Стоун-стрит (Манхэттен)
Поделись знанием:
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
| Улица Нью-Йорка | |
| Стоун-стрит англ. Stone Street | |
| 40°42′14″ с. ш. 74°00′38″ з. д. / 40.7041500° с. ш. 74.0106556° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.7041500&mlon=-74.0106556&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 40°42′14″ с. ш. 74°00′38″ з. д. / 40.7041500° с. ш. 74.0106556° з. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.7041500&mlon=-74.0106556&zoom=14 (O)] (Я) | |
| Боро | Манхэттен |
| Первое упоминание | 1626—1656 гг. |
| Протяжённость | 0,25 км |
Сто́ун-стрит (англ. Stone Street) — улица в нижнем Манхэттене, Нью-Йорк.
В 1980 году улица была разделена на две части зданием 85 Брод-стрит,[1] в котором располагалась штаб-квартира банка Goldman Sachs.[2][3] На этой части Стоун-стрит открыто одностороннее автомобильное движение. Западная часть начинается от улицы Уайтхолл-стрит и кончается на Брод-стрит. Восточная часть начинается от здания 85, Брод-стрит и кончается на улице Уильям-стрит. Эта часть Стоун-стрит является пешеходной.
Улица существовала как минимум уже в 1656 году, ещё в Новом Амстердаме.[4] Поначалу она называлась Браувер-Страт (нидерл. Brouwer Straat) по располагавшимся на ней пивоварням.[5][6] Одним из владельцев пивоварни был Олоф Стевенсен ван Кортландт (нидерл. Oloff Stevensen van Cortlandt), отец первого мэра Нью-Йорка Стефануса ван Кортландта.[7] Помимо пивоварен на Браувер-Страт находились дома многих зажиточных горожан. В марте 1657 года жители улицы, недовольные её плохой проходимостью, подали прошение о мощении. При этом жители предлагали заплатить за проведение работ из своего кармана. Прошение было одобрено, и в 1658 году Браувер-Страт стала первой мощёной улицей в Новом Амстердаме. В XVIII веке улица носила название Дьюк-стрит (англ. Duke Street).[8][9] Своё современное название улица получила в 1794 году[10] в честь своей мостовой: англ. Stone Street дословно — «каменная улица».[4][11][12][13][14] В декабре 1835 года улица значительно пострадала от пожара, охватившего весь нижний Манхэттен.[4] После него Стоун-стрит, наряду с Милл- и Джон-стрит, была расширена.[15] Многие здания были перестроены в неогреческом стиле.[4] В начале XX века по проекту архитектора Чарльза Гильберта[en] фасады некоторых зданий были перестроены в стиле нео-голландского ренессанса.[16]
В 1996 году восточная часть улицы была включена в Исторический район Стоун-стрит (англ. Stone Street Historic District).[4]
Галерея
- Stone Street, NYC.jpg
Пешеходный участок улицы
Напишите отзыв о статье "Стоун-стрит (Манхэттен)"
Примечания
- ↑ AIA Guide to New York City, 2010, p. 37.
- ↑ David W. Dunlap. [www.nytimes.com/2000/12/06/nyregion/commercial-real-estate-turning-an-alley-into-a-jewel.html?pagewanted=all&src=pm Commercial Real Estate; Turning an Alley Into a Jewel] (англ.). The New York Times (6 December 2000). Проверено 16 июня 2013. [www.webcitation.org/6HSEPwaQR Архивировано из первоисточника 18 июня 2013].
- ↑ John Carney. [www.businessinsider.com/goldman-sachs-kills-the-express-elevator-to-the-equity-trading-floor-at-one-new-york-plaza-2009-12 Goldman Sachs Kills The Express Elevator To The Equity Trading Floor At One New York Plaza] (англ.). Business Insider (23 December 2009). Проверено 16 июня 2013. [www.webcitation.org/6HSERV2vq Архивировано из первоисточника 18 июня 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 [www.nyc.gov/html/lpc/downloads/pdf/reports/STONE_STREET_HISTORIC_DISTRICT.pdf Stone Street Historic District] (англ.). nyc.gov (25 July 1996). Проверено 16 июня 2013. [www.webcitation.org/6HSETOQXK Архивировано из первоисточника 18 июня 2013].
- ↑ Burrows, Wallace, 2000, p. 33.
- ↑ Post, 1882, p. 8.
- ↑ Kenneth T. Jackson, Lisa Keller, Nancy Flood. [books.google.ru/books?id=lI5ERUmHf3YC The Encyclopedia of New York City] / Lisa Keller. — 2. — Yale University Press, 2010. — С. 1361. — 1584 с. — ISBN 0300182570.
- ↑ Burrows, Wallace, 2000, p. 171.
- ↑ Post, 1882, p. 14.
- ↑ Burrows, Wallace, 2000, p. 363.
- ↑ Henry Moscow. [books.google.ru/books?id=xOhzui9AObUC The Street Book: An Encyclopedia of Manhattan's Street Names and Their Origins]. — 2. — Fordham Univ Press, 1990. — С. 97. — 119 с. — ISBN 0823212750.
- ↑ Sanna Feirstein. [books.google.ru/books?hl=ru&id=7ourZIpRoJEC Naming New York: Manhattan Places and How They Got Their Names]. — NYU Press, 2001. — 207 с. — ISBN 0814727123.
- ↑ J. Paulding. [archive.org/stream/affairsmenofnewa00paul Affairs and men of New Amsterdam]. — N. Y.: C. C. Childs, 1843. — С. 13-14. — 161 с.
- ↑ Burrows, Wallace, 2000, p. 43.
- ↑ Burrows, Wallace, 2000, p. 576.
- ↑ Andrew S. Dolkart. [books.google.ru/books?id=AwYcSFtdE_AC Guide to New York City Landmarks] / Matthew A. Postal. — 4. — John Wiley & Sons, 2008. — С. 6. — 451 с. — ISBN 0470289635.
Литература
- Norval White, Elliot Willensky, Fran Leadon. [books.google.ru/books?id=MTJlkowOwA4C AIA Guide to New York City]. — 5. — Oxford University Press, 2010. — 1088 с. — ISBN 0199758646.
- Edwin G. Burrows, Mike Wallace. [books.google.ru/books?id=XW3nM-utGBYC Gotham:A History of New York City to 1898]. — N. Y.: Oxford University Press, 2000. — 1383 с. — (The History of NYC Series). — ISBN 978-0-19-514049-1.
- John J. Post. [www.archive.org/stream/oldstreetsroadsl00post Old streets, roads, lanes, piers and wharves of New York]. — N. Y.: R. D. Cooke, 1882. — 76 с.
Отрывок, характеризующий Стоун-стрит (Манхэттен)
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
