэра города, сноса памятника Ленину и переименования города. Через социальные сети в Интернете распространилась информация о том, что вечером планируется снос памятника Ленину, и горожан просили собраться для его защиты. С наступлением темноты большое количество ильичёвцев, в основном молодых, собрались на площади. Около двух часов ночи между тремя жителями города возник конфликт, в результате которого один из них применил травматическое оружие и нанёс ранения двум другим. Пострадавшие были доставлены в медицинское учреждение. В ночь на 23 февраля неизвестные сбросили с постамента бюст Ленина на центральной площади посёлка Любашёвка Одесской области. В результате падения бюст был разбит.

23 февраля Верховная Рада отменила «Закон Украины об основах государственной языковой политики». Олег Тягнибок пообещал, что в ближайшее время будет принят новый языковой закон, учитывающий интересы всех национальных меньшинств, и заверил, что никто не будет преследовать носителей других языков. Отмена закона о региональных языках означала бы, что русский язык вновь утратил бы свой официальный статус в Одессе. 4 марта и. о. президента Украины Александр Турчинов заявил, что не подпишет решение парламента об отмене закона о языковой политике до тех пор, пока Верховная Рада не примет новый закон.

23 февраля, в День Советской Армии, несколько тысяч противников Евромайдана прошли маршем от Соборной площади к памятнику Неизвестному матросу на Аллее Славы. Среди участников — представители организаций «Молодёжное единство», «Дозор», «Гражданская совесть» и «Народная альтернатива», обычные граждане. Люди скандировали «Одесса и Москва — единая семья», «Фашизм не пройдёт», «Свободу Игорю Маркову». Несколько сотен участников марша посетили базу одесского «Беркута» во Втором Разумовском переулке, чтобы выразить поддержку его бойцам. По словам участников акции, они надеются на то, что бойцы одесского «Беркута» в будущем при необходимости встанут на защиту интересов одесситов. К митингующим вышли несколько офицеров подразделения, которые поблагодарили их за поддержку.

Одновременно около 2000 человек приняло участие в «Марше свободных» в поддержку Евромайдана, организованном местной ячейкой «ДемАльянса». Участники марша скандировали лозунги «Одна едина соборна Украина», «Одесса и Киев вместе», «Слава Героям Майдана», «Смена системы». Во время марша группа радикалов пыталась призвать собравшихся к штурму Одесской облгосадминистрации. Большинство собравшихся не поддались на провокацию.

Днём 23 февраля от мирного митинга противников Евромайдана в парке Шевченко отделились полторы тысячи более радикальных активистов, которые направились к ОГА. Некоторые из них были облачены в шлемы и балаклавы, вооружены битами, черенками от лопат и деревянными щитами. Люди с дубинками заняли всю площадь перед обладминистрацией, требуя, чтобы к ним вышел Николай Скорик. Спустя полчаса на ступеньках ОГА под одобрительные возгласы сожгли чёрно-красный флаг УПА. Не дождавшись губернатора, участники направились в сторону Куликового поля и стали расходиться.

24 февраля председатель Одесской областной государственной администрации Николай Скорик заявил, что готов передать полномочия по управлению областью новой власти, если таковая будет назначена: «Кто является губернатором, принципиально для какого-то количества людей, но для области это не имеет принципиального значения. Область должна работать, все должны чётко выполнять свои обязанности,- сказал Николай Скорик. — Учитывая, что определённый градус напряжённости остаётся и ситуация в обществе не такая спокойная, как хотелось бы, то очень важно сейчас противодействовать любым проявления радикализма с какой бы то ни было стороны и сепаратизма». Скорик отметил, что ряд бывших оппозиционных, а теперь уже находящихся у власти сил обратились с просьбой арендовать помещения в здании облгосадминистрации. И облсовет, и облгосадминистрация поддержали их инициативу.

24 февраля городской голова Ильичёвска Валерий Хмельнюк обратился к горожанам с обещанием сохранить стабильную обстановку в городе. По его словам, местный горсовет и он лично категорически осуждают все те проявления насилия, которые привели к гибели людей и глубоко скорбят о погибших в Киеве. «На территории нашего города мы не потерпим и не допустим проявлений сепаратизма и иных посягательств на основы территориальной целостности страны… Жизни и здоровью ильичёвцев ничто не угрожает, причин для беспокойства нет. Проявления мародёрства, бесчинства, а также другие противозаконные действия на территории Ильичевской громады недопустимы», — говорится в заявлении.

24 февраля в Одесской мэрии состоялась встреча представителей общественных организаций, выступающих на стороне Евромайдана, а также их противников, журналистов, одесских политиков и чиновников. Во встрече участвовали депутаты горсовета от партии «РОДИНА» и Партии регионов. Сторону «евромайдановцев» представляли председатель областной организации партии «УДАРа» Андрей Юсов, лидер одесской организации «Демократического альянса» Алексей Чёрный и другие активисты Евромайдана. Перед началом встречи у здания мэрии произошла драка: охранявшие вход неизвестные люди в масках и с дубинками не пропустили представителей «Правого сектора», которые после короткой стычки были вынуждены отступить. В ходе столкновений также пострадали несколько журналистов. Милиция вмешиваться не стала.

Как заявил секретарь горсовета Олег Брындак, «целью собрания является обеспечение мира и порядка в городе», недопущение противостояния. Собрание приняло резолюцию, суть которой сводилась к тому, что на данный момент главное — не допустить беспорядков и сделать всё возможное для обеспечения спокойствия одесситов. Мнения выступающих по поводу того, каким образом этого можно добиться, однако, резко разошлись. Нардеп Геннадий Труханов заявил, что городская власть полностью легитимна и не требует никакой «силовой корректировки». Сергей Гуцалюк заявил, что сторонникам Евромайдана удалось достигнуть взаимопонимания с представителями русских организаций о недопустимости беспорядков. По его словам, Евромайдан провокаций не хочет. Александр Остапенко поддержал его, сказав, что Евромайдан никого и никогда не хотел штурмовать, а с охраной порядка справится милиция, так что никакие отряды самообороны не нужны. Хотя Остапенко признал, что на Майдане есть люди, которые не собираются складывать оружие, но он полагает, что обществу просто следует не обращать внимания на вооружённых людей, и тогда они разоружатся. Председатель общественного движения «Патриоты Одессы» Евгений Затик обратился к властям с призывом учитывать и мнения противников Майдана. Он потребовал создания сил, которые бы не допустили интервенции из Киева. Депутат-коммунист Полищук заявил, что оппозиция узурпировала власть на волне революционных событий, потребовал от Евромайдана снять маски и поддержал создание народных дружин, но под контролем власти. Глава одесского «Демальянса» Алексей Чёрный заверил собравшихся, что на Майдане нет противников русского языка, а тех, кто кричал «Москалей на ножи», с Майдана прогнали. Координатор ГО «Дозор» Алексей Чмырь выступил против разоружения добровольных народных дружин, потому что «прямо сейчас в Киеве собирают добровольцев на Одессу и на Харьков». Алексей Чмырь считает, что дружины нужны, но они должны действовать согласованно с властями.

С 24 февраля постоянным местом проведения массовых антимайдановских митингов («народных собраний», «народных вече») стало Куликово поле. Среди организаторов митингов — координатор «Молодёжного единства» и «Народной альтернативы» Антон Давидченко и Григорий Кваснюк, активисты партии «Родина», общественной организации «Единая Одесса», «Союза воинов Афганистана». 25 февраля активисты «Народной альтернативы» развернули на площади палаточный городок. По словам представителей «Народной альтернативы», они выступают за русский язык, против хаоса в Верховной Раде и досрочных выборов. Смену власти в Украине активисты считают государственным переворотом.

24 февраля общественная организация «Одесская альтернатива» обратилась к соотечественникам в России, Белоруссии и Приднестровье с призывом «поддержать одесское сопротивление» и прийти на помощь Одессе — «одной из колыбелей русской литературы и культуры» в «катастрофической ситуации», которая сложилась на Украине, где «политический кризис перешёл в фазу гражданского противостояния…, запускается пружина гражданской войны методом захвата органов местной и государственной власти, разоружения милиции и спецпоздразделений и перехода городов под власть вооружённых групп боевиков националистической и нацистской идеологии», которые прикрываются «толпой так называемого „Евромайдана“ — местных либералов, национал-демократов и прочего одесского политического отребья… Главная цель боевиков под общим названием „Правый сектор“ — погрузить республику в пучину гражданской войны». «Патриоты Одессы поднялись на защиту родного города… В нашу организацию „Одесская альтернатива“, на базе которой сформированы отряды самообороны, уже вступили более 2 тысяч одесситов, каждый из которых готов защищать Одессу и наши принципы свободы, справедливости и вероисповедания. Потому что Одесса помнит погромы и власть под пятой румынских оккупантов. И у нас есть сомнения, что украинский национализм и неонацизм чем-то отличается от румынского фашизма. Поэтому мы будем стоять до конца. Пока нога последнего оккупанта не покинет наш город. И власть в Одессе будет одесская — мы не согласны ни на каких гауляйтеров, которые может прислать нам „Евромайдан“ из Киева».

24 февраля спикер Верховной Рады Александр Турчинов подписал распоряжение о восстановлении в правах народного депутата лидера партии «РОДИНА» Игоря Маркова, арестованного 22 октября 2013 года. В связи с этим защита нардепа инициировала судебное заседание и попросила Приморский районный суд Одессы отменить своё прежнее решение о заключении Игоря Маркова под стражу. 25 февраля суд пытался отказаться рассматривать дело, используя формальные основания (утверждалось, что рассмотрение дела передано в Крым, прокурор отказывался признавать представленные защитой документы). Стало известно, что на суд оказывает давление лично руководитель ВО «Свобода» Олег Тягнибок с целью воспрепятствовать освобождению Игоря Маркова. В конце концов под угрозой массовых беспорядков вопрос был рассмотрен, и суд принял решение удовлетворить ходатайство защиты Игоря Маркова и освободить его из-под стражи. Ликующие сторонники Маркова собрались у здания Одесского СИЗО встречать освобождённого политика. Марков воздержался от политических заявлений, но поблагодарил всех, кто верил в него и боролся за его освобождение.

25 февраля стало известно, что ряд западноукраинских СМИ опубликовал обращение активиста одесского Евромайдана Марка Гордиенко: «Одессе нужна помощь. Друзья в Киеве и на Западной Украине, донесите до ваших вождей наболевшее и пессимистичное… Сообщите, что в Одессе вместо титушек появилась более опасная, тупая и отмороженная сила. И эта сила, что самое неприятное, имеет свою идеологию. Она зовётся Новороссия, Русский мир, Славянское единство. И за эту идею часть радикалов готова бить, калечить и убивать… На Куликовом поле около 3 тысяч человек провели вече, где они размышляли на тему Новороссии. И около 300 человек на сегодня вооружены и готовы, и не просто готовы, а отмотивированы на бойню. И ряды их крепнут».

В тот же день народный депутат от партии «Свобода» Павел Кириленко обратился в Генеральную прокуратуру и МВД с требованием запретить и расформировать создаваемые в Одессе и области народные дружины, которые он назвал антиукраинскими сепаратистскими группировками: «Так называемые народные дружины, а фактически бандформирования „титушек“ вооружены и имеют чётко поставленную задачу — эскалацию гражданского конфликта и подрыв основ украинской государственности. Одиозных лиц, которые их возглавляют, неоднократно проверяли правоохранительные органы на предмет координации и финансирования иностранными государствами для подрыва мира и стабильности. На их мероприятиях систематически звучали высказывания, разжигающие межнациональную рознь в городе… Однозначно, что их призывы к сепаратизму, физическому противодействию участникам Майдана являются преступлением», — заявил Кириленко.

24 февраля Ильичёвский горсовет принял решение о демонтаже памятника Ленину. Днём 26 февраля в Ильичёвске собралось около 200 человек, чтобы не дать снести памятник. В руках у людей — знамёна Победы, флаги Коммунистической партии и движения «Народная альтернатива». Люди также принесли портреты Суворова и иконы. По словам защитников Ленина, они собрались, чтобы «не дать бандеровцам занять город». На месте был организован круглосуточный пункт по защите памятника, а также сбор денег на лечение бойцов «Беркута», пострадавших во время событий в Киеве. К защитникам присоединилась группа молодых людей спортивного телосложения. Они направились к Ильичёвскому горсовету, выкрикивая: «Ильичёвск, смелее — гони Бандеру в шею». 27 февраля на официальном сайте Ильичёвска было опубликовано сообщение, что мэрия под давлением жителей города решила отказаться от демонтажа памятника: «На протяжении последних дней люди массово выступают против демонтажа памятника. Собрано уже более 7000 подписей за его сохранение, сформированы дружины охраны. Ещё никогда общественность города не была столь решительной и сплочённой в своих действиях, — говорится в сообщении. — В этих условиях городская власть не может действовать против мнения общественности».

Вечером 24 февраля члены Ананьевской районной организации КПУ самостоятельно демонтировали памятник Ленину в Ананьеве, чтобы он не достался вандалам. Временно памятник разместили в одном из складов Ананьевского горсовета, но затем бронзовый монумент планируется передать в городской краеведческий музей.

25 февраля неизвестные вандалы испачкали красной краской памятник Владимиру Ленину в Котовске Одесской области. Милиция была вынуждена взять под круглосуточную охрану памятник Ленину и мавзолей с телом Григория Котовского, чтобы в дальнейшем предотвратить акты вандализма.

26 февраля координатор общественного движения «Народная альтернатива» Антон Давидченко сообщил, что сторонники движения просят одесского губернатора Николая Скорика не уходить в отставку, «потому что одесситы поддерживают Николая Леонидовича и считают, что на данный момент он профессионально выполняет свои обязанности. Если придёт другая персона, это принесёт раскол и вызовет гнев одесситов», — рассказал он. По словам Антона Давидченко, Скорик мог бы выступить посредником в диалоге между одесситами и Киевом, поскольку он не причастен ни к одному из крупных коррупционных скандалов.

26 февраля и. о. министра внутренних дел Украины Арсен Аваков подписал приказ о ликвидации спецподразделения «Беркут». Почти все бойцы одесского «Беркута» после переаттестации продолжили службу в подразделении

Служба безопасности Украины в Одесской области обратилась к населению с призывом сообщать о сепаратистских призывах и угрозах государственной безопасности по телефону доверия.

27 февраля Верховная Рада Украины утвердила состав кабинета министров, предложенный новоизбранным премьер-министром Украины Арсением Яценюком. В тот же день крымский парламент избрал новым главой автономии лидера партии «Русское единство» Сергея Аксёнова и принял постановление о проведении республиканского референдума по вопросам усовершенствования статуса и полномочий в АР Крым.

