Столыпин, Алексей Аркадьевич

Алексей Аркадьевич Столыпин
Портрет работы Владимира Ивановича Гау, 1845 (ГТГ)
Дата рождения:	14 ноября 1816(1816-11-14)
Дата смерти:	10 октября 1858(1858-10-10) (41 год)
Место смерти:	Флоренция
Награды и премии:	с бантом

Алексей Аркадьевич Столыпин (1816—1858) — родственник и друг М. Ю. Лермонтова. Известен под прозвищем «Монго».

Сын А. А. Столыпина, внук (по матери) Н. С. Мордвинова. Приходился двоюродным дядей М. Ю. Лермонтову и П. А. Столыпину.

В 1835 выпущен из Школы юнкеров в лейб-гвардии Гусарский полк. Вместе со своим однополчанином М. Ю. Лермонтовым в 1835—36 и 1838—39 жил в Царском Селе, посещал собрания «кружка шестнадцати». В 1837 ездил добровольцем на Кавказ, в ноябре 1839 вышел в отставку.

Был секундантом Лермонтова в дуэли с Э. Барантом, после суда вернулся на военную службу. В 1840 — капитан Нижегородского драгунского полка. Вместе с ним Лермонтов участвовал в экспедиции А. В. Галафеева в Малую Чечню. С 20 мая 1841 жили вместе с Лермонтовым в Пятигорске. Столыпин был негласным секундантом на дуэли поэта с Н. С. Мартыновым.

Во время Крымской войны вновь вернулся на службу, в Белорусский гусарский полк, участвовал в обороне Севастополя, где встречался с Л. Н. Толстым. За боевое отличие получил золотое оружие и чин майора.

Ссылки

• www.stolypin.ru/rod_stolypina2.html

Отрывок, характеризующий Столыпин, Алексей Аркадьевич

При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»