Стороженко, Андрей Владимирович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андрей Владимирович Стороженко
Место рождения:

Великая Круча, Пирятинский уезд, Полтавская губерния, Российская империя,

Место смерти:

не установлено[1]

Научная сфера:

историк, славист, археограф, литературовед,публицист

Место работы:

Киевский Императорский университет Святого Владимира (1879—1885), директор Киевской первой гимназии (начало XX века)

Альма-матер:

Киевский Императорский университет Святого Владимира

Научный руководитель:

Александр Котляревский[1]

Известен как:

исследователь малорусской истории Украины, казачества, казацко-старшинских родов, украинско-польских отношений, украинского движения; археограф; издатель трудов по генеалогии.

Награды и премии:

48-я Уваровская премия Петербургской академии наук (1909)[2]

Андре́й Влади́мирович Стороже́нко (укр. Андрій Володимирович Стороженко; 12 августа 1857, Великая Круча, Пирятинский уезд, Полтавская губерния[1] — не ранее 1 января 1926[3], место смерти неизвестно[1]) — русский[4]:420-421[5][6]:549[7]:8 историк, славист[1], археограф[1], публицист, литературовед[8], меценат[2], земский[2] общественный и политический деятель[1]. Эмигрант.

Считается одним из крупнейших специалистов начала XX века по истории Украины XVIXVII веков[1][9]. Основные научные интересы распространялись на украинско-польские отношения[1] и деятельность малорусских[4]:421[6]:549 казаков в Польском государстве в XVIXVII веках[5]. Выражал консервативный взгляд на историю России. Исследователь и критик украинства и украинского национализма[1], противник украинофильства.

Украинской историографией причисляется также к украинским историкам[9][10].





Биография

Происхождение

Андрей Стороженко происходил из старинного казацко-старшинского рода Стороженко, основателем которого считается Иван Фёдорович Стороженко (?—1693), переселившийся после Андрусовского перемирия (1667 год) на Левобережную Украину и ставший ичнянским сотником (1670—1687 годы), а позднее прилуцким полковником (1687—1692 годы). Род Стороженко занесён в родословные книги Екатеринославской, Курской, Полтавской и Черниговской губерний[11]. Дедом будущего историка был Андрей Яковлевич Стороженко (1790—1858), а известный литературовед Николай Ильич Стороженко (1836—1906) приходился ему дальним родственником[8].

Андрей Стороженко как старший в роду с конца XIX века владел имениями в Полтавской губернии: при селе Кучаков Переяславского уезда со 1171 десятиной земли и при селе Повстине Пирятинского уезда с 409 десятинами земли[2], а также майоратными имениями в Келецкой губернии Царства Польского: в Старо-Хенцины Келецкого уезда и Злотники[pl] Енджейо́вского уезда[12]. Также он владел домом в Киеве на Печерске, расположенном по адресу: улица Московская[uk], 11[9].

Первые годы

Андрей Стороженко родился 12 августа 1857 года[1] в селе Великая Круча Пирятинского уезда Полтавской губернии в семье крупного землевладельца[2], инспектора Харьковского университета, подпоручика лейб-гвардии Семеновского полка в отставке[1] Владимира Андреевича Стороженко (1820—1895)[9] и Варвары Ананьевны Стороженко (урождённой Александрович) (1829—1895)[2]. В семье он был первым, позже родились сестра Мария Владимировна (1859—?) и брат Николай Владимирович Стороженко[2] (1862—1942/1944)[13], ставший впоследствии также известным историком и педагогом[13].

Его няней-воспитательницей была Ульяна Артёмовна Дуб, прожившая в доме семьи Стороженко 45 лет, и именно от неё Андрей получил начальное образование[2]. В гостях у Стороженко бывал близкий родственник, композитор Николай Лысенко, и в доме часто звучала классическая музыка, иногда в его исполнении, а также в исполнении других музыкантов. Также дом Стороженко часто посещала соседская помещица Мария Александровна Кулачка, увлекавшаяся народными песнями[2]. Благодаря такой атмосфере родители привили Андрею интерес к музыке[2]. Стороженко имели в доме большую библиотеку, в которой было также достаточно исторических материалов, что сделало Андрея библиофилом[2].

Отец намеревался дать Андрею хорошее образование, и после известия об открытии в Москве классического Императорского лицея Цесаревича Николая (Катковского лицея), принял решение отдать сына в это заведение. В 1867 году семья купила в Москве дом и переехала туда на постоянное жительство[2].

Предки Стороженко по мужской линии

Отец, Владимир Андреевич Стороженко (1820—1895)

Учёба

В этом же году Стороженко поступил в Катковский лицей. В июне 1875 года[12] он закончил его с серебряной медалью[9]. В Москве частым гостем семьи был родственник и известный литературовед Николай Ильич Стороженко, который познакомил Андрея с лучшими образцами русской литературы[2].

Семья планировала оставаться в Москве на время университетской учёбы Андрея, но плохое состояние здоровья младшего сына Николая вынудило её вернуться в Великую Кручу. В результате Андрей в 1875[2] году поступил в Университет Святого Владимира в Киеве на славяно-русское отделение историко-филологического факультета[8].

Учился на одном курсе с русским историком Иваном Линниченко[5]. Здесь сформировались научные интересы Стороженко — история Украины (в тогдашнем понимании — Малороссии) и Польши[2]. В 1879 году окончил университет с золотой медалью[12].

Во время университетского обучения активно занялся научной работой и включился в изучение литературной истории Зеленогорской и Краледворской рукописей. Данная тема ему была предложена к работе профессором Александром Котляревским, который стал его научным руководителем. Впоследствии Стороженко назвал своего учителя Котляревского фактическим соавтором своей научной работы «Очерки истории чешской литературы. Зеленогорская и Краледворская рукописи. Очерк литературной истории рукописей 1817—1877. Историко-библиографическое исследование». Эта работа была опубликована в «Университетских известиях» и предоставила возможность Стороженко получить 9 июня 1879 года[12] ученую степень кандидата университета и продолжить обучение в университете в качестве профессорского стипендиата. Котляревский всячески содействовал и активно продвигал своего талантливого[1] ученика, он готовил его к защите магистерской диссертации по теме «Польско-латинский поэт второй половины XIX века С. Ф. Кленович»[2] с дальнейшим началом преподавательской деятельности на кафедре историко-филологического факультета, и даже уже будучи болен и находясь на лечении в Италии, хлопотал за Стороженко перед руководством университета[1]. Но кончина Котляревского осенью 1881 года не дала реализоваться этим планам[1]. В итоге магистерская диссертация Стороженко оказалась им не защищена, а на вакантное место профессора кафедры был избран магистр славянской филологии Тимофей Флоринский[1]. Тем не менее, незащищённая диссертация все равно была опубликована в «Университетских известиях»[2][14].

Научная деятельность

На собранном 4 октября 1881 года экстренном заседании Исторического общества Нестора летописца, в связи с кончиной Котляревского, который состоял его председателем, Стороженко оказался избран действительным членом этого общества[1][2]. Как член общества выступил с критикой монографии Петра Мрочек-Дроздовского «Опыт исследования источников по вопросу о деньгах Русской Правды», участвовал в научном обсуждении докладов Дмитрия Багалея на тему «Займанщина в левобережной Украйне XVII и XVIII стол.» и Алексея Соболевского «О языке печатных изданий Феола и Скорины»[1]. Длительное время состоял членом редакционного комитета общества, а также заместителем председателя[2]. По состоянию на март 1900 года был членом Комиссии по изданию Древностей Украины[2].

Состоял также в других научных организациях, в частности, в Киевской комиссии для разбора древних актов, Черниговской и Витебской учёных архивных комиссиях, Московском историко-родословном обществе и др[1][12].

Продолжил начинания Котляревского, в частности, в работе Киевского славянского благотворительного общества. В 1882 году выступил редактором 5-го выпуска «Славянского ежегодника», научного журнала по славяноведению[5], который издал за собственные средства. В этом альманахе им были опубликованы рассказы сербского писателя Милана Миличевича «Зимние вечера» и «Неизвестные апостолы» (представленные как образцовые труды народного писателя, который любил и умел изобразить свою родину), собственноручно переведённые на русский язык, и материалы к биографии скоропостижно умершего русского слависта Николая Задерацкого[1].

26 апреля 1882 года женился на Марии Патрикеевне Ильяшенко (1873 — ?), дочери действительного статского советника[9], помещика Радомысльского уезда Киевской губернии[12]. Семейная жизнь складывалась удачно, у них родились трое сыновей — Владимир (22 мая 1896 года), Яков (26 марта 1898 года) и Андрей (19 октября 1900 года)[2]. Двое первых учились в Киевской первой гимназии, и закончили её оба с серебряными медалями в 1913 и 1914 гг.[2], причем в период их учёбы его брат Николай являлся директором этой гимназии[1]. Третий сын поступил во Владимирский Киевский кадетский корпус[2].

Общественная и политическая деятельность

Неудачная попытка начать преподавательскую деятельность в киевском университете привела к тому, что Стороженко принял решение переехать в Полтавскую губернию и заняться общественно-политической деятельностью. Он включился в работу земского движения губернии. С 18 июня 1884 года по 31 августа 1892 года выполнял обязанности почётного мирового судьи Переяславского уезда[12]. С 13 августа 1886 года по июль 1892 года был председателем Переяславской земской управы, с 1892 года по 1913 год с перерывами — гласным Переяславского и Пирятинского земских собраний, а с июля 1912 года — предводителем дворянства Переяславского уезда, 28 сентября 1913 года был переизбран предводителем на следующее трёхлетие[12]. В начале XX века работал директором Киевской первой гимназии[5]. За время службы на различных земских должностях дослужился до гражданского чина коллежского асессора, который получил 5 мая 1894 года за выслугу лет[12].

В 1908 году вступил в организованный в Киеве Клуб русских националистов. В Клубе читал доклады, один из которых «Происхождение и сущность украинофильства», прочитанный на собрании от 17 ноября 1911 года, был издан в 1912 году отдельной книгой в Киеве[5]. Состоял также в Киевском русском собрании (монархической организации, выделившейся из Киевского отдела Русского собрания)[15] и в киевском отделе Всероссийского национального союза[16].