27 февраля Николай Скорик сообщил, что и. о. президента Александр Турчинов поддержал инициативу одесского губернатора о сохранении легитимной власти в области до назначения нового главы ОГА.

Лидер инициативы «Народная альтернатива» Антон Давидченко обратился к членам исполкома Одесского горсовета, призвав их созвать внеочередную сессию городского совета.

27 февраля на Куликовом поле состоялось уже четвёртое «народное вече», в котором приняли участие около 4 тысяч горожан.

28 февраля арцизские ромы не позволили приезжим радикалам-сторонникам Евромайдана разрушить памятник Ленину в райцентре Арциз Одесской области. Вопрос о демонтаже и переносе памятника Ленину в Арцизе будет вынесен на рассмотрение горсовета.

Днём 28 февраля представители одесского Евромайдана и его оппоненты с Куликового поля передали совместные требования к Одесскому городскому совету. От горсовета потребовали легализовать Общественную ревизионную комиссию и начать сотрудничество с ней, обеспечить доступ одесситов на сессии и публиковать на сайте мэрии результаты голосований поимённо, заблаговременно анонсировать о проведении заседаний депутатских комиссий. Все депутаты Одесского горсовета должны провести публичные встречи с избирателями и отчитаться о проделанной работе за три года работы. Все отчёты должны быть опубликованы. Депутаты, не прошедшие эту процедуру, должны добровольно сложить мандаты. Общественники настаивают на внесении в регламент сессии изменений, делающих невозможным голосование по чужим карточкам. Все чиновники и депутаты должны обнародовать декларации о доходах. Общественники требуют от горсовета принять решение о максимальном содействии созданию в Одессе независимых органов низовой самоорганизации и прямой демократии. От Одесского горсовета требуют снести незаконные строения на пляжах и в приморской зоне, вернуть в коммунальную собственность аэропорт, «Пассаж» и рынки, инициировать внеочередные выборы городского совета. Требования были разработаны представителями движения «Генеральный протест».

28 февраля пресс-служба одесского Евромайдана распространила сообщение, согласно которому 1 марта в Одессе планируется вооружённый захват Дома профсоюзов на Куликовом поле, а также зданий ОГА и Одесской мэрии. Для этого якобы уже закуплена партия автоматов Калашникова.

Одесские «евромайдановцы» попытались сорвать закрытую конференцию одесских «регионалов», в которой приняли участие нардепы Сергей Тигипко, Светлана Фабрикант и губернатор Николай Скорик. Во время конференции в зал ворвалась группа представителей одесского Евромайдана, и когда Сергей Тигипко дал слово пресс-секретарю одесского Евромайдана Алене Балабе, та заявила, что они «пришли заявить, что люди, собравшиеся здесь, — палачи и убийцы, на их руках кровь Майдана».

Март

Как сообщил руководитель одесской Федерации парашютного спорта, участник боевых действий в Афганистане Константин Оборин, в Одессе создан «Штаб стабилизации», который намерен следить за порядком в городе и за соблюдением органами власти действующих законов. Штабу выделили кабинет № 114 в здании Одесской облгосадминистрации. В организацию, по его словам, вошли различные общественные организации, в том числе казачьи формирования, организация «Фрог-Клуб», Союз ветеранов Афганистана и другие, всего около 250 человек. Члены штаба уже приступили к патрулированию города совместно с милицией. Дружинникам позволено использовать для самозащиты резиновые дубинки и травматическое оружие. «Если вы видите на улице человека с закрытым лицом, пожалуйста, сообщайте об этом нам. Такие люди рассматриваются как радикалы», — заявил Константин Оборин.

1 марта на митинге, организованном активистами «Народной альтернативы», «Сопротивления» и «Молодёжного единства» и собравшем около семи тысяч участников, недовольных политической обстановкой в стране, Антон Давидченко зачитал список требований участников митинга в адрес центральной и городской власти:

• принятие закона о статусе русского языка как второго государственного;
• административно-территориальная реформа, то есть федерализация;
• сохранение памятников исторического и культурного наследия и уголовная ответственность за их порчу и уничтожение;
• использование на нужды города до 70 % от доходов местного бюджета;
• решение всех судьбоносных внутриполитических и внешнеполитических вопросов посредством референдумов;
• введение выборности губернаторов, судей;
• проведение выборов областного и городского советов.

На митинге вновь прозвучал лозунг «Новороссия». Над Домом профсоюзов подняли флаг Одессы, а на флагштоке перед ним — три флага — Одессы, России и Украины.

В этот день многочисленные митинги противников новой власти прошли во многих городах юго-востока Украины. Над административными учреждениями Днепропетровска, Донецка и Харькова были подняты российские флаги.

В этот же день председатель правительства Крыма Сергей Аксёнов обратился к российскому президенту Владимиру Путину с просьбой «об оказании содействия в обеспечении мира и спокойствия на территории АРК». Владимир Путин обратился к Совету Федерации с просьбой разрешить использовать вооружённые силы РФ на территории Украины и получил его согласие. И. о. президента Украины Александр Турчинов издал указ о приведении вооружённых сил в полную боевую готовность. Министерству обороны было приказано организовать и провести учебные сборы с военнообязанными.

Вышедший из Партии регионов Алексей Гончаренко, возглавивший в облсовете новую депутатскую группу «За Одесчину», на своей страничке в социальной сети обратился к одесситам: «Одесситы! Сегодня фактически началась военная агрессия против нашего государства. — Приглашаю всех вас завтра в 12 часов прийти к памятнику Дюку. За последние месяцы это место стало местом постоянного сбора одесского „Евромайдана“. Но сегодня не время делить друг друга по партийной принадлежности или политической позиции. Сегодня наша Родина в опасности. В единстве — наша сила». 28 февраля Алексей Гончаренко посетил Симферополь, причём, по словам депутата Одесского горсовета Александра Васильева, Гончаренко был там в качестве «разведки» перед визитом Петра Порошенко. Тот действительно также посетил Крым в тот же день, причём Алексей Гончаренко был замечен в числе сопровождающих Порошенко.

Пресс-служба Игоря Маркова распространила его обращение к жителям юго-востока Украины: «Я много лет говорил о том, что украинскому государству нельзя игнорировать ментальные различия между Западом и Юго-востоком страны. Так исторически сложилось, что мы — разные. Мы говорим на разных языках, у нас разные взгляды на наше общее прошлое, но у нас одно государство. Жители Юго-востока страны имеют право защищать свои традиционные ценности, свой язык, свою историю, своё право быть такими, какие мы есть. Но сегодня мы обязаны найти возможность урегулировать ситуацию мирно, без крови. Поэтому, я обращаюсь ко всем жителям Юго-востока — русским, украинцам, представителям других национальностей — с просьбой воздержаться от кровопролития. Сегодня наше общее будущее и целостность государства зависит от благоразумия, мудрости и сдержанности».

2 марта у памятника Дюку Ришелье собрались несколько тысяч сторонников одесского Евромайдана на митинг протеста против возможного украино-российского вооружённого конфликта в Крыму. После митинга его участники прошли маршем от Приморского бульвара до Генуэзской улицы к зданию Генконсульства РФ в Одессе. Главным эпизодом митинга у здания генконсульства стало сожжение чучела Виктора Януковича. На площади 10-го Апреля в стычке, которая произошла между сторонниками и противниками Евромайдана, пострадали два человека.

Тем временем участники митинга противников Евромайдана на Куликовом поле сформировали автоколонну из более чем ста машин и отправились в Чабанку, где дислоцирована 28-я отдельная гвардейская механизированная бригада, чтобы проверить, чем занимаются военные. Вышедший к участникам акции командир бригады заверил их, что его часть находится в обычном штатном состоянии и не приводилась в повышенную боеготовность.

3 марта депутаты облсовета собрались на внеочередную сессию, чтобы принять заявление о ситуации в регионе. Согласно проекту, вынесенному на обсуждение, в Одесской области сохраняется стабильная обстановка, а органы власти нормально функционируют, несмотря на выступления отдельных экстремистов, которые угрожают представителям некоторых политических партий. Депутаты собирались напомнить населению, что требования роспуска тех или иных советов противоречат конституции, и призвать жителей области воздержаться от каких-либо политических акций вообще. Облсовет обещал обратиться к Верховной Раде и правительству с призывом «инициировать среди населения обсуждение перспектив функционирования украинского государства» — но лишь после завершения кризиса. У здания Одесской областной госадминистрации, однако, собрались противники «Евромайдана», которые настаивали на том, чтобы депутаты облсовета выслушали и обсудили требования в адрес центральной и городской власти, принятые на народном вече, состоявшемся 1 марта. Эти требования депутатам передал Антон Давидченко. В обращении, в частности, облсовету предлагалось взять на себя всю полноту власти и ответственности, переподчинить себе все силовые органы и на базе распущенного подразделения «Беркут» сформировать отделение милиции, подчиняющееся непосредственно Одесскому облсовету. В какой-то момент собравшиеся у здания администрации люди, недовольные отказом депутатов выслушать их требования, прорвались во внутренний двор и оттуда в само здание. Активисты «Народной альтернативы» призывали одесситов присоединиться к акции. В то же время сбор своих активистов объявил и одесский «Правый сектор»: «Сепаратисты штурмуют обладминистрацию. Всем прийти на место мобилизации». Митингующие заблокировали выходы и отказывались выпускать депутатов из здания, пока те не примут их обращение. Флаг Украины на флагштоке перед зданием обладминистрации был спущен, а вместо него рядом с флагом Одессы был поднят российский флаг. Тем временем обстановка накалялась — к зданию постепенно подтянулись до полутора сотен сторонников Евромайдана, которые были экипированы для силового противостояния — пришли с касками и дубинками. С ними в переговоры вступил заместитель начальника ГУ МВД по Одесской области, начальник милиции общественной безопасности Дмитрий Фучеджи, который попытался не допустить столкновения. К четырём часам к зданию облгосадминистрации прибыло около ста бойцов внутренних войск в полном обмундировании, которые встали между противоборствующими сторонами. Через некоторое время прибыло ещё несколько грузовиков с бойцами внутренних войск. К вечеру чиновники всё же согласились рассмотреть представленные требования и начали переговоры с инициативной группой. С окончанием рабочего дня силы сторонников и противников Евромайдана выравнялись, увеличилось и количество сотрудников правоохранительных органов. Митингующих разделили две линии бойцов внутренних войск, сотрудники милиции охраняли вход в ОГА, а за дверью облгосадминистрации, в самом здании, был размещён резерв из бойцов внутренних войск. Сторонники Евромайдана с дубинками выстроились вдоль проспекта Шевченко. В семь вечера Антон Давидченко вышел к митингующим и представителям прессы и сообщил, что инициативной группе удалось прийти к договорённости с областной властью по некоторым пунктам. Областные власти согласились поддержать инициативу проведения референдума и административно-территориальную реформу. Пользуясь случаем, к журналистам вышел и губернатор Николай Скорик. Он призвал одесситов сохранять спокойствие. К девяти часам вначале сторонники Евромайдана, а затем остальные собравшиеся разошлись.

Тем временем 3 марта в Одесской области произошла окончательная смена руководства администрации и правоохранительных органов. Назначенцами новой украинской власти стали:

• председатель Одесской областной государственной администрации Владимир Немировский
• пpoкypop Oдeccкой oблacти Игopь Бopшуляк
• руководитель УСБУ по Одесской области Сергей Курош
• начальник УВД Пётр Луцюк.

4 марта пресс-секретарь одесского «Евромайдана» Алёна Балаба заявила, что Евромайдан будет требовать «срочного следствия и наказания виновных в … штурме ОГА, ареста Антона Давидченко и его начальников и подельников, а также наведения порядка в городе и области, своевременного реагирования на заявления граждан и защиты от „титушек“». В случае, если ультиматум не будет выполнен, активисты Евромайдана будут считать милицию самоустранившейся от охраны общественного порядка в городе и возьмут её функции на себя. Антон Давидченко заявил, что не принимал участия в поднятии российского флага перед зданием облгосадминистрации и считает это провокацией: «Мы не выступаем за раскол страны, мы выступали и будем выступать за Таможенный союз и федерализацию Украины». Давидченко заявил, что утром 4 марта на него и его товарищей активистами «Евромайдана» было совершено нападение.

Народный депутат Дмитрий Спивак обратился к министру внутренних дел Украины Арсену Авакову с требованием «разобраться с пророссийскими активистами в Одессе». По его словам, «две сотни радикально настроенных представителей пророссийских организаций бросают вызов всей системе государственного управления, однако милиция бездействует»: «Заявляю со всей ответственностью, что большинство одесситов уже давно высказали свою точку зрения в отношении любых попыток сепаратизма и федерализма. Одесса всегда была, есть и будет европейским городом. Одесситы однозначно выступают за сохранение единой, неделимой и соборной Украины».

5 марта пресс-служба одесского Евромайдана со ссылкой на «надёжный источник» распространила сообщение, согласно которому в Одессу прибыли 80 пророссийских боевиков, чтобы вместе со «сторонниками российского вектора» организовать в городе массовые беспорядки и захватить здание Одесской ОГА. Утверждается также,, что в Одессу прибыло большое количество российских журналистов, которые собираются делать сюжеты о «якобы ущемлённом русскоязычном населении, штурмующем здание и просящем ввести российские войска». В общественной организации «Народная альтернатива» данную информацию опровергли как провокацию, «распространяемую в Интернете активистами и сторонниками „Правого сектора“». Тем временем около сотни представителей одесского «Правого сектора» в полной экипировке (щиты, каски, дубинки) собрались в районе театра музыкальной комедии имени Водяного на пересечении Итальянского бульвара и улицы Белинского и занялись отрабатыванием приёмов коллективных боевых действий. Интернет-издание «Таймер» сообщило, что располагает сведениями о вербовке в ряде населённых пунктов Украины (Кировоград, Винница, Полтава, а также города Одесской области — Болград и Арциз) молодых людей, готовых за деньги ехать в Одессу для участия в массовых беспорядках.

С утра более сотни сотрудников милиции, а также около двух десятков прибывших из Киева представителей 7-й сотни Евромайдана взяли под усиленную охрану здание Одесской областной государственной администрации. Входы на площадь перекрыты сотрудниками ГАИ. Предполагается, что активность милиции связана с запланированной здесь акцией одесского Евромайдана в поддержку единства Украины.

Согласно договорённости, достигнутой 3 марта, на пятое марта было намечено провести заседание согласительной комиссии и выработать тексты обращений, за которые депутаты будут голосовать на внеочередной сессии облсовета 6 марта, однако после того, как депутатам представили нового губернатора, об этой договорённости больше не вспоминали.