Научная работа после ухода из киевского университета

Оставление университета в первой половине 1880-х гг. не вынудило Стороженко завершить научную деятельность. Он неоднократно публиковался на страницах журнала «Киевская старина». Основными тематиками работы древней истории Украины и украинско-польских отношенй. С 1882 года по 1899 год им было опубликовано здесь около 30 статей и заметок, среди которых работы по истории Киева, Борисполя, универсале Мазепы 1691 года, герое фольклора Дмитрие Вишневецком, киевском католическом епископе Иосифе (Верещинском) и др[1]. Уже находясь в эмиграции, Стороженко дал высокую оценку журналу[1][18]:

…ряд томов «Киевской старины» является величественным памятником горячей любви к родине маленькой группы малорусских патриотов, выполнивших бескорыстно громадную работу по выяснению в подробностях прошлых судеб родной земли, которые освободили её от «папского», «лядского» ига и привели к единству с православным русским миром. Кто в будущем возымеет намерение приступить к изучению истории Малороссии, прежде всего обязан будет перечитать семьдесят с лишком томов «Киевской старины», потому что только в них он найдет точки отправления для дальнейших изысканий.

Однако в 1899 году Стороженко прекратил своё сотрудничество с журналом. Исследователи мотивируют это тем, что в 1893 году главным редактором журнала становится писатель и общественный деятель Владимир Науменко и после его прихода начала усиливаться украинофильская направленность журнала, связанная с общей политизацией украинского движения, а это противоречило идейно-политическим взглядам Стороженко. Среди других причин называются также частные (в 1898 году у Стороженко рождается первый сын, и он начинает уделять больше времени личной жизни)[2].

В 1904 году Стороженко издал фундаментальную монографию «Стефан Баторий и днепровские козаки: исследования, памятники, документы и заметки». Эта книга принесла автору в 1909 году престижную Уваровскую премию Петербургской академии наук, присвоенную за вклад в историографию и доказательство несостоятельности версии казацко-старшинских и дворянских историков XVIIXIX вв. о даровании польским королём шляхетских привилегий запорожским казакам.

С 1902 по 1910 год совместно с братом Николаем[19] занимался редакцией и изданием многотомного[1] фамильного архива «Стороженки»[5][20], содержащего историю рода Стороженко за несколько веков. В богатой отделке и на высоком уровне научной обработки тиражом 200 экземпляров было издано 7 томов фамильного архива, экземпляры которых в настоящее время являются большой библиографической редкостью[1]. Всего было запланировано 8 томов, но 5-й том, в котором планировалось издать письма Николая Ильича Стороженко и Василия Горленко, ввиду недостатка финансовых средств[2] опубликован не был[1]. Археографическая ценность данного архива высоко оценена специалистами, в частности, Дмитрием Багалеем, Александром Оглоблиным, Дмитрием Дорошенко, Вадимом Модзалевским[2], и в настоящее время он также представляет большое научное значение[2].

Братья Андрей и Николай Стороженко также спонсировали издание «Малороссийского родословника» Модзалевского, изданного 4 томами и содержащего росписи 240 малороссийских казацко-старшинских родов[2][21], а также археографического сборника «Очерки Переяславской старины»[1].

В революционные годы

В 1917 году состоял председателем Союза приходских советов Киева, который под его руководством препятствовал расколу православной церкви в условиях революционных событий и выдвинул на Церковной раде 24 ноября 1917 года протест против создания украинской автокефальной церкви[22]. 29 мая 1918 года, по результатам заседания Союза, Стороженко (председатель) и Скрынченко (заместитель) подписали письмо к правящему митрополиту Антонию с требованием привлечения к ответственности некоторых членов церковной рады, выступавших за создание Украинской автокефальной церкви[22]. Согласно воспоминаниям профессора Василия Зеньковского, кандидатура Стороженко, занимавшего в это время пост председателя Союза, была выдвинута от русских церковных групп в мае 1918 года на пост Министра Исповеданий при формировании правительственного кабинета гетмана Павла Скоропадского, но была отклонена ввиду протеста украинских групп[23].

В 1918 году написал и издал в киевском журнале «Малая Русь»[5][24] статью «Малая Россия или Украина?», посвященую разбору вопросов о генезисе названия «Украина» и его соотношения с историческими понятиями «Русь» и «Малороссия» и существовании единого русского народа как объединения трёх народностей и рассматриваемую в качестве наиболее подробно исследующуей этимологию слова «Украина» как в русском, так и польском языках[25]. В статье Стороженко впервые[26] в научной среде выдвинул теорию о значении «Малой» Руси как «исконной», «первоначальной», в противовес «Великой» Руси как вторичной, присоединённой позднее колониальной территории. Статья в 1919 году была повторно была издана в Одессе при участии Василия Шульгина в малорусском отделе Подготовительной по национальным делам комиссии[27] и отдельной брошюрой в Ростове-на-Дону, в дальнейшем за много лет выдержала ряд переизданий и длительное время является предметом научного[28][29] и политического[30][31][32][33][34][35] обсуждения и критики.

В эмиграции

По предположениям Сергея Копылова, исследователя научного и публицистического наследия Стороженко, Андрей Владимирович был вынужден эмигрировать после прихода в Киев большевиков в начале 1919 года, в руки которых попал список членов Киевского Клуба русских националистов с адресами, и все, кого Киевской ЧК удалось по данному списку задержать, были расстреляны[1][36].

Согласно информации работника отдела украинской историографии и специальных исторических дисциплин Института истории Украины НАНУ Натальи Пазюра, Стороженко в дальнейшем перебрался в Одессу, а в 1922 году оказался в эмиграции в Польше[2].

После эмиграции дальнейшая судьба Стороженко исследователям остаётся неизвестной[1][2].

Его перу приписывается исторический очерк, вышедший под псевдонимом «А. Царинный»: «Украинское движение». Псевдоним «Царинный» использовал дед Андрея Стороженко, и, кроме того, в этом исследовании затрагиваются темы, в которых А. В. Стороженко являлся экспертом. По данным, содержащимся в работе, книга, приписываемая перу Стороженко, была завершена в ноябре 1924 года, и оказалась написана в условиях беженства «в одной из славянских стран»[37]. Книга была издана в 1925 году в Берлине по инициативе князя Александра Волконского, причём Волконский в предисловии к этой книге пишет об Андрее Царинном как о «неизвестном» авторе[38].

В работе Стороженко пытается дать собственное определение «украинца»[38][39]:

«Украинцы» — это особый вид людей. Родившись русским, украинец не чувствует себя русским, отрицает в самом себе свою «русскость» и злобно ненавидит все русское. Он согласен, чтобы его называли кафром, готтентотом — кем угодно, но только не русским. Слова: Русь, русский, Россия, российский — действуют на него, как красный платок на быка. Без пены у рта он не может их слышать. Но особенно раздражают «украинца» старинные, предковские названия: Малая Русь, Малороссия, малорусский, малороссийский. Слыша их, он бешено кричит: «Ганьба!» («Позор!» От польск. hańba). Это объясняется тем, что многие из «украинцев» по тупости и невежеству полагают, будто бы в этих названиях кроется что-то пренебрежительное или презрительное по отношению к населению Южной России.

Андрей Царинный (Стороженко А. В.). Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник. / Вступительная статья и комментарии М. Б. Смолина.. — М.: Москва, 1998. — С. 250–251. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). — 5000 экз. — ISBN 5-89097-010-0.

В 1926 году украинский учёный Сергей Ефремов был свидетелем распродажи бывшей библиотеки из киевского дома Андрея Стороженко и выразил мнение, что даже её остаточная часть, которую он увидел, свидетельствует о том, что её хозяин имел очень хороший вкус[2][40].

Украинский историк Василий Ульяновский в комментариях к мемуарам Николая Стороженко, младшего брата Андрея, приводит информацию, что Андрей отправлял брату в Югославию из Польши письмо, датированное 1 января 1926 года. Сам же Андрей Стороженко, по словам исследователя, в это время вёл в Польше борьбу за остатки майоратных имений своего деда[3].

Дата и место смерти Андрея Стороженко исследователям неизвестны[1].

Оценки научной и общественной деятельности

Общие

Заслужил репутацию одного из крупнейших специалистов по малорусскому периоду истории Украины[1][2][9]. Основные научные интересы историка распространялись на деятельность малорусских казаков в Польском государстве XVI— — XVII вв[2][5][41]. В своих сочинениях Стороженко выражал консервативный взгляд на историю России, отстаивал единство русского народа в трёх его ветвях — великорусской, малорусской и белорусской. Он рьяно критиковал украинских сепаратистов, считая, что их деятельность несёт лишь разруху и вред[1][25].

Частные

Историк Дмитрий Дорошенко в начале 1920-х годов отметил Стороженко как историка, исследовавшего казаччину периода до восстания Хмельницкого[42], при этом он отмечает сильное влияние польской историографии на его работы[2]. Советский и украинский историк Владимир Сарбей в 1970-е годы обратил внимание на заинтересованность Стороженко «проблемами политической и культурной истории Польши, которые он разрабатывал в связи с изучением истории Украины»[43]. Современный американо-украинский историк Любомир Винар назвал монографию Стороженко «Стефан Баторий и днепровские козаки: исследования, памятники, документы и заметки» одним из самых «заметных трудов» начала XX века в отрасли истории украинско-польских отношений[1][44].

Николай Жевахов, товарищ обер-прокурора Священного Синода в годы революции писал о Стороженко: «Один только мудрейший А. С. (sіс), глубокий ученый и мыслитель, автор произведений, ставших пророческими, занимал среди киевлян особое место»[9][45].

Американский историк Александр Оглоблин в «Энциклопедии украиноведения» (укр. «Енциклопедія українознавства») написал: «Как общественно-политический деятель Стороженко стоял на позициях украинского дворянского консерватизма. Смолоду либерал и украинофил, он со временем (особенно под влиянием левых течений новейшего украинского движения), перешёл на платформу русского национализма с его антиукраинской направленностью и стал одним из лидеров киевских „малоросов“»[9][46].

Исследователь биографии Стороженко Сергей Копылов отметил в 2009 году, что недостаток фактического материала и его тенденциозная интерпретация стали причиной появления в историографии стереотипных подходов и поверхностной оценки гражданского мировоззрения и научной деятельности известного украинского историка-слависта и археографа. Между тем Копылов отмечает, вклад Стороженко в изучение начального этапа развития украинского казачества и украинско-польских отношений представляет заметное явление в исторической литературе, что определяется и новизной материалов, привелечённых учёным, и качеством их обработки и характером интерпретации[1].

Критика

В советский период

В советское время исследователями было принято относить научную деятельность Стороженко к «буржуазно-помещичьей, великодержавной» историографии, и эта принадлежность, по их мнению, проявлялась большими расхождениями во взглядах автора и издателей относительно содержания материалов, форм распространения и их социального предназначения[2][47].

На Украине после 1991 года

Современная украинская историография представляет достаточно обширную критику научной и общественно-политической деятельности Андрея Стороженко, как общую, так и критику его отдельных работ.

Украинский историк, доктор исторических наук Виталий Тельвак пишет, что украинская публицистика подвергла Стороженко критике за «безоглядное антиукраинство», проявившееся в его работе «Украинское движение». Тельвак подчеркнул, что этот потомок знатного старшинско-казацкого рода в традиционных для русских приверженцев правомонархической идеологии тёмными красками изображал украинское национальное движение[48].

По мнению украинского историка Олега Березовского, труды Стороженко стали ярким примером в исторической науке работ шовинистической, реакционной, антиукраинской направленности[49].

Украинский историк, доктор исторических наук Виталий Масненко видит причины неприятия украинских идей у Стороженко в том, что он как типичный представитель левобережно-украинского дворянства, не нашёл отклика своим статусным интересам в украинском движении. «Социальное у него взяло верх над национальным» — пишет автор[50]. В результате Стороженко от умеренного украинофильства эволюционизировал в сторону откровенного русского национализма и в конечном счёте занял ярко выраженную антиукраинскую позицию[51].

Награды и достижения

Публикации

Список важнейших работ

Год первого выхода Название Место издания Тип и жанр издания Переиздания Примечания
1900 Очерки переяславской старины Киев, Российская империя книга, историческая монография
1904 Стефан Баторий и днепровские козаки Киев, Российская империя книга, историческая монография Удостоена Уваровской премии (1909)
1902-1910 Стороженки. Фамильный архив Киев, Российская империя многотомное издание, археографический сборник
1912 Происхождение и сущность украинофильства Киев, Российская империя книга, политическая публицистика
1918 Малая Россия или Украина? Киев, Украинская держава статья, затем брошюра, научная работа 1919 (Одесса, Ростов-на-Дону), 1998 (Москва), 2004 (Луганск)
1925 Украинское движение Берлин, Веймарская республика, Германия книга, политическая публицистика 1998 (Москва) Издана под псевдонимом Андрей Царинный