Вечером 5 марта стало известно, что утром 6 марта активисты Куликового поля планируют провести массовую акцию у здания Одесской облгосадминистрации. На Евромайдане данную акцию назвали «сепаратистским митингом» и готовятся ей активно противостоять. По имеющейся информации, для этой цели в Одессу уже прибыли представители шестой, седьмой, девятой и десятой сотен самообороны Евромайдана из Киева, к которым присоединятся и местные активисты.

Митинг у здания ОГА, однако, прошёл без эксцессов. Представитель партии «Родина» Григорий Кваснюк призвал собравшихся воздержаться от ненужного насилия и дождаться результатов проведения референдума в Крыму, после чего Одесса сможет выдвинуть те же требования. Народный депутат Игорь Марков заявил: «Действовать мы будем исключительно мирным способом — никаких захватов зданий и перекрытий трасс, решение вопроса в Украине должно быть только политическим. Мы создадим штаб, куда войдут лидеры протестных групп; все, кто не подчинится решениям этого штаба, будут объявлены провокаторами. Украина должна остаться единой страной, но на других условиях, скажу мягко — децентрализация власти»… По словам Маркова, одесситы должны добиться возможности самостоятельно выбирать губернатора, а все кадровые назначения должны решаться на уровне облсовета и горсоветов. Он заявил, что в Одессе будет разбит палаточный городок, который простоит до тех пор, пока Киев не выполнит требования одесситов: «Но всего этого нужно добиваться исключительно мирным путём. Прошу всех прекратить разговоры о выходе, входе и расколе страны. Мы добьёмся проведения референдума, но те, кто призывает к захватам зданий — провокаторы», — сказал Марков. Штаб решили обустроить прямо на площади перед зданием облгосадминистрации. Позднее было решено оставить штаб протестующих на Куликовом поле, а на площади перед зданием Одесской облгосадминистрации установить информационную палатку, где все желающие смогут оставить свои подписи в поддержку референдума.

Народный депутат Игорь Марков заявил в эфире российского «Первого канала», что для сохранения целостности Украины необходимы децентрализация власти и расширение полномочий регионов: «Сейчас в Украине очень высокий градус напряжения в обществе. Я убеждён, что нынешнюю ситуацию нужно разрешать исключительно политическим путём… Во-первых, необходимы досрочные выборы на всех уровнях. Во-вторых, в Украине слово „федерализация“ — это почти преступление, поэтому я скажу мягко: децентрализация власти и расширение полномочий регионов необходимы для сохранения целостности страны. И я убеждён, что мы к этому придём».

6 марта сотрудники милиции в ходе обыска в складском помещении, принадлежащем Николаю Стаднику, руководителю одной из казачьих организаций Одессы, входящей в т. н. «Казацкий круг Одесчины», изъяли «оружие, предназначенное для массовых беспорядков» — палки, биты, ножи и маски с прорезями для глаз. По милицейской версии, данная организация могла иметь отношение к нападению на демонстрантов у здания облгосадминистрации 19 февраля.

7 марта первый секретарь Одесского ОК КПУ Евгений Царьков объявил на пресс-конференции, что лидера организации «Сопротивление» Ростислава Барду исключили из Коммунистической партии Украины за «шовинистические пророссийские лозунги».

В начале марта Одессу посетили и встретились с активистами местного Евромайдана Юрий Луценко и Дмитрий Корчинский.

9 марта на Куликовом поле прошёл митинг, в котором приняло участие до 10 тысяч человек. Одесситы вышли с флагами Одессы и России. Выступая перед собравшимися, лидер «Народной альтернативы» Антон Давидченко снова очертил круг требований, которые выдвигают участники акций на Куликовом поле: референдум по вопросам децентрализации страны, государственный статус русского языка, люстрация власти и т. п. По его словм, в течение ближайшей недели активисты намерены сосредоточиться на сборе подписей за проведение референдума. Выступивший на митинге представитель Крыма призвал одесситов формировать отряды самообороны и заявил, что Крым готов предоставить убежище всем одесситам, кто пострадает в результате политических репрессий украинских властей. Депутат Одесского горсовета от партии «РОДИНА» Григорий Кваснюк заявил, что крымская ситуация возникла в результате того, что украинские власти на протяжении многих лет не обращали внимания на проблемы Крыма и отрицали нужды русского населения полуострова. «Мы согласны сохранить единство страны, но это единство должно быть на наших условиях!», — заявил Кваснюк. Его коллега Сергей Бовбалан огласил внесённый на рассмотрение Верховной Рады законопроект о «преодолении последствий советской оккупации», согласно которому в Украине должны быть ликвидированы все памятники деятелям советского режима, а улицы, названные в их честь, должны быть переименованы. Представитель Луганской области высказал мнение, что регионы Юго-Востока должны координировать свои действия и совместно бороться за защиту своих прав.

9 марта в сети Интернет появилось видеообращение премьер-министра Крыма Сергея Аксёнова к жителям Одессы. В своём выступлении он назвал новые власти Украины нелегитимными, призвал не признавать их, создавать отряды самообороны по примеру Крыма и добиваться проведения всеукраинского референдума. Он также пообещал Одессе помощь и поддержку крымчан. Обращение Сергея Аксёнова было зачитано на митинге на Куликовом поле.

Свой традиционный воскресный митинг у памятника Дюку провели несколько тысяч сторонников одесского Евромайдана. В их руках были плакаты, призывающие прогнать Путина с Украины. Митингующие скандировали: «Одесса не Россия!» и традиционное «Героям — слава!».

10 марта СБУ приступила к допросам наиболее активных участников акций протеста на Куликовом поле, пока в качестве свидетелей в рамках производства по ст. 110 УК Украины («Посягательство на территориальную целостность Украины»). Соответствующие повестки получили депутат горсовета от партии «РОДИНА» Александр Васильев, депутат облсовета Алексей Албу, лидер «Молодёжного единства» Антон Давидченко. Несколько сот человек организовали пикет у здания СБУ на улице Еврейской, требуя прекратить преследование лидеров «Русской весны».

Тем временем 11 марта Верховный совет Автономной республики Крым принял декларацию о независимости Крыма и Севастополя. Нацсовет Украины по вопросам телевидения и радиовещания потребовал от провайдеров кабельных сетей и спутникового вещания до 19:00 11 марта прекратить ретрансляцию передач российских телекомпаний «Вести», «Россия 24», «ОРТ», «РТР Планета» и «НТВ-Мир». В Нацсовете сообщили, что такая ситуация вызвана необходимостью обеспечения информационной безопасности. Кроме того, Нацсовет настоятельно рекомендовал провайдерам обеспечить ретрансляцию в сетях Украины передач крымских телекомпаний ATR и «Черноморская ТРК».

11 марта СМИ обвинили нового главу Одесской облгосадминистрации Владимира Немировского, владельца «Стальканата», в участии в фиктивных тендерах и сотрудничестве с «Семьёй» Виктора Януковича.

11 марта Владимир Немировский в ходе аппаратного совещания упрекнул одесситов в «пассивности» во время празднования 200-летия Тараса Шевченко и заявил, что это свидетельствует о том, что жители города не ассоциируют себя с Украиной: «У одесситов нет украинской идентичности, и это факт. Украинская идентичность — это национальность, внутренняя принадлежность к державе, к флагу, это язык… Шевченко — тоже один из символов. Празднование его двухсотлетия в Одессе прошло никак. Одесситы и город себя никак не идентифицировали с той частью Украины, символом которой является Тарас Шевченко», — подытожил Владимир Немировский. По мнению губернатора, празднование 200-летия Шевченко в Одессе ограничилось лишь формальными мероприятиями с участием чиновников.

13 марта Верховная Рада приняла Закон «О Национальной гвардии Украины». Этим законом внутренние войска МВД были преобразованы в Национальную гвардию — воинское формирование с правоохранительными функциями, которое будет входить в систему МВД Украины.

13 марта в Одессе и Одесской области, как и по всей территории юго-востока Украины, введён в действие оперативный план «Сирена» «для противодействия радикальным группировкам, которые могут способствовать дестабилизации обстановки в обществе»; на дорогах дежурят вооружённые посты милиции. В тот же день Украина ввела ограничения на свободу передвижения через приднестровско-украинскую границу для граждан России, проживающих на территории Приднестровья.

16 марта прошёл многотысячный митинг и марш (по разным данным, участие принимало от 5 до 10 тысяч человек) за референдум о федерализации Украины. Демонстранты несли символику России, Украины, Крыма.

17 марта депутаты Верховного Совета Автономной Республики Крым приняли постановление «О независимости Крыма». Верховная Рада Украины проголосовала за проект закона об утверждении указа и. о. президента Украины Александра Турчинова «О частичной мобилизации». Вице-премьер АРК Рустам Темиргалиев заявил о готовности отрядов крымской самообороны не только обороняться от вторжения с территории Украины, но и «освободить от незаконных властей Херсонскую, Николаевскую и Одесскую области».

Вечером 17 марта лидер «Народной альтернативы» и организации «Молодёжное единство» Антон Давидченко был задержан. Позднее ему были предъявлены обвинения в посягательстве на территориальную целостность Украины (ст. 110 УК Украины). Давидченко признал свою вину и согласился сотрудничать со следствием. Результатом этого стало т. н. соглашение о признании вины, в рамках которого Давидченко соглашался на приговор в виде пяти лет лишения свободы, а следствие соглашалось выпустить его на свободу с испытательным сроком три года. 22 июля 2014 года Шевченковский суд Киева вынес приговор по его делу. Суд утвердил сделку со следствием и постановил освободить Антона Давидченко из зала суда. Сразу же после освобождения Антон Давидченко покинул Украину.

Игорь Марков в интервью Интернет-изданию «Таймер» заявил, что считает арест Антона Давидченко актом политических репрессий, поскольку реально в Одессе на данный момент нет сепаратистов, призывающих к расколу Украины: «Арест Антона Давидченко — акт политических репрессий. В Одессе нет ни сепаратистов, ни террористов, которых надо было бы арестовывать и бросать в тюрьмы. Повторяются ошибки, которые допускал Янукович. Он тоже полагал, что политические протесты можно подавить, сажая людей в тюрьмы. И где сейчас Янукович?» — подчеркнул политик. Он отметил, что такими действиями власть только дестабилизирует и без того неспокойную обстановку в Одессе: «Я сам стал жертвой политических репрессий. Находясь за решёткой, я дал обещание по мере сил помогать всем политзаключённым вне зависимости от того, за какие взгляды они были брошены в тюрьму. И я выполню своё обещание», — сказал Игорь Марков.

Генеральный директор областной государственной телерадиокомпании Марина Аксёнова сообщила журналистам об угрозах физической расправы, которые она получила от активистов «Самообороны Майдана». «Мы, народная самооборона Майдана, в составе 5-й, 6-й и 7-й сотни зайдём в гости. Желательно до конца недели написать заявление об увольнении добровольно. Иначе будет больно. Срок — до понедельника», — говорится в полученном Аксёновой письме, подписанном одним из активистов. Марина Аксёнова в связи с этим уже обратилась в милицию и областное управление СБУ.

18 марта один из лидеров одесского Евромайдана депутат облсовета Александр Остапенко (фракция «Фронт перемен») был назначен заместителем губернатора.

20 марта активисты одесского «Евромайдана» передали новому прокурору области список лиц, которые, по их мнению, делали сепаратистские заявления и причастны к фактам избиения людей. В список попали экс-губернатор Николай Скорик, его бывший заместитель Александр Орлов, координатор «Молодёжного единства» Егор Кваснюк и директор охранной фирмы «Патриот» Дмитрий Копылов, которых обвиняют в организации избиения под ОГА 19 февраля. Депутат ПР в облсовете Виктор Волков, по мнению авторов списка, является идеологом ОГА и разжигает межнациональную рознь, а глава НСЖУ Юрий Работин якобы «крышевал» Антона Давидченко и «титушек». Главу Коминтерновской РА Ивана Марзака евромайдановцы обвиняют в отправке автобусов с «титушками» в Киев, Григория Кваснюка — за его выступления на Куликовом поле. В список вошли также лидер «одесской самообороны» Антимайдана Денис Яцюк и Артём Давидченко Артём. Активисты утверждают, что они оба призывали к расколу страны.

22 марта один из лидеров одесской «Русской весны», депутат Одесского городского совета Александр Васильев написал на своей странице в социальной сети Facebook, что он вынужден был перебраться в Крым, чтобы избежать ареста СБУ: «Не прошло и полугода, как нас хотели позакрывать при Януковиче за сопротивление при аресте Маркова, как теперь уже новая власть шьёт мне сепаратизм, — пишет депутат. — Не могу раскрыть всех подробностей, но поверьте, у меня были все основания считать, что после ареста Антона Давидченко утренний визит на повторный допрос в СБУ стал бы для меня билетом в один конец». «Обещаю приложить все усилия, чтобы люди которые заставили меня бросить Город, который я люблю как живого человека, бросить родной дом, семью, собранную за эти годы библиотеку, так вот, чтобы эти люди как можно скорее испытали бы на себе горький вкус слова „изгнание“…», — заканчивает своё сообщение депутат.

Депутат Одесского облсовета, руководитель областной организации партии «РОДИНА» Константин Гринченко, обращаясь к правоохранительным органам и местной власти, заявил: «Мы, партия „Родина“, за мирные акции. Обеспечьте безопасность и соблюдение закона на Куликовом поле. Защитите одесситов от провокаций во время мирного собрания!». По словам депутата, участники акций на Куликовом поле действуют в рамках закона и милиция должна их охранять — вместо этого власть прибегает к политическим арестам. «В Одессе нет сепаратистов, есть люди, которые всего лишь отстаивают свои права. И эти люди высказывают свою позицию мирно и законными средствами. Арест Давидченко — арест политический, и его должны освободить», — заявил депутат. Он также призвал участников акций быть максимально внимательными и не поддаваться на провокации

23 марта на Куликовом поле состоялся многотысячный митинг противников Евромайдана, завершившийся маршем протеста против попыток узурпации власти в стране под символическим названием «Один за всех и все за одного». На этот раз организаторы марша сделали акцент на недопустимости политических репрессий на Украине и, в частности, выдвинули требование скорейшего освобождения одного из лидеров Куликового поля Антона Давидченко. Выступавшие на митинге напоминали о конституционном праве граждан на свободу мирных собраний — маршей, местных референдумов и мирных митингов. Если политические репрессии продолжатся, а арестованные не будут отпущены, активисты намерены пикетировать административные здания и организуют мирный марш на Киев. Григорий Кваснюк (партия «Родина»): «Это даже не репрессии — это какой-то бандитизм, к власти пришли откровенные бандиты. Писать заявление на имя генпрокурора бесполезно — он „свободовец“». По словам Сергея Бовбалана (партия «Родина»), войну с Россией не поддерживают более 50 % населения юго-востока Украины, но власти предпочитают не обращать внимания на мнение людей, реагируя только репрессиями: «Мы действительно в состоянии войны, но с собственными властями. У нас, в „РОДИНЕ“, уже не осталось людей без уголовных дел. Эта традиция запугивания длится давно, и каждая новая власть сразу демонстрирует гнилую сущность». Бовбалан подчеркнул, что арест Давидченко — попытка его запугать, поскольку обвинения в его адрес абсурдны: он всего лишь требовал децентрализации власти и борьбы с коррупцией, не призывая к расколу страны. Депутат подчеркнул, что у одесситов есть право на мирные протесты и они его будут реализовывать. «Да здравствует многонациональный народ Украины», — завершил он своё выступление.