Полный список

  • Стороженко А. В. Очерки из истории чешской литературы. Рукописи Зеленогорская и Краледворская. Очерк литературной истории рукописей 1817—1877. Историко-библиографическое исследование. // Университетские известия. — К., 1879. — № 12; 1880. — № 1-3, 5, 10-12[9].
  • Стороженко А. В. Польско-латинский поэт второй половины XVI в. С. Ф. Кленович. // Университетские известия. — К., 1881. — № 8. — С. 267—284; № 9. — С. 331—372; 1882. — № 1. — С. 18-30[2].
  • Стороженко А. В. Николай Петрович Задерацкий. Материалы для биографии. // Славянский ежегодник. Альманах и сборник статей по славяноведению, издаваемый Киевским славянским обществом. / Под ред. А. В. Стороженко. — Вып. 5. — К., 1882. — С. I-XXXIII.
  • Стороженко А. В. К сведениям о козацком гетмане Иване Куцкевиче. // Киевская старина. — 1883. — Т. 6. — № 6 июнь. — С. 379—381.
  • Стороженко А. В. Леонард Совинский. (Опыт посмертной характеристики). // Киевская старина. — 1888. — Т. 21. — № 6 июнь. — С. 284—313
  • Стороженко А. А. Пыпину 16 февраля 1890 г. // Отдел рукописей Института русской литературы РАН. — Ф. 250. — Оп. 3. — Ар. ед. 377. — Л. 1-2.
  • Стороженко А. В. А. Котляревский: Очерк (Корректура журнала «Вестник Европы» (июль 1890). // Отдел рукописей Института русской литературы РАН. — Ф.250. — Оп. 1. — Ар. ед. 281. — Л. 4.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1891/pdf/kievskaya-starina-1891-2-B-(3006-3020).pdf Михайловская и Покровская церкви в г. Переяславе. (К рисункам Т. Гр. Шевченка)]. // Киевская старина. — 1891. — Т. 32. — № 2 февраль. — С. 337—357.
  • Стороженко А. В. Земская деятельность в Переяславском уезде, Полтавской губ. в 1886—1892 гг.: Очерк А. В. Стороженко. — К.: Типография К. Н. Милевского, 1892. — 40 с.
  • Стороженко А. В. Очерки Переяславщины. // Киевская старина. — 1891. — Т. 35. — № 11 ноябрь. — С. 195—215.
  • Стороженко А. В. Замечательный универсал гетмана Мазепы. // Киевская старина. — 1892. — Т. 36. — № 1 январь. — С. 138—141 (д.).
  • Стороженко А. В. Старинное поучение переяславскому семинаристу при вступлении его в Киевскую академию. // Киевская старина. — 1892. — Т. 36. — № 1 январь. — С. 141—144 (д.).
  • Стороженко А. В. К истории г. Киева и его окрестностей в XV—XVI вв. // Киевская старина. — 1892. — Т. 36. — № 2 февраль. — С. 339—347 (д.).
  • Акты Мейского уряда 1612—1699 гг. / Предисл. А. В. Стороженко. // Киевская старина. — 1892. — Т. 37. — № 4 апрель. — прилож. C. 1-32; № 5 май. — прилож. C. 33-48; № 6 июнь. — С. 49-64; № 7 июль. — С. 65-112.
    • Местечко Борисполь в XVII-м веке: Акты Мейского уряда 1612—1699 гг. / Предисл. А. В. Стороженко. — К.: Издательство журнала «Киевская старина». Типография Г. Т. Корчак-Новицкого, Михайловская ул., дом № 4., 1892. — XVII, 112 с.
  • Стороженко А. В. Памятная книжка Седлецкой губ. на 1892 г. Седлец 1892 г. // Киевская старина. — 1893. — Т. 40. — № 3 март. — С. 570.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1893/pdf/kievskaya-starina-1893-4-B-(8258-8286).pdf Родион Григорьевич Дмитрашко, полковник переяславский, и его род]. // Киевская старина. — 1893. — Т. 41. — № 4 апрель. — С. 1-28.
  • Стороженко А. В. Теофил Ленартович. (некролог). // Киевская старина. — 1893. — Т. 41. — № 4 апрель. — С. 165—168.
  • Стороженко А. В. Вук Сербин, полковник переяславский (1675—1682). // Киевская старина. — 1894. — Т. 44. — № 1 январь. — С. 128—134 (д.).
  • Стороженко А. В. Киев триста лет назад. // Киевская старина. — 1894. — Т. 44. — № 2 февраль. — С. 204—230.
  • Стороженко А. В. Русским матерям, сборник в пользу пострадавшим от цинги и тифа в Воронежской губернии. Москва 1892 г. 260 стр. ц. 1 р. // Киевская старина. — 1894. — Т. 44. — № 2 февраль. — С. 352—353.
  • Стороженко А. В. Киев триста лет назад. Способ заселения Нового Киева и обороны бывшей столицы киевского княжества от всякой опасности без обременения его величества короля и без затрат для короны польской, объяснённый господам послам будущего краковского сейма. Сочинение Иосифа Верещинского, Божею милостью бискупа киевского, аббата Сецеховского / Пер. с польск. изд. 1595 г. Стороженко А. В. // Киевская старина. — 1894. — Т. 44. — № 3 март. — С. 403—425.
  • Стороженко А. В. Какой юбилей имеет право праздновать г. Переяславль Полтавской г.? // Киевская старина. — 1894. — Т. 45. — № 4 апрель. — С. 61—73.
  • Стороженко А. В. Theodorus Wierzbowski. Bibliographia Polonica XV ac XVI ss. Varsoviae 1889—1894. // Киевская старина. — 1894. — Т. 45. — № 4 апрель. — С. 187—190.
  • Стороженко А. В. Д. И. Эварницкий. Иван Дмитриевич Сирко, славный кошевой атаман войска запорожских низовых козаков. С.-Петербург, 1894 г., 164 стр. // Киевская старина. — 1894. — Т. 47. — № 10 октября. — С. 158—160.
  • Стороженко А. В. Тридцатилетие Керченской Александровской гимназии. Краткая историческая записка, составленная преподавателем истории Хр. Хр. Зенкевичем. Керч. 1894. // Киевская старина. — 1894. — Т. 47. — № 10 октября. — С. 163—164.
  • [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1895/pdf/kievskaya-starina-1895-3-D-(0536-0582).pdf Старинный проект заселения Украины (1590 г.)]. / Пер. с польск. с пред. А. В. Стороженко. // Киевская старина. — 1895. — Т. 48. — № 3 март, отд. 1. — С. 295—341.
  • Стороженко А. В. Мелкие известия. // Киевская старина. — 1895. — Т. 51. — № 12 декабря, отд. 2. — С. 60—69.
  • Стороженко А. В. Фастовская типография. // Киевская старина. — 1895. — Т. 51. — № 12 декабря, отд. 2. — С. 83—88.
  • Малоизвестные сочинения Киевского бискупа (1589—1598) Иосифа Верещинского / Способ заселения Нового Киева, 1595 г. / Пер. с польск. изд. 1595 г. Стороженко А. В. — К.: Типография Г. Т. Корчак-Новицкого, 1895. — [2], 96 с.
  • Стороженко А. В. Свод данных О Яне Оришовском, запорожском гетмане времен Стефана Батория. // [starieknigi.info/Zhurnaly/CHIONL/CHIONL_11_1896.pdf Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца]. / Под. ред. А. М. Лазаревского. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1896. — Кн. 11, Отд. I. — С. 14-17.
    • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1897/pdf/kievskaya-starina-1897-1-D-(5472-5492).pdf Свод данных о Яне Орышевском, запорожском гетмане времён Стефана Батория]. // Киевская старина. — 1897. — Т. 56. — № 1 январь. — С. 125—145.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1897/pdf/kievskaya-starina-1897-3-D-(5980-5989).pdf К истории местечка Борисполя Полтавской губернии]. // Киевская старина. — 1897. — Т. 56. — № 3 март. — C. 509—518.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1897/pdf/kievskaya-starina-1897-3-D-(5990-5995).pdf Князь Дмитрий Иванович Вишневецкий, по народному прозвищу Байда]. (к портрету) // Киевская старина. — 1897. — Т. 56. — № 3 март. — С. 519—524.
  • Стороженко А. В. Новости польской исторической литературы. // Киевская старина. — 1897. — Т. 56. — № 3 март, 2 отд. — С. 78—82.
  • Стороженко А. В. Черниговская памятка. Карманная справочная книжка на 1896-7 год с рисунками, чертежами, таблицами в тексте, календарём и адрес-календарём. Чернигов 1896. Стр. 252+88+96+32+X. // Киевская старина. — 1897. — Т. 57. — № 4 апрель, 2 отд. — С. 37—82.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1898/pdf/kievskaya-starina-1898-3-D-(8649-8655).pdf Мамай. Изображения запорожца]. // Киевская старина. — 1898. — Т. 60. — № 3 март. — С. 486—492.
  • Стороженко А. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1899/pdf/kievskaya-starina-1899-2-D-(11025-11033).pdf Где жили переяславские торки?] // Киевская старина. — 1899. — Т. 64. — № 2 февраль. — С. 283—290.
  • Стороженко А. В. Przewodnik naukowy i literacki. Lwow. 1896—1898 rr. 80. 3 тома. // Киевская старина. — 1899. — Т. 64. — № 4 апрель, 2 отд. — С. 36—40.
  • Стороженко А. В. Biblioteka Warszawska за 1898 год. // Киевская старина. — 1899. — Т. 64. — № 5 май, 2 отд. — С. 90—94.
  • Стороженко А. В. Украинская дума в польской литературе. // Киевская старина. — 1899. — Т. 64. — № 6 июнь, 2 отд. — С. 123—125. (д.).
  • Стороженко А. В. К биографии А. П. Стороженка. // Киевская старина. — 1900. — Т. 68. — № 4 апрель, 2 отд. — С. 4-5.
  • Стороженко А. В. Очерки переяславской старины: исследования, документы и заметки. — К.: Типография товарищества Г. Л. Фронцкевича и Ко, 1900. — 235 с.
  • Стороженко А. В. Сочинения графа П. И. Капниста. Москва 1901 г. Т. I, CCLVII+231 стр.; Т. II, CXLVIII+578 стр. // Киевская старина. — 1901. — Т. 73. — № 4 апрель, 2 отд. — С. 46-48.
  • Стороженки. Фамильный архив. Т. 1-4, 6-8. / Сост. Стороженко А. В., Стороженко Н. В., Модзалевский В. Л. — К.: Типография товарищества Г. Л. Фронцкевича и Ко, 1902—1910. — 1902. — т. 1. — 512 с.; 1906. — т. 2. — 716 с.; 1907. — т. 3. — 610 с.; 1910. — т. 4. — 608 с.; 1908. — т. 6. — 798 с.; 1908. — т. 7. — 623 с.; 1910. — т. 8. — 720 с. — 200 экз.
    • Стороженки. Фамильный архив. / Сост. Стороженко А. В., Стороженко Н. В., Модзалевский В. Л. — К.: Лет Ме Принт, 2012.
  • Стороженко А. В. [web.archive.org/web/20140728171156/www.archive.perm.ru/PDF/lichn/subbotin/для%20САЙТА/03690_Стороженко%20А.%20В.%20Стефан%20Баторий%20и%20днепровские%20казаки%201904_0.pdf Стефан Баторий и днепровские козаки: исследования, памятники, документы и заметки]. — К.: Типография товарищества Г. Л. Фронцкевича и Ко, 1904. — 343 с.
  • Стороженко А. В. О существовании в Киеве римско-католических храмов. // [relig-library.pstu.ru/catalog/859/book-859.djvu Eranos. Сборник статей по литературе и истории в честь заслуженного профессора Императорского Университета Св. Владимира Николая Павловича Дашкевича]. — К.: Типография Императорского Университета св. Владимира, 1906. — V, 435 [2] с.: 1 л. портр. — С. 242—253.
  • Стороженко А. В. О существовании в Киеве латинских храмов. // [starieknigi.info/Zhurnaly/CHIONL/CHIONL_19_1906.pdf Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца]. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1906. — Кн. 19, Вып. 2, Отд. I. — С. 16-19.
  • Стороженко А. В. Древности г. Люблина. // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1906. — Кн. 19, Вып. 2, Отд. II. — С. 35-49.
  • Стороженко А. В. Из переписки Запорожья XVI в. с польскими вельможами. // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1906. — Кн. 19, Вып. 2, Отд. III. — С. 67-72.
  • Стороженко А. В. Новые подробности из биографии Запорожского гетьмана Яна Оришовского. // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1906. — Кн. 19, Вып. 3, Отд. III. — С. 73-80.
  • Стороженко А. В. Заметки о новых книгах. // Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1906. — Кн. 19, Вып. 3, Отд. IV. — С. 31-37.
  • Стороженко А. В. Новые подробности к биографии запорожского гетмана Яна Орышовского. / В конце текста: Сообщ. А. Стороженко. — К.: Типография Т. Г. Мейнандера, [1907]. — 8 с.
  • Стороженко А. В. К истории войска запорожского при Сагайдачном. // [starieknigi.info/Zhurnaly/CHIONL/CHIONL_21_1909.pdf Чтения в Историческом обществе Нестора-летописца]. / Под. ред. Н. П. Дашкевича. — К.: Типо-литография Т. Г. Мейнандера, Пушкинская, 20, 1910. — Кн. 21, Вып. 3, Отд. III. — С. 95-110.
  • Стороженко А. В. Иосиф Верещинский, бискуп Киевский (1540? — 1598 гг.): его жизнь и литературная деятельность // Сборник статей и материалов по истории Юго-Западной России. — К.: Киевская комиссия для разбора древних актов, 1911. — Т. 1. — С. 1-68[2][9].
  • Стороженко А. В. Сочинения Иосифа Верещинского // Сборник статей и материалов по истории Юго-Западной России. — К.: Киевская комиссия для разбора древних актов, 1911. — Т. 1. — С. 69-171.
  • Стороженко А. В. Происхождение и сущность украинофильства (Доклад собранию членов Клуба русских националистов в Киеве, 17 ноября 1911 г.). — К.: Типография С. В. Кульженко, 1912. — 58 с.
  • Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? // Малая Русь: сборник. / Сост. В. Шульгин. — К.: Паевое товарищество, 1918. — Вып. перв. — С. 8-19.
    • Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? // Труды подготовительной по национальным делам комиссии, малорусский отдел. — Одесса, 1919. — Вып. 1. — С. 52-64.
    • Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? — Ростов-на-Дону, 1919. — 16 с.
    • Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник.. — М.: Москва, 1998. — С. 280-290. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). — 5000 экз. — ISBN 5-89097-010-0.
    • Стороженко А. В. [pogranec.com.ua/attachment.php?attachmentid=8795&d=1277116179 Малая Россия или Украина] // Гончаров В. А. Русское слово : журнал. — Луганск, 2004. — Вып. 3(10). — С. 1-10.
  • Царинный Андрей (Стороженко А. В.) Украинское движеніе: краткій историческій очеркъ: преимущѣственно по личнымъ воспоминаніямъ / С введением князя А. М. Волконского. — Берлин: Типография Зинабург, 1925. — 229 с. Подп.: А. Царинный
    • Царинный Андрей (Стороженко А. В.). [ukrstor.com/ukrstor/zarinnyj_dwizhenije.html Украинское движение. Краткий исторический очерк, преимущественно по личным воспоминаниям] // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник.. — М.: Москва, 1998. — С. 133-252. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). — 5000 экз. — ISBN 5-89097-010-0.[9]

Напишите отзыв о статье "Стороженко, Андрей Владимирович"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 Копилов С. А. [www.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Npkpnu/Ist/2009_19/19.10%20Kopylow.htm А. В. Стороженко – вчений-історик і громадський діяч] (укр.) // Наукові праці Кам’янець-Подільського національного університету імені Івана Огієнка. Історичні науки. : Фаховий збірник наукових праць. — Кам’янець-Подільський: Кам’янець-Подільський національний університет імені Івана Огієнка, 2009. — Т. 19. — С. 140-152. — ISBN 978-966-2187-16-8.
  2. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 Пазюра Наталка Василівна. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/borysfen/2008_1.pdf Андрій Володимирович Стороженко: до 150-річчя від дня народження] (укр.) // Борисфен[uk] : науковий журнал ВАК України. — Дніпропетровськ, 2008. — Вып. 1. — С. [www.borysten.narod.ru/01_08/pages/01-08_Page_21.htm 20]—[www.borysten.narod.ru/01_08/pages/01-08_Page_24.htm 23].
  3. 1 2 Стороженко М. В. Вступ. стаття В. Ульяновського // [www.archives.gov.ua/Publicat/Storozhenko.php З мого життя: (Спогади)] / Упорядник В. Ульяновський. — Київ: Либідь, 2005. — С. 90. — 432 с. — (Пам'ятки історичної думки України). — ISBN 966-06-0407-6.
  4. 1 2 [www.ozon.ru/context/detail/id/1387939/ Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола]. — Москва, 1998. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). — 5000 экз. — ISBN 5-89097-010-0.
  5. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Стороженко А. В. [pogranec.com.ua/attachment.php?attachmentid=8795&d=1277116179 Малая Россия или Украина] // Гончаров В. А. Русское слово : журнал. — Луганск, 2004. — Вып. 2. — С. 1-10.
  6. 1 2 Примечания. Стороженко Андрей Владимирович // [www.ozon.ru/context/detail/id/3863027/ «Украинская» болезнь русской нации] / Сост. М. Б. Смолин. — Москва: Имперская традиция, 2004. — 560 с. — 2000 экз. — ISBN 5-89097-067-4.
  7. Тимошенко О. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Pgn/ist/2009_24/TymoshenkoOksana.pdf Український національно-політичний рух на початку ХХ століття: історіографія проблеми] // Проблеми гуманітарних наук. Серія "Історія". : збірник наукових праць. — Дрогобицький державний педагогічний університет імені Івана Франка, 2009. — Вып. 24. — С. 4-22.
  8. 1 2 3 [varva-rada.gov.ua/index.php?option=com_content&view=article&id=202:newsflash-2&catid=31:general&Itemid=28 Історія і сучасність. Стороженко]. Варвинська селищна рада - офіційний веб-сайт. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/69kOtwFtY Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
  9. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Білокінь Сергій. Стороженко Андрій Володимирович // [www.histans.com/JournALL/uahist/uahist_2010_3/uahist_2010_3.pdf Українські історики: бібліографічний довідник]. — Випуск 3. — К.: Інститут історії України Національної академії наук України, 2010. — С. 271-273. — 344 с. — (Українські історики). — ISBN 978-966-02-5212-7.
  10. Стороженко Андрій Володимирович // [www.nas.gov.ua/publications/books/catalog/2008/Pages/539.aspx Історія України: А-Я: енциклопедичний довідник] / Упорядкув. та наук. ред.: І. Підкова, Р. Шуст, І. Гирич; наукова рада: В. Смолій (гол.), І. Гирич (відп. секр.) та ін.; кер. проекту О. Дубас. — Видання третє, доопр. і доповн. — К.: Генеза, НАН України, Інститут iсторії України., 2008. — С. 1164. — 1520 с. — 2000 экз. — ISBN 978-966-504-777-3.
  11. [www.rulex.ru/01180530.htm Стороженко]. Русский Биографический Словарь. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/69kOskJWe Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
  12. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Стороженки // [irbis-nbuv.gov.ua/E_LIB/EIF00000031.pdf Малороссийский родословник]. — Киев: Типография Г. Л. Фронцкевича и Ко, 1914. — Т. 4. П-С. — С. 792-793. — 832. — 26 с. прим с.
  13. 1 2 Білокінь Сергій. Стороженко Микола Володимирович // [www.histans.com/JournALL/uahist/uahist_2010_3/uahist_2010_3.pdf Українські історики: бібліографічний довідник]. — Випуск 3. — К.: Інститут історії України Національної академії наук України, 2010. — С. 273-274. — 344 с. — (Українські історики). — ISBN 978-966-02-5212-7.
  14. Стороженко А. В. Польско-латинский поэт второй половины XVI в. С. Ф. Кленович // Университетские известия. Киев, 1881 — № 8. С. 267—284, — № 9. С. 331—372. — 1882. — № 1. — С. 18-30.
  15. Любченко В. Б. «Киевский прогрессивный клуб русских националистов» // [histans.com/LiberUA/ehu/4.pdf Енциклопедія історії України. У 10 т.] / Редкол В. А. Смолій та ін. — Інститут історії України НАН України. — Київ: Наукова думка, 2009. — Т. 4. Ка-Ком. — С. 321. — 528 с. — 5000 экз. — ISBN 978-966-00-0692-8.
  16. Меньшиков Михаил Осипович. Письма к русской нации. 13 марта 1914 года. // Национальная Империя: Сборник статей / Составление, вступ. статья, послесловие М. Б. Смолина; Православный центр имперских политических исследований. — Москва: Имперская традиция, 2004. — 512 с. — ISBN 5-89097-052-6.
  17. «Киевская старина» // [histans.com/LiberUA/ehu/4.pdf Енциклопедія історії України. У 10 т.] / Редкол В. А. Смолій та ін. — Інститут історії України НАН України. — Київ: Наукова думка, 2009. — Т. 4. Ка-Ком. — С. 319. — 528 с. — 5000 экз. — ISBN 978-966-00-0692-8.
  18. Царинный А. Украинское движение. Краткий очерк, преимущественно по моим воспоминаниям // Украинский сепаратизм в России: Идеология национального раскола. Сборник. — М., 1998. — С.167-169.
  19. Ск-о Н. В. [iht.univ.kiev.ua/library/ks/1884/pdf/kievskaya-starina-1884-2-F-(5496-5513).pdf Стороженки. Фамильная лѣтопись] // Киевская старина : журнал. — К., 1884, 8 января.
  20. [www.angelfire.com/nt/oboguev/images/ukrologia.htm С. Оборгуев. Несколько слов о северорусской и южнорусской (украинской) антропологии.]
  21. Модзалевский В. Л. От составителя // [irbis-nbuv.gov.ua/E_LIB/EIF00000031.pdf Малороссийский родословник]. — Киев: Типография Г. Л. Фронцкевича и Ко, 1908. — Т. 1. А-Д.. — 519 с.
  22. 1 2 Колмаков В. Б. [www.sedmitza.ru/data/2011/08/06/1236422860/07_kolmakov.pdf Из истории борьбы за единство православия на Украине] (рус.) // Гл. ред. С. Л. Кравец. Вестник церковной истории : научный журнал. — Москва, 2011. — Вып. 1/2(21/22). — С. 160-172. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1818-6858&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1818-6858].
  23. Сапожникова И. Ю. Воспоминания Зеньковского: история и историография // [www.iarex.ru/books/book60.pdf Пять месяцев у власти] / Под общей редакцией М. А. Колерова. — Москва: Издательский дом Regnum, 2011. — Т. 15. — 648 с. — (Исследования по истории русской мысли). — 500 экз. — ISBN 987-5-91887-013-6.
  24. Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? // Малая Русь.— К., 1918.— Вып. перв.— С. 8-19.
  25. 1 2 Храпачевский Р. П. [www.hist.bsu.by/images/stories/files/nauka/izdania/risi/1/Hrapachevsky.pdf Русь, Малая Русь и Украина: происхождение и становление этнонима] (рус.) // Редкол.: О. А. Яновский (отв. ред.) и др. Российские и славянские исследования : Сб. науч. статей.. — Минск: БГУ, 2004. — Вып. 1. — С. 34–43.
  26. Клещевский Александр. [kneparhia.ru/kupola/Kupola_2012.05.25.pdf Россия – тысячелетнее имя Руси] (рус.) // Золотые купола. — Кемерово: Кемеровская епархия РПЦ, 2012, 30 мая. — С. 3.
  27. Стороженко А. В. Малая Россия или Украина? // Труды подготовительной по национальным делам комиссии, малорусский отдел.— Одесса, 1919.— Вып. 1.— С. 52-64.
  28. Соловьёв Александр Васильевич. [89.252.24.138/sites/default/files/iz_istorii_russkoy_kulturyi_2.pdf Великая, Малая и Белая Русь] (рус.) // Вопросы истории : научный журнал. — 1947. — Вып. 7. — С. 24-38. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0042-8779&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0042-8779]. [web.archive.org/web/20131029193111/89.252.24.138/sites/default/files/iz_istorii_russkoy_kulturyi_2.pdf Архивировано] из первоисточника 29 октября 2013.
  29. Смолин Михаил Борисович. Украинский туман должен рассеяться, и русское солнце взойдет // Украинский сепаратизм в России. Идеология национального раскола. Сборник. / Вступительная статья и комментарии М. Б. Смолина.. — Москва, 1998. — С. 3-8. — 432 с. — (Пути русского имперского сознания). — 5000 экз. — ISBN 5-89097-010-0.
  30. Попов Евгений. [www.kr-eho.info/index.php?name=News&op=printpage&sid=8303 Украинский туман рассеется…] // Крымское эхо : информационно-аналитическая газета. — 2012, 12 июня.
  31. Бондаренко Дмитрий. [timer.od.ua/statji/Rossiya__v_Velikoj_vojne_podvig_i_tragediya.html Россия в Великой войне: подвиг и трагедия] // Таймер : новости Одессы. — 2009, 11 августа.
  32. [www.русскоедвижение.рф/index.php/articles/42-articles/485-ukraina-kak-rezultat-krizisa-i-raspada-treh-imperi Украина как результат кризиса и распада трёх империй…] // русскоедвижение.рф.
  33. Качмарский Олег. [2000.net.ua/2000/svoboda-slova/sotsium/78402 Украинская матрёшка] (рус.) // 2000 : общественно-политический еженедельник. — Киев, 17 — 23 февраля 2012 года. — Вып. 7 (594).
  34. Сидоренко Сергей. Раздел 2. Нужна ли украинцам Россия? // [kr-eho.info/uploads/files/Sidorenko-Preodolenie_raspada.pdf Украина-Россия: преодоление распада]. — Москва: Мип, 2006. — С. 82. — 354 с. — ISBN 5-98974-014-6.
  35. [archive.segodnya.ua/pdf/1206/061206_SEG_KIE_13.pdf Малороссия - это круто!] // Сегодня : газета. — Киев, 2006, 6 декабря.
  36. Пученков А. С. Национальный вопрос в идеологии и политике южнорусского Белого движения в годы Гражданской войны. 1917—1919 гг. // Из фондов Российской государственной библиотеки : Дисс. канд. ист. наук. Специальность 07.00.02. — Отечественная история. — 2005.
  37. Царинный А. (Стороженко А. В.). [ukrstor.com/ukrstor/zarinnyj_dwizhenije.html Украинское движение]. ukrstor.com. — Краткий исторический очерк: преимущественно по личным воспоминаниям. Проверено 25 июля 2012. [www.webcitation.org/69kOuWYLl Архивировано из первоисточника 8 августа 2012].
  38. 1 2 Родин Сергей. [www.ruslovo.narod.ru/7_64.pdf Химера. Историческое расследование. «Украинцы»: их происхождение, подлинная история и реальное настоящее. Глава 3. Русские друзья «украинцев» и их роль в расчленении русской нации] // Русское слово : литературно-художественный и общественно-политический журнал. — 2008, июль. — Вып. 7 (64).
  39. Неменский Олег Борисович. [www.perspektivy.info/srez/theory/chtoby_byt_rusi_bez_rusi_ukrainstvo_kak_nacionalnyj_projekt_2012-05-22.htm "Чтобы быть Руси без Руси". Украинство как национальный проект] // Константин Крылов. Вопросы национализма : журнал научной и общественно-политической мысли. — М., 2011. — Вып. 5.
  40. Ефрємов Сергій. Щоденники (1923-1929) / Упоряд.:О. І. Путро(гол. упоряд.) та ін.; Ред.кол.: О.С. Оніщенко та ін.; Наук. ред. Е. С. Соловей. Інститут архівознавства Нац. бібліотеки України ім. В. І. Вернадського.. — К.: ЗАТ «Газета Рада», 1997. — С. 348. — 848 с. — (Библиотека «Газеты Рада», Мемуары). — 5000 экз. — ISBN 966-95199-0-X.
  41. Геращенко С. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Vknlu/Ief/2008_14/4.pdf Українська шляхта та її суспільні орієнтири в Російській імперії (кінець ХІХ – початок ХХ ст.)] (укр.) // Вісник Київського національного лінгвістичного університету. Серія: Історія, економіка, філософія : Збірник наукових праць. — Київський національний лінгвістичний університет, 2008. — Вып. 14.
  42. Дорошенко Д. І. Огляд української історіографії. Державна школа: Історія. Політологія. Право. — К.: Українознавство, 1996. — 255 с. — С. 161. ISBN 5-7702-0862-7
  43. Сарбей В. Г. Стороженко Андрей Владимирович // Славяноведение в дореволюционной России: Библиографический словарь / Ред. кол. С. Б. Бернштейн, А. Н. Горяинов, В. А. Дьяков (отв. ред.),В. И. Злыднев и др. — М.: Наука, Институт славяноведения АН СССР, 1979. — 432 с. — С. 323—324.
  44. Винар Л. Огляд історичної літератури про початки української козаччини // Винар Л. Козацька Україна. Вибрані праці / Ред. В. Степанков, упор. А. Атаманенко. — К. — Львів — Нью-Йорк — Париж, 2003. — 677 с.; ІЛ. — С. 479.
  45. Жевахов Н. Д. Воспоминания. — Том 2. — Новый Сад, 1928. — С. 26-27
  46. Оглоблин О. П. Стороженко Андрій // Енциклопедія українознавства. Словникова частина: у 10-ти томах / За ред. В. М. Кубійовича. — Париж, Нью-Йорк: Молоде життя, 1976. — Т. 8 — С. 3065.
  47. Коваленко А. Б. В. Б. Мозалевский как историк и источниковед.. — Дисс. на соискание уч. степ канд. истор. наук.. — Киев: Институт истории АН УССР, 1979. — С. 150.
  48. Тельвак Віталій. [history.org.ua/JournALL/graf/graf_2010_20/graf_2010_20.pdf «Ересиарх украинского движения» (рецепція творчої спадщини М. Грушевського в російському превомонархічному середовищі першої третини ХХ ст.] (укр.) // Голова редколегії В. А. Смолій; відп. ред. О. А. Удод. Історіографічні дослідження в Україні : наукове видання. — Київ: НАН України. Інститут історії України, 2010. — Вып. 20. — С. 131-154.
  49. Березовський О. М. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/Gileya/2010_33/Gileya33/I16_doc.pdf Українські ліберально-демократичні партії в Російській імперії на початку ХХ ст. у дореволюційній історіографії] (укр.) // Гілея: науковий вісник : Збірник наукових праць. — Київ: Всеукраїнська громадська огранізація "Українська академія наук", Національний педагогічний університет імені М. П. Драгоманова, 2010. — Вып. 33. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=2076-1554&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 2076-1554].
  50. Масненко В. В. Історична думка та націотворення в Україні: кінець XIX — перша третина XX ст.. — Kиїв; Черкаси: Відлуння-Плюс, 2001. — С. 214. — 439 с. — ISBN 966-7331-82-2.
  51. Масненко В. В. Самоідентифікація українських істориків у контексті становлення національної історичної думки (брати А.В. та М.В.Стороженки, І.А.Линниченко, Д.І.Багалій) (укр.) // Ред. акад. НАНУ П. П. Толочко. Київська старовина : науковий історико-філологічний журнал. — Київ, 2002. — Вып. 6. — С. 92-106. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0869-3595&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0869-3595].