Тем временем, как сообщил отдел по связям с общественностью Главного управления МВД Украины в Одесской области, на территории области были усилены меры безопасности в районах, граничащих с Молдовой и Приднестровьем. Сотрудники органов внутренних дел совместно с пограничниками и представителями общественности были переведены на усиленный режим службы. На основных автомагистралях области были выставлены дополнительные пограничные наряды, в пунктах пропуска через государственную границу Украины был введён усиленный контроль и углубленный осмотр транспортных средств. Всего было сформировано тринадцать блокпостов, из них восемь — в области и пять — на въезде в Одессу. В каждом районе области были созданы милицейские поисковые группы, занимающиеся контролем за оперативной обстановкой и отслеживанием передвижения организованных групп граждан. Особое внимание при этом было направлено на приграничные районы с целью предотвратить проникновение на территорию Украины лиц, которые своими противоправными действиями могут дестабилизировать обстановку. На украинско-приднестровской границе были предприняты меры по усилению пограничных пунктов пропуска. К примеру, на пункте пропуска «Кучурганы» (Раздельнянский район) кроме блокпостов были обустроены позиции для ведения огня из автоматического оружия, пулемётов и гранатомётов, вырыт ров и возведены инженерные препятствия.

Советник губернатора Владимира Немировского Александр Остапенко на брифинге для журналистов заявил, что губернатор поддерживает постоянные тесные контакты с представителями силовых ведомств, что привело к повышению результативности их деятельности — в качестве примера он привёл задержание некой группы вооружённых сепаратистов. «Вероятно, ту угрозу, которая была осуществлена в Крыму, стоит рассматривать и на территории Одесской области», — отметил Остапенко, добавив, что видит в Одессе «хорошо организованные действия сепаратистов» и угрозу захвата области. По его словам, предпринимаемые меры по усилению границы с Приднестровьем связаны с тем, что в Приднестровье находятся российские войска, которые имеют достаточно высокий потенциал.

Как стало известно 24 марта, председатель правления ОО «Щит отчизны» в Одесской области Юрий Танклевский был арестован СБУ. Как сообщили интернет-изданию «Таймер» на условиях анонимности участники нескольких групп на Куликовом поле, Юрий Танклевский действительно вёл переговоры с участниками акций «Русской весны» в Одессе, предлагая им готовиться под его началом к более решительным, в том числе вооружённым действиям против нынешней власти. В частности, Юрий Танклевский уверял, что обладает прямой связью с правительством Крыма и может получать оттуда снаряжение и вооружение, а в перспективе — и вооружённые подкрепления. Источники «Таймера» утверждают, что роль «товарищей из Крыма» изначально играли сотрудники СБУ, а это значит, что вся история с «группой Танклевского» была провокацией СБУ. Юрий Танклевский — лицо достаточно известное в Одессе; в частности, он был связан с нардепом Геннадием Трухановым по линии восточных единоборств и взаимодействовал с ним в вопросах патриотического воспитания молодёжи, а в последнее время тесно сотрудничал с экс-губернатором Николаем Скориком. Он также занимал пост вице-президента Федерации «Киокушинкай Каратэ Уния Украины».

В ночь на 24 марта группа вооружённых людей совершила нападение на базу ресурсного обеспечения и аварийно-спасательных работ ГСЧС Украины в селе Жеребково Ананьевского района Одесской области, где хранится большое количество оружия и боеприпасов. Впоследствии оказалось, что нападавшими были жители города Балты, якобы желавшие завладеть оружием для «обороны родного города в случае вторжения» российских оккупантов.

26 марта одесские пограничники не пустили на Украину спецпредставителя главы Приднестровья по вопросам взаимодействия с органами государственной власти России Олега Сегала. Сегал прибыл в аэропорт Одессы из Москвы для дальнейшего следования в Тирасполь, но на этапе паспортного контроля его отвели в сторону, и представитель погранслужбы Украины объявил, что Сегал является нежелательной персоной в Украине.

Утром 27 марта около 80 представителей одесского Евромайдана собрались у здания Одесской облгосадминистрации на митинг «С кем вы, господин Немировский?». Собравшиеся потребовали от председателя облгосадминистрации чётко выразить свою позицию по событиям в Крыму и проявлениям сепаратизма в Одессе и области. Вторым требованием митингующих стало создание совета самообороны для того, чтобы координировать действия в случае массовых беспорядков. И наконец, одесский Евромайдан потребовал ликвидировать пророссийские настроения в южных районах Украины. Владимир Немировский согласился встретиться с группой участников митинга. Он ответил на основные вопросы, волновавшие собравшихся, осудив действия России в Крыму и заверив «майдановцев», что он с ними. Владимир Немировский выразил уверенность, что никакой опасности военных действий в регионе не существует: «Сегодня нет никаких симптомов и предпосылок для введения военного положения. Агрессия с гибелью людей невозможна, не будут утюжить танками. Все проблемы внутри — это коррупция». По словам губернатора, дважды в день он получает информацию от МВД Молдовы, МВД Приднестровья, Минобороны, пограничников и прочих ведомств о ситуации на границе, и в настоящее время особой опасности там нет.

28 марта депутаты Одесского областного совета отказались рассматривать обращение к Верховной Раде и Кабмину Украины с рядом предложений по стабилизации ситуации в стране, проект которого подготовил депутат от Партии регионов Вячеслав Маркин. В частности, авторы проекта обращения требовали прекратить уголовные дела, открытые по политическим мотивам в отношении общественно-политических активистов Антона Давидченко, Григория Кваснюка, Александра Васильева, Алексея Албу и других, придать русскому языку статус государственного и обеспечить статус региональных языков языкам национальных меньшинств региона. Кроме того, депутаты предлагали возобновить работу Конституционной Ассамблеи, созданной указом президента Украины, ввести двухпалатный парламент с представительством регионов, а также обеспечить финансовую самодостаточность местных советов.

28 марта на площади перед зданием облгосадминистрации собрались 70—80 активистов с Куликового поля с красными флагами и флагами Одессы, лозунгами «Одессе — референдум» и «Украине — федерализацию» и другими. Активисты передали Владимиру Немировскому символические подарки — ведро с мелочью, как компенсацию за разбитые в здании стёкла, а также очки и бинокль, чтобы тот «лучше разглядел количество людей, собирающихся на Куликовом поле». Обращение активистов губернатору передал депутат Вячеслав Маркин. Он сообщил, что люди обижены высказыванием губернатора, заявившего, что они стоят на Куликовом поле за деньги, и теперь активисты приглашают его 30 марта на Куликово поле для публичных извинений перед одесситами.

30 марта сторонники и противники Евромайдана провели традиционные митинги и шествия по городу. В ходе шествий произошёл ряд инцидентов, сопоставление которых позволило журналистам интернет-изданий «Таймер» и «Думская.net» сделать предположение о том, что они могли быть не случайными, а заранее спланированными. По мнению обозревателя «Думская.net», серьёзных столкновений и, возможно, даже жертв удалось избежать благодаря дисциплине и хладнокровию групп самообороны Куликова поля, работников милиции и членов общественных формирований по охране порядка.

Первым состоялся митинг на Приморском бульваре и марш за единство Украины под девизом «Не пустим агрессора в наш дом!». Участники пронесли по городу две ленты в цветах украинского флага, длина которых, по словам организаторов, составила по тысяче метров. Лидеры одесского Евромайдана оценили численность участников марша в 10-15 тысяч, интернет-издание «Таймер» — всего в пять тысяч. В конечной точке марша на Аллее Славы, где участники возложили цветы к Вечному огню и памятнику Неизвестному матросу, произошла первая провокация — Алёна Балаба, пресс-секретарь одесского «Евромайдана» и по совместительству городской организации партии «Удар», сожгла на огне три (по другим данным, две) георгиевские ленточки — символ сторонников федерализма и дружбы с Россией.

Активисты Куликового поля начали свой митинг «Стоп репрессиям!» чуть позже. Организаторы объявили о создании «Одесской областной громады», цель которой — контроль за деятельностью местных органов власти. Участники митинга протестовали против начавшихся политических репрессий и требовали освободить арестованного Антона Давидченко и прекратить преследования других активистов, которых новые власти обвиняют в сепаратизме.

По окончании митинга активисты Куликового поля организовали свой собственный марш по улицам Одессы — по Пушкинской до горсовета, к памятнику Дюку и Екатерининской площади, а затем обратно на Куликово поле. При этом, в отличие от прежних дней, когда организаторам двух противоборствующих «майданов» удавалось координировать маршруты шествий, на этот раз ситуация была иной. Митинг сторонников единства Украины в парке Шевченко закончился примерно в 16 часов — как раз тогда, когда колонна с Куликового поля выдвигалась на улицу Пушкинскую. Люди с украинской символикой начали неорганизованно расходиться из парка, и нежелательные встречи их с колоннами оппонентов стали практически неизбежными. На улице Пушкинской в районе Археологического музея на колонну напала группа из 25-30 активистов «Правого сектора». Завязалась потасовка. Вмешавшаяся милиция оттеснила нападавших на Приморский бульвар, к памятнику Дюку Ришелье. «Майдановцы» свистели и кричали «Наш Дюк», оппоненты отвечали лозунгами «Одесса — русский город», «Россия» и «Фашизм не пройдёт». Противники обменивались оскорблениями и нецензурными ругательствами. Над Дюком водрузили российский флаг. Активистам «Правого сектора», оказавшимся в меньшинстве, пришлось отступить вниз по Потёмкинской лестнице. Милиция в это время встала в качестве «живого барьера» между противниками. Потасовка окончилась без серьёзных травм для её участников, ограничившихся взаимным метанием яиц. Около 17:30 представители Куликового поля покинули Приморский бульвар. Спустя примерно 20 минут на площадь стали стягиваться участники Евромайдана, к которым присоединились активисты «Правого сектора», ранее заблокированные милицией на Потёмкинской лестнице.

Утром 31 марта несколько десятков представителей одесского Евромайдана собрались перед зданием ОГА, требуя наказать активистов с Куликового поля, которых они назвали зачинщиками стычки в центре города и в очередной раз обвинили в сепаратизме. По мнению митингующих, ареста одного лишь Антона Давидченко недостаточно. Советник губернатора Александр Остапенко, вышедший к собравшимся, заявил, что столкновение произошло по вине местных властей, которые дают разрешения на подобные марши.

31 марта губернатор Одесской области Владимир Немировский заявил в эфире телеканала «Первый городской», что «палаточный городок на Куликовом поле не имеет законного права на существование». По словам Немировского, пришло время «перестать разговаривать и начать решать проблемы»: «Мы провели совещание, на котором присутствовал прокурор области, начальник ГУ МВД и глава управления СБУ. Мы приняли решение, что все нарушители общественного порядка в кратчайшие сроки будут вызваны в правоохранительные органы». Немировский подчеркнул, что после этих бесед часть активистов Куликового поля отправятся «в ограниченное для свободы место… Само Куликово поле и его правовой статус — это нахождение вне закона. Этому будет дано соответствующее правовое определение. Это касается всех причастных лиц: это и пожарные, и „Одессаоблэнерго“, и санитарные службы, которые до сих пор не проявляют должного отношения к этому незаконному образованию…».

Представитель одесского «Правого сектора» Сергей Стерненко заявил, что члены его организации не причастны к акции по сожжению георгиевских ленточек 30 марта: «Георгиевские ленточки — это символ Второй мировой войны, о которой мы помним и чьих героев мы чтим. Мы считаем неприемлемым сжигание символов Великой Отечественной войны». По его словам, представители «Евромайдана» предлагали одесскому «Правому сектору» присоединиться к сожжению ленточек, но активисты отказались. Глава Одесской облорганизации партии «УДАР» Андрей Юсов заявил, что недоволен таким поступком Балабы и вынесёт его на обсуждение исполкома облорганизации партии. По его словам, инцидент у памятника Неизвестному матросу не был запланированной акцией одесского Евромайдана. Сама же Балаба написала на своей страничке в социальной сети: «Да, это я сегодня сожгла три колорадские ленты в вечном огне. И сделала это, потому что это притянутый за уши символ, а не „лента победы“, придуманная недалёкими московскими пиарщиками». 1 апреля Алёна Балаба сообщила, что она более не является пресс-секретарём Одесской областной организации партии «УДАР». Позднее, в июле 2014 года, она возглавила кризисный медиа-центр при Одесской облгосадминистрации.

Апрель

Утром 1 апреля сотрудники СБУ провели обыск в квартире депутата Одесского областного совета Алексея Албу: «Как заявили сами сотрудники спецслужб, они искали у меня списки активистов нашей организации и оружие», — сообщил Алексей Албу. 2 апреля духовенство одесской епархии Украинской православной церкви Московского патриархата обратилось к Александру Турчинову с просьбой остановить репрессии, направленные против одесского священника Олега Мокряка, председателя епархиального отдела Одесской епархии по религиозному образованию, миссионерству и катехизации, настоятеля храма Святой Татьяны при Одесской юридической академии Олега Мокряка. Как сообщила пресс-служба епархии, по решению Шевченковского суда Киева в доме заслуженного священнослужителя и отца троих детей протоиерея Олега Мокряка был проведён обыск в связи с обвинениями в действиях, направленных против национальной безопасности Украины. Священнику ставится в вину общение с активистами Куликового поля и проведение молебна об упокоении убитых во время событий на киевском Майдане, в частности, погибших сотрудников МВД. 3 апреля в Свято-Успенском монастыре митрополит Одесский и Измаильский Агафангел встретился с главой представительства мониторинговой миссии по правам человека при ООН в регионе Александрой Худокормофф, обсудил с ней «непростую ситуацию с правами православных верующих в Украине» и передал ей обращение духовенства и верующих к Генеральному секретарю ООН в защиту протоиерея Олега Мокряка от политического преследования.

Представители «Одесской дружины» Дмитрий Одинов и Денис Яцюк на пресс-конференции 2 апреля заявили, что все члены «Одесской дружины» — сторонники Украины как целостного федеративного государства: «Наши цели были стихийно обозначены с момента зарождения — мы были охранными отрядами мирных акций. Когда половина страны бегала с оружием, мы должны были что-то им противопоставить. Мы отстаиваем защиту русской культуры и языка, исторической памяти и справедливости, особенно среди молодёжи». По словам Дениса Яцюка, конечная цель активистов Куликового поля — референдум. «Есть люди, которые нас называют сепаратистами… Мы выступаем за добрососедские дружеские экономические и политические отношения с Россией, Евразийским союзом», — подчеркнул он. Дмитрий Одинов отметил, что методы реализации целей «Одесской дружины» не выходят за рамки правового поля: «Это мирные марши, шествия, активная агитационная работа. Сейчас мы готовим ряд информационных проектов: канал вещания в Интернете, средства массовой информации. Важна также спортивно-патриотическая подготовка — это крайне эффективный метод… Есть огромный социальный запрос, который мы реализуем».

На 4 апреля была назначена внеочередная сессия Одесского горсовета, на которой, как ожидалось, ряд депутатов собирались поставить на голосование проект решения о смене и. о. мэра Одессы Олега Брындака на человека, лояльного претендующему на пост мэра Одессы Эдуарду Гурвицу. Одесский «Правый сектор» объявил тотальную мобилизацию в поддержку этой акции. Сторонники Евромайдана намеревались пробиться в сессионный зал и добиться увольнения Олега Брындака. Несмотря на то, что Одесский окружной административный суд запретил проведение массовых акций на Думской площади, это не остановило «евромайдановцев». Собравшиеся на площади «евромайдановцы» ожидали прибытия Эдуарда Гурвица и лидера радикальной националистической партии «Братство» Дмитрия Корчинского. Активисты «Правого сектора» принесли полную сумку пиротехники, из-за чего у них возник конфликт с одним из лидеров одесского «Евромайдана» Сергеем Гуцалюком. Сессия так и не состоялась ввиду отсутствия кворума.

6 апреля во время еженедельного митинга на Куликовом поле началась процедура выдвижения в депутатский корпус территориальной громады Одессы. В этот же день в Луганской, Донецкой и Харьковской областях события приняли более радикальный характер: в Луганске участники антимайдановского митинга, выбив двери, ворвались в здание управления СБУ; в Донецке митингующие после потасовки с милицией вошли в здание облгосадминистрации; в Мариуполе антимайдановцы ворвались в здание прокуратуры, требуя освободить «народного мэра» Дмитрия Кузьменко; в Харькове антимайдановские активисты заняли здание облгосадминистрации. 7 апреля активисты, взявшие штурмом Харьковскую облгосадминистрацию, объявили о создании народной республики. В тот же день было объявлено о создании Донецкой Народной Республики. В Николаеве в ночь с 7 на 8 апреля несколько сотен активистов попытались взять штурмом здание Николаевской облгосадминистрации.

7 апреля Эдуард Гурвиц, кандидат в мэры Одессы от партии «УДАР», обвинил руководство Одесской области в том, что оно не борется с акциями федералистов под российскими флагами: «Хотелось бы обратить внимание на то, что власть должна действовать более решительно, не потакая сепаратистам, а если говорить об Одессе, то и хулиганам. Хождение по городу с флагом России, призывы к Путину избавить от украинской независимости нужно пресекать. Пора заканчивать вольницу тех, кто ненавидит свою страну».

«Одесская дружина» обратилась к своим сторонникам с призывом воздержаться от попыток штурма админзданий: «Дружина действует согласно плану и ждёт наступления подходящего момента для народных гуляний. Все несогласованные действия и личная партизанщина — это не к нам. Кто хочет бежать сейчас с палками куда-то, могут смело это делать, но мы понимаем, что сегодня ещё не время. О чём и предупреждаем открыто. Мы принимаем решение исходя из внутренней оперативной информации и общему плану действий с Николаевом и Херсоном», — говорится в сообщении.

7 апреля на Приморском бульваре произошла стычка между представителями «Правого сектора» и группой неизвестных — как впоследствии выяснилось, активистов с Куликового поля. После непродолжительной схватки нападавшие бросились в бегство, однако нескольких из них удалось поймать. Нападавших избили, уложили лицом на землю и сдали милиции. Руководитель одесского «Правого сектора» заявил на митинге у памятника Дюку, что если власть в ближайшее время не разгонит палаточный городок федералистов на Куликовом поле — «этот рассадник сепаратизма», — то «Правый сектор» сделает это самостоятельно. В ответ, выступая со сцены Куликового поля, Артём Давидченко заявил, что палаточный городок федералистов на Куликовом поле будет укреплён баррикадами из автомобильных шин и колючей проволоки, чтобы обезопасить лагерь от любых возможных нападений. Артём Давидченко также сообщил, что число палаток на Куликовом поле увеличится: по его словам, в них будут жить активисты из Одесской области, которые также будут участвовать в мероприятиях.

8 апреля губернатор Владимир Немировский заявил на своей страничке в социальной сети: «9 мая, по одесской традиции, на Куликовом поле пройдёт масштабный военный парад. Будут ветераны, будут дети, будет красивая военная техника. И если кто-то, называющий себя патриотом Одессы, вздумает сорвать великий праздник наших ветеранов, он будет иметь дело лично со мной».

Лидер «Народной дружины» Артём Давидченко обратился к одесскому «Евромайдану», «Правому сектору» и губернатору в связи с последними событиями: «Вчера ваши люди заявили о намерениях разогнать мирный палаточный городок на Куликовом поле. Заявляю, что в случае применения силовых действий по отношению к Куликовому полю со стороны Самообороны либо „Правого сектора“ вы развяжете силовое противостояние, и в таком случае именно вам нести ответственность за последствия такого шага. На каждое действие будет адекватное противодействие. Надеюсь, у вас хватит благоразумия не начинать кровавое противостояние… Также хочу обратиться к нелегитимному губернатору Немировскому, который весьма озабочен какими-то провокациями на 9 мая. Так вот, господин Немировский, не Вам указывать одесситам, что им делать. С вашей стороны я вижу подлость и лицемерие, когда ваши покровители отменяют празднование 9 Мая в столице, запрещают праздник освобождения города в Херсоне. 9 мая мы обязательно пройдём грандиозным маршем по всей Одессе, и никто не сможет этого запретить. Вас в Ваше кресло назначила незаконная власть, а не выбирали жители области, помните об этом», — заявил он.

Тем временем на юго-востоке Украины продолжается восстание: в Донецке протестующие продолжают удерживать здание облгосадминистрации, власти отказались от штурма здания и ведут переговоры с активистами; в Луганске восставшие сохраняют контроль над зданием местного управления СБУ; в Харькове восставшие утратили контроль над зданием ОГА, но беспорядки в городе продолжаются. Тем временем «Правый сектор» заявил, что отправляет своих бойцов в города Юго-востока.

Как сообщила пресс-служба ГУ МВД Украины в Одесской области, 9 апреля представители «Евромайдана», «Антимайдана», ветеранских организаций и руководство милиции обсудили вопрос взаимодействия при проведении массовых мероприятий и предупреждения провокаций во время празднования годовщины освобождения Одессы. Как отмечают в милиции, представители «Народной дружины», «Одесской дружины», «Антимайдана», «Самообороны», «Автомайдана», «Евромайдана», «Правого сектора», «Патриота Украины» после длительных дебатов «пришли к единодушному согласию относительно воздержания в день празднования от любых действий, которые могут спровоцировать конфликт». «Евромайдановцы» пообещали не препятствовать использованию во время праздничных мероприятий Знамён Победы.

10 апреля возле одесской гостиницы «Променад», где остановился кандидат на пост президента Украины нардеп Олег Царёв, произошла массовая драка между активистами «Евромайдана», собиравшимися устроить самосуд над Царёвым, и активистами с Куликового поля, пришедшими ему на помощь. Сотрудники милицейского спецназа, эвакуировавшие Олега Царёва из заблокированного «евромайдановцами» здания гостиницы «Променада», увезли его домой в Днепропетровск.

<…>

16 апреля на сайте, якобы принадлежащем Одесскому «антимайдану», появилось объявление о провозглашении Одесской области «Одесской народной республикой» и призывы к блокаде транспортных развязок в городе: «С сегодняшнего дня Одесская область объявляется Одесской народной республикой, где вся власть принадлежит только проживающему на её территории народу». Лидер общественной организации «Народная альтернатива» Евгений Анохин заявил о непричастности антимайдановцев к созданию ОНР: «Ни „Народная альтернатива“, ни „Народная дружина“ к этому не имеют никакого отношения, это не мы, и сайт, на котором опубликовали объявление, не наш». В радикальной организации «Одесская дружина», отвечающей у Антимайдана за силовой блок, также сообщили, что не знают, чьих это рук дело.

<…>

В ночь на 20 апреля неизвестные забросали коктейлями Молотова супермаркет "Сильпо". Ответственность за инцидент взяла на себя дотоле неизвестная пророссийская группировка "Бригада оперативного реагирования". В ночь на 25 апреля коктейлями Молотова было атаковано отделение "Приватбанка". Нападавшие, предположительно также имевшие отношение к "Бригаде оперативного реагирования", были задержаны; по словам пресс-службы СБУ, они планировали провокации во время торжеств 9 мая.

25 апреля 2014 года к блокпосту евромайдановцев в районе седьмого километра Овидиопольской дороги под Одессой подъехали на автомобиле^{[нет в источнике]}К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) неизвестные и бросили в него гранату. При взрыве осколками были ранены 7 человек.

В ночь на 28 апреля неизвестные бросили коктейль Молотова в двери исторического факультета Одесского национального университета им. И.И. Мечникова, разбросав вокруг политические листовки, в которых факультет обвинялся в «шовинизме и русофобии». Возможно, это отчасти было связано с тем, что один из преподавателей факультета Александр Музычко в феврале 2014 года призывал к физическому уничтожению «украинофобской сволочи». По мнению декана факультета, поводом для нападения стало то, что интерьер здания был украшен государственными флагами Украины.

Ход событий 2 мая

Столкновения в историческом центре города

Формирование колонны сторонников Евромайдана

2 мая 2014 года в 15:00 сторонники Евромайдана совместно с болельщиками футбольных клубов «Черноморец» и «Металлист» (позднее представители ФК «Металлист» отрицали факт участия своих фанатов в последовавших беспорядках) планировали организовать марш «За единство Украины», для чего собрались в центре города, на Соборной площади. Здесь также присутствовали члены «Самообороны Майдана», вооружённые битами и металлическими цепями и экипированные касками и щитами, при этом многие скрывали свои лица под масками. Согласно более поздним свидетельствам очевидцев, некоторые активисты «Правого сектора» и «Самообороны Майдана» были вооружены топорами, деревянными и металлическими палками, а также огнестрельным оружием.

По версии сторонника Антимайдана депутата Одесского областного совета Вадима Савенко, в столкновениях под видом футбольных фанатов участвовали военнослужащие батальонов «Шторм» и «Днепр-1». По сообщениям журналиста издания «Вести. Репортер»— очевидца событий, присутствовали 3, 8-я и 14 сотни самообороны. В событиях также принимали участие бойцы праворадикальных организаций из других городов Украины: Николаева, Днепропетровска, Винницы, Житомира, Херсона, Донецка. Всего, по данным, сообщённым новостным агентством Odessit.ua, в Одессу накануне событий прибыло 15 автобусов с евромайдановскими активистами. Общее количество завезённых в Одессу бойцов журналисты информационного агентства Таймер оценили от 300 до 700 человек.

Столкновения на Греческой

Примерно в 13:30 на Александровском проспекте в районе пересечения с улицей Жуковского начался сбор антимайдановских активистов. Костяк этой группы составила «Одесская дружина», лидеры которой пометили собравшихся нарукавными повязками (выше локтя) из клейкой ленты красного цвета. Примерно 14:40 между собравшимися антимайдановскими активистами и проходящим мимо них по улице молодым человеком по имени Денис Т. произошла словесная перепалка, закончившаяся тем, что Денис Т. произвёл по активистам Куликова поля несколько выстрелов из пневматического пистолета. Стрелявший был задержан собравшимися и передан милиции.

Около 15:30 для противостояния маршу колонна из активистов Антимайдана, вооружённых щитами, защитной амуницией, битами, выдвинулась в сторону Греческой площади. На руках у них были повязаны Георгиевские ленточки и упомянутые повязки из красной изоленты.

Начались столкновения у выхода на площадь. Число антимайдановцев, по оценке УНИАН, достигло 500. Они начали строить импровизированные баррикады у супермаркета «Афина»; заметив это, туда побежала толпа их противников с палками и камнями. Около 16:30 на Греческой евромайдановские активисты начали разливать коктейли Молотова. В ходе дальнейших столкновений в районе Дерибасовской улицы, в которых противоборствующие стороны бросались друг в друга брусчаткой и «коктейлями Молотова», один евромайдановский активист получил огнестрельное ранение в лёгкое и скончался до приезда скорой на углу Дерибасовской и Преображенской. Евромайдановцы угнали пожарную машину, которая прибыла на место столкновений по вызову о горящем легковом автомобиле, угрожая водителю расправой. Также ими была осуществлена попытка штурма пожарной части, находящейся поблизости. Угнанную пожарную машину начали использовать в качестве тарана для прорыва баррикад противника и прорыва линий милицейского оцепления.

По данным евромайдановцев, их противникам активно содействовал заместитель начальника ГУВД полковник Дмитрий Фучеджи, а подчинённые ему милиционеры относились к антимайдановцам лояльно и не пытались их разоружить. По другим данным, одесская милиция получила команду из Киева не вмешиваться в события, а столкновения спровоцировали неизвестные люди с красным скотчем на рукавах.

Далее около 200 антимайдановских активистов были заблокированы на улице Греческой, их охраняла местная милиция. Они отстреливались из травматического и огнестрельного оружия. К 18:00 небольшая часть (порядка тридцати человек) противников новой украинской власти отступила в торговый центр «Афина», расположенный в месте столкновений, и заняла там позиции, в том числе разместила стрелков для обороны. Остальные антимайдановские активисты рассеялись, просочившись сквозь кордоны милиции. Бо́льшая часть сторонников Евромайдана двинулись на Куликово поле, некоторое их количество блокировало торговый центр «Афина», пытаясь взять в плен укрывшихся там противников.