Литература

  • Павловский И. Ф. Краткий биографический словарь ученых и писателей Полтавской губернии с половины XVIII века. — Полтава: Изд. Полтавской ученой архивной комиссии, Типо-литография преемников Дохмана, 1912. — С. 198—199. — VI, 239 с..
  • Оглоблин О. П. Стороженко Андрій // Енциклопедія українознавства. Словникова частина: у 10-ти томах / За ред. В. М. Кубійовича. — Париж, Нью-Йорк: Молоде Життя, 1976. — Т. 8 — С. 3065.
  • Сарбей В. Г. Стороженко Андрей Владимирович // Славяноведение в дореволюционной России: Библиографический словарь / Ред. кол. С. Б. Бернштейн, А. Н. Горяинов, В. А. Дьяков (отв. ред.) и др. — М., 1979. — С. 323—324.
  • Пазюра Наталка Василівна. [www.nbuv.gov.ua/portal/Soc_Gum/borysfen/2008_1.pdf Андрій Володимирович Стороженко: до 150-річчя від дня народження] (укр.) // Борисфен : Науковий журнал ВАК України. — Дніпропетровськ, 2008. — Вып. 1. — С. 20-23.
  • Стороженко Андрій Володимирович // [www.nas.gov.ua/publications/books/catalog/2008/Pages/539.aspx Історія України: А-Я: енциклопедичний довідник] / Упорядкув. та наук. ред.: І. Підкова, Р. Шуст, І. Гирич; наукова рада: В. Смолій (гол.), І. Гирич (відп. секр.) та ін.; кер. проекту О. Дубас. — Видання третє, доопр. і доповн. — К.: Генеза, НАН України, Інститут iсторії України., 2008. — С. 1164. — 1520 с. — 2000 экз. — ISBN 978-966-504-777-3.
  • Копилов С. А. [www.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/Npkpnu/Ist/2009_19/19.10%20Kopylow.htm А. В. Стороженко – вчений-історик і громадський діяч] (укр.) // Наукові праці Кам’янець-Подільського національного університету імені Івана Огієнка. Історичні науки. : Фаховий збірник наукових праць. — Кам’янець-Подільський: Кам’янець-Подільський національний університет імені Івана Огієнка, 2009. — Т. 19. — С. 140-152. — ISBN 978-966-2187-16-8.
  • Білокінь Сергій. Стороженко Андрій Володимирович // [www.histans.com/JournALL/uahist/uahist_2010_3/uahist_2010_3.pdf Українські історики: бібліографічний довідник]. — Випуск 3. — К.: Інститут історії України Національної академії наук України, 2010. — С. 271-273. — 344 с. — (Українські історики). — ISBN 978-966-02-5212-7.
  • Пазюра Н. В. Стороженко Андрій Володимирович // [histans.com/LiberUA/978-966-00-1290-5/978-966-00-1290-5.pdf Енциклопедія історії України. У 10 т.] / Редкол В. А. Смолій та ін. Інститут історії України НАН України.. — Київ: Наукова думка, 2012. — Т. 9. Прил-С.. — С. 862-863. — 944 с. — 5000 экз. — ISBN 978-966-00-1290-5.

Ссылки

  • [ru.rodovid.org/wk/Запись:261072 Стороженко, Андрей Владимирович] на «Родоводе». Дерево предков и потомков


Отрывок, характеризующий Стороженко, Андрей Владимирович

– Да, – сказала Наташа. – Знаешь, Николенька, не сердись; но я знаю, что ты на ней не женишься. Я знаю, Бог знает отчего, я знаю верно, ты не женишься.
– Ну, этого ты никак не знаешь, – сказал Николай; – но мне надо поговорить с ней. Что за прелесть, эта Соня! – прибавил он улыбаясь.
– Это такая прелесть! Я тебе пришлю ее. – И Наташа, поцеловав брата, убежала.
Через минуту вошла Соня, испуганная, растерянная и виноватая. Николай подошел к ней и поцеловал ее руку. Это был первый раз, что они в этот приезд говорили с глазу на глаз и о своей любви.
– Sophie, – сказал он сначала робко, и потом всё смелее и смелее, – ежели вы хотите отказаться не только от блестящей, от выгодной партии; но он прекрасный, благородный человек… он мой друг…
Соня перебила его.
– Я уж отказалась, – сказала она поспешно.
– Ежели вы отказываетесь для меня, то я боюсь, что на мне…
Соня опять перебила его. Она умоляющим, испуганным взглядом посмотрела на него.
– Nicolas, не говорите мне этого, – сказала она.
– Нет, я должен. Может быть это suffisance [самонадеянность] с моей стороны, но всё лучше сказать. Ежели вы откажетесь для меня, то я должен вам сказать всю правду. Я вас люблю, я думаю, больше всех…
– Мне и довольно, – вспыхнув, сказала Соня.
– Нет, но я тысячу раз влюблялся и буду влюбляться, хотя такого чувства дружбы, доверия, любви, я ни к кому не имею, как к вам. Потом я молод. Мaman не хочет этого. Ну, просто, я ничего не обещаю. И я прошу вас подумать о предложении Долохова, – сказал он, с трудом выговаривая фамилию своего друга.
– Не говорите мне этого. Я ничего не хочу. Я люблю вас, как брата, и всегда буду любить, и больше мне ничего не надо.
– Вы ангел, я вас не стою, но я только боюсь обмануть вас. – Николай еще раз поцеловал ее руку.


У Иогеля были самые веселые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих adolescentes, [девушек,] выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами adolescentes и adolescents, [девушки и юноши,] танцовавшие до упаду; эти взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье. В этот же год на этих балах сделалось два брака. Две хорошенькие княжны Горчаковы нашли женихов и вышли замуж, и тем еще более пустили в славу эти балы. Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся, добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцовать и веселиться, как хотят этого 13 ти и 14 ти летние девочки, в первый раз надевающие длинные платья. Все, за редкими исключениями, были или казались хорошенькими: так восторженно они все улыбались и так разгорались их глазки. Иногда танцовывали даже pas de chale лучшие ученицы, из которых лучшая была Наташа, отличавшаяся своею грациозностью; но на этом, последнем бале танцовали только экосезы, англезы и только что входящую в моду мазурку. Зала была взята Иогелем в дом Безухова, и бал очень удался, как говорили все. Много было хорошеньких девочек, и Ростовы барышни были из лучших. Они обе были особенно счастливы и веселы. В этот вечер Соня, гордая предложением Долохова, своим отказом и объяснением с Николаем, кружилась еще дома, не давая девушке дочесать свои косы, и теперь насквозь светилась порывистой радостью.
Наташа, не менее гордая тем, что она в первый раз была в длинном платье, на настоящем бале, была еще счастливее. Обе были в белых, кисейных платьях с розовыми лентами.
Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал. Она не была влюблена ни в кого в особенности, но влюблена была во всех. В того, на кого она смотрела в ту минуту, как она смотрела, в того она и была влюблена.
– Ах, как хорошо! – всё говорила она, подбегая к Соне.
Николай с Денисовым ходили по залам, ласково и покровительственно оглядывая танцующих.
– Как она мила, к'асавица будет, – сказал Денисов.
– Кто?
– Г'афиня Наташа, – отвечал Денисов.
– И как она танцует, какая г'ация! – помолчав немного, опять сказал он.
– Да про кого ты говоришь?
– Про сест'у п'о твою, – сердито крикнул Денисов.
Ростов усмехнулся.
– Mon cher comte; vous etes l'un de mes meilleurs ecoliers, il faut que vous dansiez, – сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. – Voyez combien de jolies demoiselles. [Любезный граф, вы один из лучших моих учеников. Вам надо танцовать. Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] – Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
– Non, mon cher, je fe'ai tapisse'ie, [Нет, мой милый, я посижу у стенки,] – сказал Денисов. – Разве вы не помните, как дурно я пользовался вашими уроками?
– О нет! – поспешно утешая его, сказал Иогель. – Вы только невнимательны были, а вы имели способности, да, вы имели способности.
Заиграли вновь вводившуюся мазурку; Николай не мог отказать Иогелю и пригласил Соню. Денисов подсел к старушкам и облокотившись на саблю, притопывая такт, что то весело рассказывал и смешил старых дам, поглядывая на танцующую молодежь. Иогель в первой паре танцовал с Наташей, своей гордостью и лучшей ученицей. Мягко, нежно перебирая своими ножками в башмачках, Иогель первым полетел по зале с робевшей, но старательно выделывающей па Наташей. Денисов не спускал с нее глаз и пристукивал саблей такт, с таким видом, который ясно говорил, что он сам не танцует только от того, что не хочет, а не от того, что не может. В середине фигуры он подозвал к себе проходившего мимо Ростова.
– Это совсем не то, – сказал он. – Разве это польская мазу'ка? А отлично танцует. – Зная, что Денисов и в Польше даже славился своим мастерством плясать польскую мазурку, Николай подбежал к Наташе:
– Поди, выбери Денисова. Вот танцует! Чудо! – сказал он.
Когда пришел опять черед Наташе, она встала и быстро перебирая своими с бантиками башмачками, робея, одна пробежала через залу к углу, где сидел Денисов. Она видела, что все смотрят на нее и ждут. Николай видел, что Денисов и Наташа улыбаясь спорили, и что Денисов отказывался, но радостно улыбался. Он подбежал.
– Пожалуйста, Василий Дмитрич, – говорила Наташа, – пойдемте, пожалуйста.
– Да, что, увольте, г'афиня, – говорил Денисов.
– Ну, полно, Вася, – сказал Николай.
– Точно кота Ваську угова'ивают, – шутя сказал Денисов.
– Целый вечер вам буду петь, – сказала Наташа.
– Волшебница всё со мной сделает! – сказал Денисов и отстегнул саблю. Он вышел из за стульев, крепко взял за руку свою даму, приподнял голову и отставил ногу, ожидая такта. Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал. Выждав такт, он с боку, победоносно и шутливо, взглянул на свою даму, неожиданно пристукнул одной ногой и, как мячик, упруго отскочил от пола и полетел вдоль по кругу, увлекая за собой свою даму. Он не слышно летел половину залы на одной ноге, и, казалось, не видел стоявших перед ним стульев и прямо несся на них; но вдруг, прищелкнув шпорами и расставив ноги, останавливался на каблуках, стоял так секунду, с грохотом шпор стучал на одном месте ногами, быстро вертелся и, левой ногой подщелкивая правую, опять летел по кругу. Наташа угадывала то, что он намерен был сделать, и, сама не зная как, следила за ним – отдаваясь ему. То он кружил ее, то на правой, то на левой руке, то падая на колена, обводил ее вокруг себя, и опять вскакивал и пускался вперед с такой стремительностью, как будто он намерен был, не переводя духа, перебежать через все комнаты; то вдруг опять останавливался и делал опять новое и неожиданное колено. Когда он, бойко закружив даму перед ее местом, щелкнул шпорой, кланяясь перед ней, Наташа даже не присела ему. Она с недоуменьем уставила на него глаза, улыбаясь, как будто не узнавая его. – Что ж это такое? – проговорила она.
Несмотря на то, что Иогель не признавал эту мазурку настоящей, все были восхищены мастерством Денисова, беспрестанно стали выбирать его, и старики, улыбаясь, стали разговаривать про Польшу и про доброе старое время. Денисов, раскрасневшись от мазурки и отираясь платком, подсел к Наташе и весь бал не отходил от нее.


Два дня после этого, Ростов не видал Долохова у своих и не заставал его дома; на третий день он получил от него записку. «Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку – приезжай в английскую гостинницу». Ростов в 10 м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым, приехал в назначенный день в английскую гостинницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостинницы, занятое на эту ночь Долоховым. Человек двадцать толпилось около стола, перед которым между двумя свечами сидел Долохов. На столе лежало золото и ассигнации, и Долохов метал банк. После предложения и отказа Сони, Николай еще не видался с ним и испытывал замешательство при мысли о том, как они свидятся.
Светлый холодный взгляд Долохова встретил Ростова еще у двери, как будто он давно ждал его.
– Давно не видались, – сказал он, – спасибо, что приехал. Вот только домечу, и явится Илюшка с хором.
– Я к тебе заезжал, – сказал Ростов, краснея.
Долохов не отвечал ему. – Можешь поставить, – сказал он.
Ростов вспомнил в эту минуту странный разговор, который он имел раз с Долоховым. – «Играть на счастие могут только дураки», сказал тогда Долохов.
– Или ты боишься со мной играть? – сказал теперь Долохов, как будто угадав мысль Ростова, и улыбнулся. Из за улыбки его Ростов увидал в нем то настроение духа, которое было у него во время обеда в клубе и вообще в те времена, когда, как бы соскучившись ежедневной жизнью, Долохов чувствовал необходимость каким нибудь странным, большей частью жестоким, поступком выходить из нее.
Ростову стало неловко; он искал и не находил в уме своем шутки, которая ответила бы на слова Долохова. Но прежде, чем он успел это сделать, Долохов, глядя прямо в лицо Ростову, медленно и с расстановкой, так, что все могли слышать, сказал ему:
– А помнишь, мы говорили с тобой про игру… дурак, кто на счастье хочет играть; играть надо наверное, а я хочу попробовать.
«Попробовать на счастие, или наверное?» подумал Ростов.
– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.


Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…


Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
Графиня пожала плечами.
– Ежели правда, что мосьё Денисов сделал тебе предложение, то скажи ему, что он дурак, вот и всё.
– Нет, он не дурак, – обиженно и серьезно сказала Наташа.
– Ну так что ж ты хочешь? Вы нынче ведь все влюблены. Ну, влюблена, так выходи за него замуж! – сердито смеясь, проговорила графиня. – С Богом!
– Нет, мама, я не влюблена в него, должно быть не влюблена в него.
– Ну, так так и скажи ему.
– Мама, вы сердитесь? Вы не сердитесь, голубушка, ну в чем же я виновата?
– Нет, да что же, мой друг? Хочешь, я пойду скажу ему, – сказала графиня, улыбаясь.
– Нет, я сама, только научите. Вам всё легко, – прибавила она, отвечая на ее улыбку. – А коли бы видели вы, как он мне это сказал! Ведь я знаю, что он не хотел этого сказать, да уж нечаянно сказал.
– Ну всё таки надо отказать.
– Нет, не надо. Мне так его жалко! Он такой милый.
– Ну, так прими предложение. И то пора замуж итти, – сердито и насмешливо сказала мать.
– Нет, мама, мне так жалко его. Я не знаю, как я скажу.
– Да тебе и нечего говорить, я сама скажу, – сказала графиня, возмущенная тем, что осмелились смотреть, как на большую, на эту маленькую Наташу.
– Нет, ни за что, я сама, а вы слушайте у двери, – и Наташа побежала через гостиную в залу, где на том же стуле, у клавикорд, закрыв лицо руками, сидел Денисов. Он вскочил на звук ее легких шагов.
– Натали, – сказал он, быстрыми шагами подходя к ней, – решайте мою судьбу. Она в ваших руках!
– Василий Дмитрич, мне вас так жалко!… Нет, но вы такой славный… но не надо… это… а так я вас всегда буду любить.
Денисов нагнулся над ее рукою, и она услыхала странные, непонятные для нее звуки. Она поцеловала его в черную, спутанную, курчавую голову. В это время послышался поспешный шум платья графини. Она подошла к ним.
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.
– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.