События на Куликовом поле

Разгром палаточного лагеря на Куликовом поле

К 18:30 часам сторонники Евромайдана добрались до площади Куликово поле (преодолев 2,6 км), где разгромили и сожгли расположенный возле Дома Профсоюзов антимайдановский палаточный лагерь. В ходе противостояния со стороны сторонников Евромайдана применялись бутылки с зажигательной смесью, булыжники, были слышны выстрелы.

Пожар в Доме профсоюзов

Вытесненные с Куликова Поля антимайдановцы скрылись в находящемся за лагерем Доме профсоюзов, попутно призывая к этому и находившихся у здания единомышленников. По сообщениям очевидцев, в Доме Профсоюзов не было ни иностранцев, ни вооружённых огнестрельным оружием людей, последнее подтвердилось впоследствии следователями — по их данным, в здании огнестрельного оружия не было, только травматическое. Евромайдановцы забрасывали здание бутылками с зажигательной смесью, вели по окнам здания стрельбу. Находившиеся на крыше люди также забрасывали нападающих камнями и бутылками с зажигательной смесью, оттуда же, возможно, велась стрельба. Нападавшие подожгли центральные двери здания, откуда огонь распространился в холл первого этажа, а потом пошёл вверх по этажам, чему способствовало слишком позднее прибытие пожарных расчётов. По воспоминаниям спасшихся, огонь пошёл снизу, с первых этажей. Согласно некоторым сообщениям, ещё до начала пожара нападавшие смогли прорваться в здание с чёрного хода, расположенного с тыльной стороны здания, и овладеть боковыми коридорами на этажах. Как утверждает руководитель главного управления ГСЧС Украины в Одесской области В. Р. Боделан, сильный пожар в холле здания начался после того, как нападавшим удалось закинуть туда несколько горящих автомобильных покрышек. По словам Боделана, в спасении людей из здания участвовало пятьдесят сотрудников ГСЧС, которым удалось вывести из здания 350 человек. Боделан утверждал, что пожарные расчёты прибыли на площадь вовремя, но толпа людей на площади не пропускала машины к зданию и препятствовала пожарным в их работе, пытаясь захватить машину.

Часть активистов Евромайдана препятствовала тушению пожара в здании, и до прибытия пожарных они не давали укрывшимся в здании покинуть его, вынуждая выпрыгивать из окон, стреляли по окнам здания и по пожарным лестницам, не давая эвакуироваться, а также избивали тех, кто пытался убежать. Согласно описанию, опубликованному BBC News со ссылкой на интервью очевидца российскому каналу RT: "Мы не могли идти вниз, мы видели людей из других этажей, спустившихся вниз, а там толпа напала на них, как стая волков" также BBC News отмечает: «Некоторые люди кричали „Умри!“, когда люди падали вниз». На видео штурма здания видно как толпа людей в масках и касках, некоторые с деревянными палками и металлическими цепями проникают внутрь здания и рассредотачиваются по помещениям, выламывая двери. С другой стороны, согласно результатам судебно-медицинской экспертизы причинами смерти погибших в Доме профсоюзов не выступали ни огнестрельные ранения, ни удары тяжёлыми предметами, ни удушения. Как отмечал глава Главного управления ГСЧС Украины в Одесской области Владимир Боделан, евромайдановцы так избивали некоторых спасённых людей, что ещё остававшиеся в здании отказывались выходить оттуда. Пожарные были вынуждены, рискуя жизнью, прикрывать собой людей от агрессивной толпы.

В то же время другие евромайдановцы пытались спасти от огня находящихся в Доме профсоюзов с помощью верёвок и импровизированных строительных лесов, помогая тем самым спасателям и пожарным. Так, в уже упомянутой статье BBC News со ссылкой на украинскую газету «Kyiv Post» писалось: «Проукраинские активисты спасли десятки людей из горящего здания».

В итоге оставшиеся в живых пророссийские активисты покинули здание, были собраны проукраинской стороной, избиты и сданы милиции.

После произошедших событий в интернете представители «Антимайдана» начали выкладывать фотографии, домашние адреса, номера телефонов и информацию о близких жителей Одессы, участвовавших в евромайдановских акциях. Этих людей называют «боевиками „Правого сектора“» и «фашистами», также размещаются призывы к мести за погибших во время пожара.

Версии о причинах произошедшего в Доме профсоюзов

По словам выживших антимайдановцев, в Доме не было обязательных по технике безопасности огнетушителей, в строении была полностью отключена вода.

Повязки из красной изоленты, повязанные якобы антимайдановцам, были также у некоторых милиционеров — именно там, где милиция пропустила толпу через свои ряды. Показаны кадры, как сотрудники милиции командуют «антимайдановцами»; также обращается внимание на то, что эти же люди с повязками позже бросали бутылки с зажигательной смесью с крыши Дома профсоюзов, хотя в других местах среди антимайдановцев они не были замечены.

Подготовленными действиями провокаторов, по утверждению журналистов, объясняются факты быстрого появления националистов и столкновений на третьем этаже Дома профсоюзов и обгоревшие тела, обнаруженные в местах, где не было пожара: провокаторы спустились с крыши (по версии из другого репортажа — ворвались в здание, ещё до пожара) и начали расправу. Пожар, согласно этой информации, начался с места, где несколько ранее националисты вывешивали украинский флаг. Также обращается внимание на то, что перед трагедией в Одессу прибыл секретарь Совета национальной безопасности и обороны, бывший комендант Майдана А. Парубий, а вместе с фанатами в событиях участвовала часть 14-й сотни самообороны Майдана.

По версии корреспондента «Новой газеты» Павла Каныгина (со ссылкой на назначенного после трагедии губернатора Игоря Палицу и собственные фотоматериалы), поджог мог быть произведён изнутри здания неизвестными диверсантами, имевшими туда доступ задолго до трагедии; в подтверждение данной версии корреспондент указывает на то, что следы пожара в основном локализованы в районе лестничных пролётов, а конференц-зал, окна которого выходят к входной колоннаде, откуда здание забрасывали «коктейлями Молотова», от пожара не пострадал.

Слухи, о том, что в Доме профсоюзов было использовано некое отравляющее вещество, начали появляться практически сразу же после трагедии. Так, уже 3 мая 2014 года первый вице-премьер-министр Украины Виталий Ярема заявил, что люди «погибли внезапно, очень быстро» из-за «горения некоего вещества, которое выделяло газ». 19 мая 2014 года на пресс-конференции заместитель начальника ГСУ МВД Украины Виталий Сакал заявил, что в Доме профсоюзов в Одессе следователи обнаружили хлороформ. Следы вещества содержатся в мусоре и саже, изъятых с места происшествия. Российские эксперты химики-органики скептически отнеслись к заявлениям, что причиной смерти погибших в Доме профсоюзов мог стать хлороформ. По их утверждениям для того, чтобы несколько десятков человек даже в относительно небольшом по размеру помещении насмерть отравились хлороформом, «его нужно разлить в чрезвычайно больших количествах — многие десятки, если не сотни литров» и делать это в герметически закрытых помещениях. Таких условий, по словам экспертов, в одесском Доме профсоюзов не было.

МВД Украины заявило, что к трагическим событиям в Одессе 2 мая могут быть причастны определенные политические силы, а само событие представляется спланированным. В украинских СМИ высказано предположение, что среди причин случившегося могут, в том числе, присутствовать и бизнес-интересы, связанные с начавшимся после смены власти в Киеве очередным разделом сфер влияния в хозяйственном кластере Одессы.

Погибшие и пострадавшие во время событий 2 мая

Всего на 14 мая 2014 года подтверждено 48 смертей в результате столкновений на Греческой улице (тут погибло шестеро — четверо на месте и двое в больнице) и на Куликовом поле, 11 — выпали из Дома профсоюзов (из них 2 умерли в больницах), 31 — находились в Доме Профсоюзов (из них 1 умер в больнице). На 5 мая 2014 года пропавшими без вести числилось 45 человек, из числа обнаруженных погибших 20 тел не было идентифицировано. Из 43 опознанных семь женщин; 32 отравились газом, испарениями погибли от ожогов; 10 разбились насмерть, выпрыгивая из окон; шестеро погибли от огнестрельных ранений. Самому старому погибшему было 70 лет, самому младшему − 17. Сообщалось, что среди убитых была беременная женщина, задушенная электрическим проводом, однако позже эти сведения не подтвердились.

По состоянию на 14:00 4 мая 2014 года по данным оперативного штаба города в больницы Одессы обратилось 226 человек. Из обратившихся 88 человек госпитализированы, в том числе один подросток 17 лет. Число «тяжёлых» больных за сутки уменьшилось с 40 до 26 человек. Городские власти обратились к горожанам с просьбой сдавать кровь для раненых. Пострадавшие, находящиеся в городских больницах, имели следующую природу травм:

• огнестрельные ранения — 13 человек,
• ожоговые травмы — 8 человек,
• тупые травмы, в том числе черепно-мозговые — 53 человека,
• колото-резаные травмы — 7 человек,
• отравление угарным газом — 13 человек.

Некоторые источники утверждали, что большое количество людей погибло из-за отравления не угарным газом, а неизвестными отравляющими веществами. Об этом заявлял и начальник Главного следственного управления МВД Украины Виталий Сакал. По его словам, в здании долгое время находился хлороформ и, вероятно, именно он явился причиной отравления, так что, по его версии, 32 человека погибли в результате отравления неизвестным веществом, а не из-за высокой температуры и удушья.

Лидер партии «Свобода» Олег Тягнибок сообщил, что среди получивших огнестрельные ранения в ходе столкновений 2 мая есть трое активистов его партии.

Существуют более высокие оценки числа жертв. Депутат Одесского областного совета Вадим Савенко заявил, что украинские власти скрывают данные о пропавших без вести активистах Антимайдана: погибло, по его сведениям, 116 человек. Оппозиционный политик Олег Царёв, ссылаясь на информацию от жителей города, говорил, что погибло более 100 человек. По информации украинской газеты «Сегодня», полученной от двух источников (в том числе от пожарной части), погибших было больше в три раза: их тайно захоронили за пределами города.

Одесская журналистка, активистка майдана Зоя Казанжи объяснила распространившиеся слухи о значительно большем, чем официальные данные, числе погибших атмосферой страха в городе и бездействием властей. Она отметила, что местные журналисты не обнаружили в подвале сотен трупов.

Во время столкновений на Греческой площади пострадали двое журналистов — металлическими пулями был ранен в руку, спину и ногу главный редактор одесского новостного сайта Думская.net Олег Константинов — журналист работал в рядах пророссийских активистов, которые были обстреляны майдановцами. Также был ранен в руку журналист интернет-издания «Таймер» Антон Доценко.

Пострадало двадцать два сотрудника милиции — у двоих из них огнестрельные ранения. У остальных ранений получены из-за стрельбы из охотничьего и травматического оружия. По милиционерам стрельбу вели сторонники евромайдана.

Милиция опровергла информацию ТСН, что 15 погибших при пожаре были россиянами, ложной была признана и информация о нахождении оружия в здании. Почти все пострадавшие (и все опознанные погибшие) были одесситами, лишь один раненый был из Киева, а другой из Евпатории.

Реакция на Украине

В связи с гибелью людей одесские власти объявили трёхдневный траур, а украинские — двухдневный. Кроме того, одесский горсовет объявил 2 мая ежегодным днём траура в Одессе. Арсен Аваков уволил начальника ГУ МВД в Одесской области Петра Луцюка.

Председатель Одесской областной государственной администрации Владимир Немировский обвинил силовые органы Украины в преступном бездействии.

Сегодняшних жертв в Одессе можно было избежать. Для этого силовикам всего-то нужно было не торговать своей Родиной, своей Совестью, и следовать Присяге Украинскому Народу. Если бы милиция следовала требованиям руководства области, а не занималась дипломатией, сегодня все было бы иначе. Но они, как и всегда прежде, думали не о стране, а о собственном комфорте. Стыд.

— страница Немировского в соцсети Facebook

Владимир Немировский также заявил следующее:

Действия одесситов, направленные на нейтрализацию и задержание вооружённых террористов, считаются законными

— страница Немировского в соцсети Facebook

Исполняющий обязанности главы Администрации Президента Сергей Пашинский назвал произошедшее «провокацией ФСБ». Эту версию МИД России назвал «бредом и тотальным враньём». После этого служба безопасности Украины заявила, что беспорядки финансировал экс-вице-премьер Украины Сергей Арбузов и бывший министр доходов и сборов Александр Клименко. В свою очередь бывшие министры в интервью российским СМИ категорически опровергли свою причастность. По словам исполняющего обязанности президента Украины Александра Турчинова, организаторы драки в Одессе, которая состоялась 2 мая, координировали свои действия из России.

4 мая в Одессе около сгоревшего здания Дома профсоюзов прошла панихида по погибшим, переросшая в митинг со скандированием пророссийских лозунгов.

4 мая 2014 года партия «Правый сектор» на своей официальной странице в интернете в разделе «публикации» опубликовала заметку Евгения Трофименко, в которой события 2 мая 2014 года в Одессе были названы «светлой страницей нашей отечественной истории. В этот день, несмотря на усилия сотрудников МВД, небезразличная общественность ликвидировала шабаш путинский наёмников и рядовых дегенератов в Одессе. Пьяницы, наркоманы, другие люмпены, а также проплаченные российские активисты и засланные диверсанты позорно бежали от разгневанных украинских граждан». 6 мая 2014 года политсовет «Правого сектора» на сайте партии разместил обращение, в котором говорилось, что 2 мая 2014 года — «один из самых трагических дней недолгой истории независимой Украины». Политсовет также направил обращения в Администрацию Президента Украины, Генеральную прокуратуру, Службу безопасности Украины и Совет национальной безопасности и обороны с требованием немедленно взять под стражу руководителей силовых ведомств, по мнению партии ответственных за трагедию в Одессе. Если в течение суток требования будут проигнорированы, Правый сектор оставлял за собой право на проведение акций общественного сопротивления.

23 октября 2014 года президент Украины Пётр Порошенко сказал, что Одесса заплатила большую цену, чтобы остановить сепаратистов. «В настоящий момент Одесса стала очень проукраинским городом! В российских СМИ Одессу даже называют „бандеровской“. И большего комплимента для Одессы для меня не существует!» — сказал президент Украины.

Расследование событий

Украина

Расследование событий было поручено Главному следственному управлению МВД, Генеральной прокуратуре и Службе безопасности Украины; созданы правительственная и депутатская комиссии во главе, соответственно, с Виталием Яремой и Антоном Киссе.