После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.
– Он не постигается умом, а постигается жизнью, – сказал масон.
– Я не понимаю, – сказал Пьер, со страхом чувствуя поднимающееся в себе сомнение. Он боялся неясности и слабости доводов своего собеседника, он боялся не верить ему. – Я не понимаю, – сказал он, – каким образом ум человеческий не может постигнуть того знания, о котором вы говорите.
Масон улыбнулся своей кроткой, отеческой улыбкой.
– Высшая мудрость и истина есть как бы чистейшая влага, которую мы хотим воспринять в себя, – сказал он. – Могу ли я в нечистый сосуд воспринять эту чистую влагу и судить о чистоте ее? Только внутренним очищением самого себя я могу до известной чистоты довести воспринимаемую влагу.
– Да, да, это так! – радостно сказал Пьер.
– Высшая мудрость основана не на одном разуме, не на тех светских науках физики, истории, химии и т. д., на которые распадается знание умственное. Высшая мудрость одна. Высшая мудрость имеет одну науку – науку всего, науку объясняющую всё мироздание и занимаемое в нем место человека. Для того чтобы вместить в себя эту науку, необходимо очистить и обновить своего внутреннего человека, и потому прежде, чем знать, нужно верить и совершенствоваться. И для достижения этих целей в душе нашей вложен свет Божий, называемый совестью.
– Да, да, – подтверждал Пьер.
– Погляди духовными глазами на своего внутреннего человека и спроси у самого себя, доволен ли ты собой. Чего ты достиг, руководясь одним умом? Что ты такое? Вы молоды, вы богаты, вы умны, образованы, государь мой. Что вы сделали из всех этих благ, данных вам? Довольны ли вы собой и своей жизнью?
– Нет, я ненавижу свою жизнь, – сморщась проговорил Пьер.
– Ты ненавидишь, так измени ее, очисти себя, и по мере очищения ты будешь познавать мудрость. Посмотрите на свою жизнь, государь мой. Как вы проводили ее? В буйных оргиях и разврате, всё получая от общества и ничего не отдавая ему. Вы получили богатство. Как вы употребили его? Что вы сделали для ближнего своего? Подумали ли вы о десятках тысяч ваших рабов, помогли ли вы им физически и нравственно? Нет. Вы пользовались их трудами, чтоб вести распутную жизнь. Вот что вы сделали. Избрали ли вы место служения, где бы вы приносили пользу своему ближнему? Нет. Вы в праздности проводили свою жизнь. Потом вы женились, государь мой, взяли на себя ответственность в руководстве молодой женщины, и что же вы сделали? Вы не помогли ей, государь мой, найти путь истины, а ввергли ее в пучину лжи и несчастья. Человек оскорбил вас, и вы убили его, и вы говорите, что вы не знаете Бога, и что вы ненавидите свою жизнь. Тут нет ничего мудреного, государь мой! – После этих слов, масон, как бы устав от продолжительного разговора, опять облокотился на спинку дивана и закрыл глаза. Пьер смотрел на это строгое, неподвижное, старческое, почти мертвое лицо, и беззвучно шевелил губами. Он хотел сказать: да, мерзкая, праздная, развратная жизнь, – и не смел прерывать молчание.
Масон хрипло, старчески прокашлялся и кликнул слугу.
– Что лошади? – спросил он, не глядя на Пьера.
– Привели сдаточных, – отвечал слуга. – Отдыхать не будете?
– Нет, вели закладывать.
«Неужели же он уедет и оставит меня одного, не договорив всего и не обещав мне помощи?», думал Пьер, вставая и опустив голову, изредка взглядывая на масона, и начиная ходить по комнате. «Да, я не думал этого, но я вел презренную, развратную жизнь, но я не любил ее, и не хотел этого, думал Пьер, – а этот человек знает истину, и ежели бы он захотел, он мог бы открыть мне её». Пьер хотел и не смел сказать этого масону. Проезжающий, привычными, старческими руками уложив свои вещи, застегивал свой тулупчик. Окончив эти дела, он обратился к Безухому и равнодушно, учтивым тоном, сказал ему:
– Вы куда теперь изволите ехать, государь мой?
– Я?… Я в Петербург, – отвечал Пьер детским, нерешительным голосом. – Я благодарю вас. Я во всем согласен с вами. Но вы не думайте, чтобы я был так дурен. Я всей душой желал быть тем, чем вы хотели бы, чтобы я был; но я ни в ком никогда не находил помощи… Впрочем, я сам прежде всего виноват во всем. Помогите мне, научите меня и, может быть, я буду… – Пьер не мог говорить дальше; он засопел носом и отвернулся.
Масон долго молчал, видимо что то обдумывая.
– Помощь дается токмо от Бога, – сказал он, – но ту меру помощи, которую во власти подать наш орден, он подаст вам, государь мой. Вы едете в Петербург, передайте это графу Вилларскому (он достал бумажник и на сложенном вчетверо большом листе бумаги написал несколько слов). Один совет позвольте подать вам. Приехав в столицу, посвятите первое время уединению, обсуждению самого себя, и не вступайте на прежние пути жизни. Затем желаю вам счастливого пути, государь мой, – сказал он, заметив, что слуга его вошел в комнату, – и успеха…
Проезжающий был Осип Алексеевич Баздеев, как узнал Пьер по книге смотрителя. Баздеев был одним из известнейших масонов и мартинистов еще Новиковского времени. Долго после его отъезда Пьер, не ложась спать и не спрашивая лошадей, ходил по станционной комнате, обдумывая свое порочное прошедшее и с восторгом обновления представляя себе свое блаженное, безупречное и добродетельное будущее, которое казалось ему так легко. Он был, как ему казалось, порочным только потому, что он как то случайно запамятовал, как хорошо быть добродетельным. В душе его не оставалось ни следа прежних сомнений. Он твердо верил в возможность братства людей, соединенных с целью поддерживать друг друга на пути добродетели, и таким представлялось ему масонство.


Приехав в Петербург, Пьер никого не известил о своем приезде, никуда не выезжал, и стал целые дни проводить за чтением Фомы Кемпийского, книги, которая неизвестно кем была доставлена ему. Одно и всё одно понимал Пьер, читая эту книгу; он понимал неизведанное еще им наслаждение верить в возможность достижения совершенства и в возможность братской и деятельной любви между людьми, открытую ему Осипом Алексеевичем. Через неделю после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не было, обратился к нему:
– Я приехал к вам с поручением и предложением, граф, – сказал он ему, не садясь. – Особа, очень высоко поставленная в нашем братстве, ходатайствовала о том, чтобы вы были приняты в братство ранее срока, и предложила мне быть вашим поручителем. Я за священный долг почитаю исполнение воли этого лица. Желаете ли вы вступить за моим поручительством в братство свободных каменьщиков?
Холодный и строгий тон человека, которого Пьер видел почти всегда на балах с любезною улыбкою, в обществе самых блестящих женщин, поразил Пьера.
– Да, я желаю, – сказал Пьер.
Вилларский наклонил голову. – Еще один вопрос, граф, сказал он, на который я вас не как будущего масона, но как честного человека (galant homme) прошу со всею искренностью отвечать мне: отреклись ли вы от своих прежних убеждений, верите ли вы в Бога?
Пьер задумался. – Да… да, я верю в Бога, – сказал он.
– В таком случае… – начал Вилларский, но Пьер перебил его. – Да, я верю в Бога, – сказал он еще раз.
– В таком случае мы можем ехать, – сказал Вилларский. – Карета моя к вашим услугам.
Всю дорогу Вилларский молчал. На вопросы Пьера, что ему нужно делать и как отвечать, Вилларский сказал только, что братья, более его достойные, испытают его, и что Пьеру больше ничего не нужно, как говорить правду.
Въехав в ворота большого дома, где было помещение ложи, и пройдя по темной лестнице, они вошли в освещенную, небольшую прихожую, где без помощи прислуги, сняли шубы. Из передней они прошли в другую комнату. Какой то человек в странном одеянии показался у двери. Вилларский, выйдя к нему навстречу, что то тихо сказал ему по французски и подошел к небольшому шкафу, в котором Пьер заметил невиданные им одеяния. Взяв из шкафа платок, Вилларский наложил его на глаза Пьеру и завязал узлом сзади, больно захватив в узел его волоса. Потом он пригнул его к себе, поцеловал и, взяв за руку, повел куда то. Пьеру было больно от притянутых узлом волос, он морщился от боли и улыбался от стыда чего то. Огромная фигура его с опущенными руками, с сморщенной и улыбающейся физиономией, неверными робкими шагами подвигалась за Вилларским.
Проведя его шагов десять, Вилларский остановился.
– Что бы ни случилось с вами, – сказал он, – вы должны с мужеством переносить всё, ежели вы твердо решились вступить в наше братство. (Пьер утвердительно отвечал наклонением головы.) Когда вы услышите стук в двери, вы развяжете себе глаза, – прибавил Вилларский; – желаю вам мужества и успеха. И, пожав руку Пьеру, Вилларский вышел.
Оставшись один, Пьер продолжал всё так же улыбаться. Раза два он пожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал. Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того, что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха. Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на тот путь обновления и деятельно добродетельной жизни, о котором он мечтал со времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно – темно: только в одном месте горела лампада, в чем то белом. Пьер подошел ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия: «Вначале бе слово и слово бе к Богу», Пьер обошел стол и увидал большой, наполненный чем то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь, совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие – ему казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. – «Бог, смерть, любовь, братство людей», – говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но радостные представления чего то. Дверь отворилась, и кто то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший его грудь и часть ног, на шее было надето что то вроде ожерелья, и из за ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо, освещенное снизу.
– Для чего вы пришли сюда? – спросил вошедший, по шороху, сделанному Пьером, обращаясь в его сторону. – Для чего вы, неверующий в истины света и не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас? Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер, подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова, так что ритор должен был повторить свой вопрос.