В ходе расследования прозвучало заявление премьер-министра Украины А. Яценюка, в котором он заранее возложил ответственность за произошедшее на «террористов» и милицию, которая своевременно их не обезвредила, и поручил Генпрокуратуре искать в произошедшем «российский след»..

Обследовавшие сгоревшее здание специалисты Главного управления Государственной службы Украины по чрезвычайным ситуациям в Одесской области заявили, что вероятной причиной пожара в Доме профсоюзов являются действия сторонников федерализации на верхних этажах здания. В их отчёте писалось: «Вчера во время противостояния экстремистов с милицией правоохранители заставили правонарушителей переместиться на Куликово поле, где те захватили Дом профсоюзов и забаррикадировались. С верхних этажей нападающие начали забрасывать мирных граждан бутылками с зажигательной смесью и вести по ним огонь из огнестрельного оружия. В результате использования злоумышленниками „коктейлей Молотова“ возник пожар. С верхних этажей возгорание распространилось на значительную площадь здания и стало причиной гибели более 40 человек»

Один из лидеров федералистов Олег Царёв заявил: «Мы выражаем вотум недоверия любым расследованиям, которые проводятся при участии незаконного киевского режима! Потому что знаем наперед, что эти расследования будут сфальсифицированы».

7 мая главы МВД Арсен Аваков сообщил о том, что бывший начальник ГУ МВД Украины по Одесской области Дмитрий Фучеджи бежал из Украины на территорию Приднестровья. В самой Одессе задержаны трое сотрудников местной милиции, которые будут отправлены в Киев для проведения следственных действий.

19 мая заместитель начальника ГСУ МВД Украины Виталий Сакал на пресс-конференции подтвердил, что в Доме профсоюзов в Одессе следователи обнаружили хлороформ. Следы вещества содержатся в мусоре и саже, изъятых с места происшествия.

К 26 июня следователи сообщили, что ими установлены личности шести стрелявших во время событий 2 мая в Одессе (следствие заявило, что это «бо́льшая часть»), из них пятеро уведомлены о подозрении, один, стрелявший из карабина «Сайга», — находится в розыске. Кроме того, следствие располагает большим количеством видеозаписей, на которых засняты лица с травматическим оружием.

8 августа интернет-издание «Думская.net» опубликовало стенограмму телефонных звонков на номер «101» в связи с пожаром на Куликовом поле и в Доме профсоюзов. Оказалось, что первый вызов поступил ещё в 19:35, когда начал гореть палаточный городок на Куликовом поле. В ГСЧС отказались выслать на место событий пожарные машины, поскольку «это всё горит на открытой местности, ничему не угрожает». В 19:45 (спустя десять минут после первого вызова) поступило первое сообщение о пожаре непосредственно в Доме профсоюзов, в течение следующих 10 минут поступило множество других сообщений о пожаре в здании, при этом звонившие прямо указывали на серьёзный харатер пожара и на то, что в здании находятся люди. Тем не менее распоряжение о выезде на место событий первого отряда пожарных было отдано лишь в 19:56 и только в 20:08 поступила команда отправить к месту пожара автолестницу. В 20:09 пожарные приступили к тушению огня. Первая машина ехала от пожарной части на Привокзальной площади до Куликова поля 13 минут. О ликвидации пожара с места событий сообщили в оперативно-координационный центр в 20:50.

Бывший глава Одесской ОГА (в настоящее время глава национального комитета Партии развития Украины и лидер депутатской группы этой партии в Одесском облсовете) Николай Скорик 8 августа выразил уверенность, что отставка Андрея Парубия с должности секретаря СНБО положительно скажется на расследовании событий 2 мая: «В течение более чем трёх месяцев власть блокировала расследование гибели 48 человек… По мнению многих одесситов, это было связано с вероятной причастностью к тем событиям лично секретаря СНБО Андрея Парубия… Последнее заседание временной комиссии Одесского облсовета [временной контрольной комиссии по реализации депутатского контроля за ходом досудебного расследования, созданной по инициативе Скорика] 4 августа в очередной раз показало упорное нежелание правоохранителей дать ответ на вопрос о виновных в гибели людей. При этом в городе твёрдо убеждены, что власть, в том числе высокие чины из силового блока в Киеве, как минимум, причастны к тем трагическим событиям».

25 сентября президент Украины Пётр Порошенко в ходе своей пресс-конференции попросил РФ выдать его стране бывшего начальника одесского облуправления милиции Дмитрия Фучеджи, который, по версии украинской стороны, считается организатором событий 2 мая. По данным украинских спецслужб, он находится в Приднестровье, периодически посещая Россию. Сам Фучеджи считает, что трагические события в Одессе произошли по спланированному сценарию высшего политического руководства Украины. Так, он указывает на наличие в то время тесной координации между губернатором Одесской области, и. о. президента Турчиновым и секретарём Совбеза Парубием, который специально приехал в Одессу. То, что милиция Одессы не смогла эффективно противостоять заранее прибывшим в город боевикам майдана, Фучеджи объясняет тем, что всё начальство городского МВД перед началом бойни было специально вызвано на совещание.

1 декабря 2015 года активисты из организаций «Правый сектор» и «Совет общественной безопасности» вынудили судей, которые вели дело, написать заявления об увольнении.

По состоянию на декабрь 2015 года 20 обвиняемых в беспорядках на Куликовом поле противников Евромайдана находятся за решеткой, в то время как обвиняемый в убийстве антимайдановца Евгения Лосинского евромайдановец Сергей Ходяк находится на свободе. Таким образом, все арестованные по делу — исключительно сторонники «антимайдана», при этом пожар, в котором погибли десятки антимайдановцев, по версии украинской Генпрокуратуры создали сами антимайдановцы.

ОБСЕ

Наблюдатели Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), осмотревшие одесский Дом профсоюзов, пришли к выводу, что «повреждения от пожара распространялись по коридорам первого и второго этажей». Об этом говорится в отчёте миссии за 5 мая.

В документе также говорится, что местные власти проинформировали наблюдателей ОБСЕ о количестве погибших в результате беспорядков: «46 тел было доставлено в морг, среди них пять человек с огнестрельными ранениями, погибшие в столкновениях на Соборной улице». «По словам собеседника СММ, большинство тел погибших уже идентифицировано, это в основном жители Одессы и соседних регионов», — говорится в сообщении Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ.

По оценкам наблюдателей, спустя три дня после трагедии в Одессе «общая ситуация оценивается как напряжённая». Полный отчёт наблюдателей ОБСЕ по событиям 2 мая в Одессе должен быть представлен в течение месяца.

ООН

Как заявил 28 июля председатель мониторинговой миссии ООН Армен Арутюнян во время презентации нового доклада о ситуации с правами человека в Украине, мониторинговая миссия ООН вынуждена констатировать, что расследование событий 2 мая почти не продвигается. В своём докладе миссия «с сожалением сообщает об отсутствии сотрудничества со стороны МВД и СБУ на центральном уровне».

Управление Верховного комиссара ООН по правам человека в марте 2016 года опубликовало очередной доклад ООН о положении в области прав и свобод на Украине. В нём указывается, что у украинских властей отсуствует желание должным образом расследовать или привлечь к ответственности виновных в трагедии. По данным авторов доклада, в ходе официального украинского следствия, которому не была обеспечена независимость, применялось прямое и косвенное политическое вмешательство, приводящее к намеренному блокированию следственных процедур. Всё это привело к отсутствию какого-либо продвижения в расследовании массового уничтожения 2 мая 2014 года участников мирной оппозиционной акции сторонниками нынешней украинской власти.

Задержания

В результате действий правоохранительных органов было задержано 172 человека. Из них 127 человек были обвинены в участии в массовых беспорядках, часть из задержанных отпустили под личное обязательство. Среди задержанных оказалось трое россиян. При этом МИД России опроверг информацию об участии россиян в событиях в Одессе и потребовал от Киева предоставить документы, подтверждающие заявления украинского МВД, что среди участников беспорядков были российские граждане.

Реакция иностранных государств

Россия

Глава комитета государственной Думы России по делам СНГ Леонид Слуцкий сказал, что «Россия скорбит вместе с родными и близкими погибших в результате столкновений в Одессе. Произошедшее, особенно пожар в Доме профсоюзов, напоминает преступления нацистов в годы Второй мировой войны. Это новая Хатынь и Освенцим». Также он назвал эти события срывом женевских договорённостей от 17 апреля 2014 года и подстрекательством к развязыванию гражданской войны на Украине. Постоянный представитель России в ООН Виталий Чуркин также сравнил события в Одессе с преступлениями нацистов.

США

Госдепартамент США осудил насилие в Одессе, подчеркнул, что насилие и хаос, которые привели к бессмысленной гибели и увечьям десятков людей в Одессе, неприемлемы и призвал украинские власти провести полномасштабное расследование и привлечь виновных к ответственности.

Польша

Уже утром 3 мая о событиях в Одессе высказались руководители Польши. Премьер Дональд Туск, описывая всплеск насилия на Украине, за которым, по его мнению, стоит Россия, события в Одессе назвал особенно драматическими. Президент Польши Бронислав Коморовский в интервью Польскому радио, посвящённому дню Конституции, сказал, что одесские события явились «проявлением кризиса украинской государственности в котором была заинтересована Россия с целью разжигания сепаратизма в регионе с тем, чтобы и Восточная Украина разделила судьбу Крыма… кризис вызван в основном для того, чтобы затруднить проведение президентских выборов 25 мая».

Болгария

3 мая министр иностранных дел Болгарии Кристиан Вигенин выразил соболезнования семьям погибших и призвал привлечь виновных к ответственности без снисхождения к убийцам. Министр указал на необходимость разоружения всех военизированных группировок и ограничения влияния «ультраправых». Кристиан Вигенин выступил за сдержанность, разум и диалог между конфликтующими сторонами, чтобы не допустить распространения беспорядков на весь регион, населённый гражданами Болгарии и этническими болгарами. Министр подчеркнул важность создания условий для проведения выборов президента Украины 25 мая 2014 года.

Белоруссия

Президент Белоруссии Александр Лукашенко послал властям Украины 3 мая от своего имени официальные соболезнования: «В Республике Беларусь с глубокой скорбью воспринято известие о гибели людей в результате трагических событий в ряде регионов Украины. Выражаю искренние соболезнования народу Украины, родным и близким погибших, а также пожелания скорейшего выздоровления пострадавшим». Позже, он провел параллели между сожженной гитлеровцами Хатынью и трагедией в Одессе 2 мая.

Оценки аналитиков

Американский аналитик Гордон Хан полагает, что одесский погром являлся не случайностью, а одним из многих «преступлений, совершённых силами, связанными с новыми украинскими властями». По мнению Хана, размещённая после пожара на сайте «Правого сектора» одобрительная статья с упоминанием активистов организации, участвовавших в событиях, фактически является взятием на себя ответственности.

Авторитетная международная правозащитная организация Human Rights Watch полагает, что правоохранительные органы Украины не хотят или не могут привлечь к ответственности тех, кто виновен в массовых убийствах и ранениях людей.

Созданная по инициативе Генсека Совета Европы Турбьёрна Ягланда Международная консультативная группа под руководством бывшего председателя Европейского суда по правам человека Николаса Братца пришла к выводу, что расследование украинских властей не было независимым и привело к невозможности наказания виновных.

Реакция российских деятелей культуры

• Российский драматург, режиссёр, актёр и писатель Евгений Гришковец считает события, которые произошли в Одессе 2 мая, страшной бедой и позором:

Случилось страшное историческое событие. Написана историческая страница несмываемого позора… Символично то, что этот страшный позор случился в Одессе, в самом весёлом, многоцветном, толерантном и разумно-ироничном городе. И именно в нём вырвалось наружу самое низменное: лютая злоба друг к другу, ненависть, и, в итоге, страшная жестокость, которую я даже не подозревал в одесситах.

• Кинорежиссёр Алексей Герман-младший признался, что в тот день, когда «сжигали, забивали палками, расстреливали людей на Украине, когда в Одессе в Доме профсоюзов погибли эти сорок три человека, если сорок три, ведь говорят, что на самом деле их больше ста, когда давили стариков БТРами под Донецком, в России для меня окончательно умер либерализм».

События следующих дней в городе

4 мая

В ночь на воскресенье, 4 мая, у Потемкинской лестницы загорелась газовая труба, возможен поджог.

Пророссийскими активистами на Доме профсоюзов был вывешен российский флаг. В дальнейшем ими же был избит мужчина крикнувший «Слава Украине!», ему проломили голову.

После произошедших событий в интернете представители «Антимайдана» начали выкладывать фотографии, домашние адреса, номера телефонов и информацию о близких жителей Одессы, участвовавших в проукраинских акциях. Этих людей инициаторы акции называют «боевиками „Правого сектора“» и «фашистами», также размещаются призывы к мести за погибших во время пожара.

Около тысячи человек, проведя молебен за погибших на Куликовом поле, собрались у здания горуправления милиции в Одессе, где находились задержанные после пятничных столкновений, собравшиеся заблокировали здание МВД в центре города и позже прорвались во внутренний двор, выбив в здании стёкла. В результате милиция освободила 30 задержанных в ходе столкновений в Одессе. По сообщению журналистов, люди «взяли штурмом ИВС (изолятор временного содержания), все внутри разгромлено».

По сообщению РБК, во дворе городского УВД протестующие напали на съёмочную группу телеканала «Дождь» и пытались отнять камеру у корреспондента телеканала Тимура Олевского. Пострадал и журналист одного из одесских изданий. Местный информационный портал «Думская.net» со ссылкой на медицинские службы города сообщил, что госпитализированы 2 человека: в нейрохирургическое отделение городской больницы доставлен один с травмой головы, ещё один получил ранение в ногу.

К вечеру появилось сообщение:

«По решению прокуратуры Одесской области по требованию митингующих были освобождены 67 человек, задержанных органами внутренних дел Одесской области за участие в массовых беспорядках 2 мая в Одессе», — говорится в заявлении МВД Украины.

По сообщению радио «Вести», сославшегося на представителя управления МВД Украины по Одесской области, все остальные задержанные пока остаются в изоляторе. (На следующий день Аваков сообщил, что 42 задержанных в Одессе этапированы в СИЗО центральной Украины. Среди задержанных — брат актрисы Нонны Гришаевой, которого, по её словам, увезли в город Белгород-Днестровский).

Вечером несколько сотен сторонников Евромайдана собрались в центре Одессы у памятника Ришелье на Приморском бульваре. Позже они заблокировали здание управления областной милиции, протестуя против освобождения пророссийских боевиков и требуя наказания полковника Фучеджи и его сообщников. К ним вышел назначенный в воскресенье новый руководитель областной милиции генерал-майор Иван Катеринчук. В ответ радикально настроенные участники митинга потребовали от нового начальника одесской милиции усилить установленные ими вокруг города блокпосты, убрать которые требовал от властей его предшественник полковник Петр Луцюк. В дальнейшем колонна активистов двинулась на Куликово поле, где они почтили погибших минутой молчания и подняли украинский флаг.

5-6 мая

В ночь на 5 мая неизвестные подожгли отделение Приватбанка Игоря Коломойского.

Первые похороны жертв прошли 5 мая: хоронили 6 человек, в том числе депутата областного совета Вячеслава Маркина. Гражданская панихида прошла в здании областного совета на Канатной, 83. СМИ сообщали, что почтить погибших пришли сотни людей. Они убиты горем и крайне агрессивны по отношению к прессе. Завидев любую камеру, на журналистов набрасывались, оскорбляли и прогоняли. Попытка губернатора Владимира Немировского появиться на панихиде вызвал гнев одесситов. Его заглушили и прогнали. Также люди враждебно настроены против Алексея Гончаренко.

В тот же день «Интерфакс» сообщил, что еврейское население Одессы готовится к эвакуации из города (со ссылкой на нескольких лидеров еврейской общины). Эвакуация начнется в случае эскалации насилия по отношению к мирным жителям. По словам раввина Рефаэля Крускаля, главы еврейской благотворительной организации, в минувшие выходные была закрыта Большая хоральная синагога, а членам еврейской общины были отправлены телефонные сообщения с просьбой не выходить на улицу без крайней необходимости.

Вечером общественный совет при Одесской областной администрации заявил, что инициировал проведение митинга с требованием отставки губернатора Владимира Немировского и председателя облсовета Николая Тиндюка.

Ранним утром 6 мая два блок-поста установленные на въездах в Одессу сторонниками евромайдана, были закиданы коктейлями молотова и сгорели, активистов на постах не было. В тот же день глава Одесской обладминистрации (ОГА) Владимир Немировский освобождён от должности указом Турчинова, а новым главой назначен Игорь Палица.

С 7 мая

7 мая помещение и территория Приморского суда в Одессе были обследованы специалистами взрывотехнической службы после поступившего в среду анонимного сообщения о минировании, никаких взрывных устройств и взрывоопасных веществ не обнаружено, сообщает одесское областное управление милиции. В тот же день телеканал RT сообщил, что по информации Общественной палаты, в Одессу прибыли 4 тыс. сторонников правящей партии: «в Одессе находятся боевики „Правого сектора“, спецбатальоны „Днепр“ и „Киев-1“, а также фанаты ФК „Днепр“, заявил член Общественной палаты РФ Георгий Фёдоров» ^{[неавторитетный источник? 2920 дней]}.

10 мая СМИ сообщили, что семьи 46 одесситов, погибших 2 мая во время массовых беспорядков в городе, получат по 200 тысяч гривень от главы Одесской облгосадминистрации Игоря Палицы, который учредил собственный благотворительный фонд.

11 мая в рамках поминальной службы по погибшим перед Домом профсоюзов прошёл митинг. Выступающие заявляли, что требуют расследования гибели людей в Доме профсоюзов, призывали к воздаянию, а также к срыву президентских выборов 25 мая. Участники акции выразили поддержку сепаратистам на Востоке страны и решили создать общественное движение «Куликово поле». Они также намерены требовать от главы Одесской областной госадминистрации Игоря Палицы установки на Куликовом поле памятника погибшим и готовы собирать на этот монумент средства. Активисты также намерены добиться переименования одной из городских улиц в «улицу героев 2 мая».

12 мая сгорели три машины со львовскими номерами. 14 мая неизвестные пытались уничтожить отделение «Приват-банка», который принадлежит Коломойскому. Как сообщают очевидцы, в четыре часа утра преступники бросили взрывное устройство в офис на улице Краснова. После взрыва в здании вспыхнул огонь, пострадал банкомат и входные двери отделения. В тот же день в город вошли БТРы Нацгвардии Украины. Кроме того, в этот день вандалы осквернили могилу одного из погибших в Доме Профсоюзов — сожгли погребальные венки, от огня пострадал и могильный крест.

В середине июля 2014 года неизвестные разрушили рукотоворный мемориал жертвам 2 мая, расположенный в Одессе на Куликовом поле; позже ответственность взяла на себя одна из групп так называемых «евромайдановцев». В свою очередь, «антимайдановцы» провели демонстрацию протеста под окнами у одесского мэра и восстановили мемориал.

Требования «Комитета 2 мая»

В связи с принятым Верховной Радой законом «Об особом порядке местного самоуправления в отдельных районах Донецкой и Луганской областей» правозащитная и политическая организация «Комитет Освобождения Одессы» («Комитет 2 мая») во второй половине сентябре 2014 года потребовала, чтобы нормы этого закона были распространены не только на территории, занятые ополченцами Донецкой и Луганской народных республик, но и на Одесскую область, а в перспективе — на все другие территории Юга и Востока Украины. В частности, имеются в виду нормы, предоставляющие регионам экономическую независимость, дающие возможность местным властям определять место русского языка в общественной жизни, контролировать назначения руководителей правоохранительных органов, создавать местную милицию и так далее. Также в «Комитете 2 мая» «требуют применить к одесским политзаключённым, задержанным после 22 февраля 2014-го года, амнистию».

Память о событиях 2 мая

В январе 2015 года властями итальянского городка Чериано-Лагетто, провинция Монца-э-Брианца, регион Ломбардия, было принято решение назвать одну из площадей города (напротив Главпочтамта) «Площадью мучеников Одессы» (Piazzale martiri di Odessa) в память о евреях, убитых 22-24 октября 1941 года после захвата города румынской армией во время Великой Отечественной войны, а также в память о пророссийских активистах, погибших 2 мая 2014 года в Доме профсоюзов.

Впоследствии, обосновывая данное решение, администрация коммуны указывала на большое количество жертв в результате этих трагедий, сравнивая их с терактами 11 сентября или такими актуальными для итальянского общества событиями, как массовая гибель нелегальных мигрантов в море при попытке перебраться из Африки в Италию и итальянских солдат в ходе военных операций последних лет.

2 мая 2015 года в Одессе по случаю годовщины трагедии на Куликовом поле и Соборной площади прошла панихида, в которой приняли участие несколько тысяч человек.

В тот же день в Чериано-Лагетто состоялось открытие монумента, посвящённого «мученикам Одессы». Монумент установлен на одноимённой площади и представляет собой языки пламени с силуэтом голубя, символа мира.

Ссылки

Ссылки на русском языке

• [www.bbc.co.uk/russian/international/2015/04/150429_odessa_second_may_anniversary Одесса, 2 мая: точка невозврата]. BBC Russian. Проверено 29 апреля 2015.
• [www.svoboda.org/content/transcript/26988502.html "Первые смерти стали точкой невозврата"]. Радио Свобода. Проверено 1 мая 2015.
• [reporter.vesti-ukr.com/art/y2015/n14/14626-odessa-v-ogne-rekonstrukciya.html#.VUTH8ZC6vQA Одесса в огне. Реконструкция. Почему случилась «одесская Хатынь» и кто в этом виноват]. Журнал «Вести.Репортер». Проверено 23 апреля 2015.
• [inforesist.org/foto-fakt-chto-v-dejstvitelnosti-proizoshlo-v-odesse/ Что в действительности произошло в Одессе…]. InfoResist. Проверено 4 мая 2014.
• Боделан В. Р. [archive.is/MUVYk Трагедия на Куликовом поле в Одессе глазами профессионала: большинство людей погибло не от дыма или огня]. Новостник. Одесса (14 мая 2014). Проверено 14 мая 2014.
• [news.liga.net/video/politics/1596577-pod_prikrytiem_militsii_boevik_separatist_rasstrelivaet_odessitov.htm Под прикрытием милиции: боевик-сепаратист расстреливает одесситов (видео)]. ЛІГАБізнесІнформ. Проверено 4 мая 2014.
• [korrespondent.net/ukraine/events/3357363-stolknovenyia-v-odesse-khronyka-sobytyi Столкновения в Одессе: хроника событий]. Корреспондент.net. Проверено 4 мая 2014.
• [antikor.com.ua/articles/5635-rukovoditj_odesskoj_militsiej_ostavili_polkovnika_podozrevaemogo_v_posobnichestve_vooruhennym_separa Руководить одесской милицией оставили полковника, подозреваемого в пособничестве вооруженным сепаратистам]. АНТИКОР. Проверено 4 мая 2014.
• [sputnikipogrom.com/russia/ua/11811/back-from-ukranian-hell/ Чистилище: рассказ пророссийского одессита, горевшего в Доме Профсоюзов]. Спутник и погром (3 мая 2014). Проверено 3 мая 2014.
• Непогодин В. [izvestia.ru/news/570245 Чёрная пятница] // Известия : газета. — 2014. — № 3 мая.
• Соколов М. [izvestia.ru/news/570258 Когда горело гетто] // Известия : газета. — 2014. — № 3 мая.
• Крикунов А. [2000.net.ua/2000/derzhava/ekspertiza/99619 Дом сгоревших душ](недоступная ссылка — история). Еженедельник 2000 (15 мая 2014). Проверено 21 мая 2014. [web.archive.org/web/20140521114321/2000.net.ua/2000/derzhava/ekspertiza/99619 Архивировано из первоисточника 21 мая 2014].
• [www.1tv.ru/news/world/257896 Кадры из Одессы подробно изучают все, кому небезразличны события в городе]. Первый канал (Россия).
• Азар И. [echo.msk.ru/blog/azar_i/1314634-echo/ Карательная операция или провокация третьей стороны]. Эхо Москвы (6 мая 2014). Проверено 7 мая 2014.
• Сибирцев А. [vesti.ua/odessa/50433-odesskaja-hatyn-kak-jeto-bylo-na-samom-dele Одесская Хатынь: как это было на самом деле] // Вести-репортёр : интернет-журнал. — 2014-05-05.
• Интервью Алексея Албу. [dumskaya.net/news/aleksej-albu-materi-moego-pogibshego-druga-pokaz-035506/ Один из лидеров одесского «антимайдана»: Мы хотим снова ставить палаточный городок]. Думская.net (8 мая 2014). Проверено 8 мая 2014.
• Лаптиёва Дарья. [lenta.ru/articles/2014/05/05/fire/ Ты знала много горя. О версиях того, что произошло в Одессе 2 мая]. Lenta.ru (5 мая 2014). Проверено 9 мая 2014. [web.archive.org/web/20140509011818/lenta.ru/articles/2014/05/05/fire/ Архивировано из первоисточника 9 мая 2014].
• Перевозкина М. [www.mk.ru/social/2014/05/18/ushedshiy-v-podpole-lider-kulikova-polya-rasskazal-kak-ubivali-odessitov-v-dome-profsoyuzov.html Ушедший в подполье лидер Куликова поля рассказал, как убивали одесситов в Доме профсоюзов]. Интервью. Сайт mk.ru (18 мая 2014). Проверено 19 мая 2014.
• Левит А. [fakty.ua/183835-v-odesskom-dome-profsoyuzov-ne-bylo-nikakoj-ubitoj-beremennoj-zhencshiny В одесском Доме профсоюзов не было никакой убитой беременной женщины - эксперт]. Интервью. Факты и комментарии (Факты Одесса) (26 июня 2014). Проверено 26 июня 2014.
• Алексей Титков. [politcom.ru/18778.html Одесса: реконструкция трагедии. Часть 1].
• Алексей Титков. [politcom.ru/18788.html Одесса: реконструкция трагедии. Часть 2].
• Алексей Титков. [politcom.ru/18795.html Одесса: реконструкция трагедии. Часть 3].

Ссылки на других языках

• Meyssan T. [www.voltairenet.org/article183660.html Crime à Odessa] (фр.). Voltairenet.org. Проверено 8 мая 2014.
• [ireport.cnn.com/docs/DOC-1146636 Chronicle Odessa Khatyn]. Breaking News: CNN iReport. CNN. Проверено 22 июля 2014.
• [www.bbc.com/news/world-europe-27267247 Media in Ukraine and Russia in stark contrast over Odessa blaze]. News Europe. BBC. Проверено 22 июля 2014.
• [www.usatoday.com/videos/news/world/2014/05/05/8728313/ Angry tears at Odessa trade union building after blaze]. USA Today. Проверено 22 июля 2014.
• [www.elsevier.nl/Buitenland/nieuws/2014/5/Rusland-Westen-provoceert-en-is-schuldig-aan-inferno-Odessa-1515148W/ Rusland: Westen provoceert en is schuldig aan inferno Odessa]. Elsevier. Проверено 22 июля 2014.
• [www.irishtimes.com/news/world/europe/odessa-city-of-grandeur-still-reeling-from-the-horror-that-befell-it-1.1807069 Odessa, city of grandeur, still reeling from the horror that befell it]. The Irish Times. Проверено 22 июля 2014.

Ссылки на видеоматериалы

• [www.youtube.com/watch?v=2pA6Ua2_6OU Документальный фильм-расследование «Ожог»] // Аркадий Мамонтов. ВГТРК, 2015 г.
• [www.youtube.com/watch?v=IaZ91-MD0ps&feature=share интервью экс зама облУВД Одесской обл Дмитрия Фучеджи]. НТВ (22 мая 2014). Проверено 22 мая 2014.
• [www.youtube.com/watch?v=VG6NDlHVzL4 Столкновения в Одессе (трансляция)]. RT. Проверено 3 мая 2014.
• [www.youtube.com/watch?v=gEf0Lz7rAAE Місто-герой Одеса] // Hromadske.tv.
• [www.youtube.com/watch?v=2N2S4TNwaFc Одеса. 2 травня 2014] // Hromadske.tv.
• [www.youtube.com/watch?v=fG-21ChuofA 2 мая. Без мифов] // 7 канал (Одесса)

Полная хронология событий в Одессе 2 мая 2014 года

• «Группа 2 мая». [timer-odessa.net/statji/hronologiya_sobitiy_v_odesse_2_maya_214_go_goda_chast_1_219.html Хронология событий в Одессе 2 мая 2014 года (часть 1)]. Timer (26 июня 2014). Проверено 26 июня 2014.
• [timer-odessa.net/news/opublikovana_audiozapis_peregovorov_dispetcherov_gschs_2_maya_129.html Опубликована аудиозапись переговоров диспетчеров ГСЧС 2 мая]. Timer (15 октября 2014). Проверено 19 октября 2014.

Отрывок, характеризующий Противостояние в Одессе (2013—2014)

Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c'est de l'heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.


Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.


В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.


Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.