Стоять на решённом

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Стоя́ть на решённом (лат. Stare decisis, латинское произношение: /ˈstaːreː deːˈtʃiːzɪs/) — правовой принцип, по которому судьи обязаны уважать прецеденты, созданные предшествующими решениями. Выражение взято из латинского изречения, формулирующего данный принцип, Stare decisis et non quieta movere: «стоять на решённом и не нарушать спокойствие». В правовом контексте это понимается таким образом, что суды должны, как правило, придерживаться прецедентов и не поднимать заново уже улаженные вопросы.





Принцип

Принцип стоять на решённом может быть разбит на две составные части. Первое правило: решение, вынесенное высшим судом, является прецедентом, имеющим обязательную силу (также известен как обязательная сила), который не может быть изменён низшим судом. Второе правило: суд не должен отменять свои собственные прецеденты, пока для этого не появится веского довода, и должен руководствоваться принципами низших и равных ему судов. Второе правило, с учётом убедительного прецедента, имеет рекомендательный характер, и суды могут пренебрегать им (что иногда случается).

Вертикальность

Обычно судебная система common law включает в себя суды первой инстанции, промежуточные апелляционные суды и Верховный суд. Нижестоящие суды рассматривают почти все судебные дела. Нижестоящие суды должны подчиняться прецедентам, установленным апелляционным судом их юрисдикции, и всем прецедентам верховного суда.

Верховный суд Калифорнии объяснил этот принцип таким образом:

...По теории стоять на решённом, все органы правосудия, обладающие нижестоящей юрисдикцией, должны следовать решениям судов, обладающих вышестоящей юрисдикцией. Иначе теория стоять на решённом не имеет смысла. Решения настоящего суда обязательны для всех судов штата Калифорния. Решения каждого отделения Окружных апелляционных судов обязательны для всех мировых и муниципальных судов и всех высших судов этого штата вне зависимости, действует ли высший суд как суд или апелляционный суд. Суды, обладающие нижестоящей юрисдикцией, должны признавать законы, объявленные судами вышестоящей юрисдикции. В их обязанности не входят попытки отклонить решения суда вышестоящей инстанции[1].

Апелляционные суды должны подчиняться лишь решениям Верховного суда.

Применение теории стояния на решённом между вышестоящим и нижестоящим судами иногда называется вертикальным стоянием на решённом.

Однако в федеральных системах разделение между федеральным и местным правом может привести к усложнению взаимодействия. Например, суды штатов в США считаются не нижестоящими по отношению к федеральным судам, а составляют скорее параллельную судебную систему. Суды штатов должны следовать решениям Верховного суда США в вопросах федерального права, однако, федеральные суды должны следовать решениям судов конкретного штата в вопросах права этого штата. Если решения высшего суда штата по данному вопросу не имеется, федеральные суды должны попытаться предсказать, как суды штатов решили бы этот вопрос, рассмотрев решения апелляционных судов штата всех уровней. Решения федеральных судов низшей инстанции (то есть окружных и федеральных районных судов) необязательны для судов штатов, поэтому интерпретации некоторых федеральных законов могут расходится и иногда расходятся в зависимости от того, федеральным или региональным является суд. Однако на практике судьи одной системы почти всегда склонны следовать прецедентным правовым нормам другой системы для предотвращения расходящихся результатов и сведения судебной торговли к минимуму.

Горизонтальность

Идея о том, что судья ограничивается решениями предшествующих судей одинакового или равного по рангу уровня (или по крайней мере должен их уважать), называется горизонтальным стоянием на решённом. Когда суд ограничивает сам себя, это также является примером горизонтальности теории прецедента стоять на решённом.

В федеральной судебной системе США промежуточные апелляционные суды разделены на «округа». Каждая судейская коллегия апелляционного суда округа должна подчиняться предшествующим апелляционным решениям того же округа. Прецеденты апелляционного суда США могут быть отклонены лишь судом в полном составе, то есть заседанием всех действующих судей апелляционного суда округа, или Верховным судом США.

Штат Нью-Йорк, например, разделён на четыре апелляционных округа под руководством Апелляционного суда штата Нью-Йорк последней инстанции. Решения одного апелляционного округа не ограничивают судей других округов, и в некоторых случаях интерпретация законов в разных округах значительно различается.

Применение

Развитие

Раннее английское common law не имело и не требовало теории стояния на решённом по ряду правовых и технологических причин:

  • В период формирования common law королевские суды являлись лишь одним из многих видов судов, в которых англичане могли разрешать свои споры. Королевские суды работали параллельно и соперничали с церковными, манориальными, городскими, торговыми и местными судами.
  • Королевские суды не были организованы в форме иерархии, вместо этого различные королевские суды (казначейские, общегражданских исков, королевской скамьи и канцлерские) конкурировали друг с другом.
  • Основные законы почти по всем вопросам ни издавались, ни кодифицировались, поэтому у судов не было необходимости толковать законодательство.
  • Основными особенностями и целью common law были не основные законы, которые определялись обычным правом, а процедурные вопросы.
  • Практика отсылки к предыдущим делам привела не к появлению ограничивающих законных правил, а к подтверждению обычаев.
  • Обычное право не являлось рациональной и последовательной совокупностью правил и не требовало системы прецедентов, имеющих обязательную силу.
  • До изобретения печатной машины состояние письменных протоколов делало применение теории стояния на решённом весьма затруднительным.

Эти причины со временем изменялись, и в результате сложились обстоятельства, благоприятные для появления теории стояния на решённом:

К концу восемнадцатого века суды common law взяли на себя значительную часть дел своих некоролевских конкурентов, хотя между самими судами common law по-прежнему существовало внутреннее соперничество. В течение девятнадцатого века движения за правовые реформы в Англии и США положили этому конец, объединив различные суды common law в систему с формальной иерархической структурой. Вместе с появлением надёжных частных обозревателей дел, это привело к строгому соблюдению теории стояния на решённом на практике, и вскоре юриспруденция развилась настолько, что решения судов вышестоящего или одинакового уровня юрисдикции стали ограничивать судей в принятии решений[2].

Английская правовая система

Теория прецедента, имеющего обязательную силу, или «стоять на решённом» является основной в английской правовой системе и в производных от неё правовых системах Австралии, Канады, Гонконга, Новой Зеландии, Пакистана, Сингапура, Малайзии и ЮАР. Прецедент — это мотивировка решения судьи по конкретному делу на основании закона. По этой теории в иерархии английских судов решение высшего суда будет иметь обязательную силу для низших судов. Это означает, что когда судьи выясняют обстоятельства дела, они должны проверять, не было ли подобных дел в каком-либо суде в прошлом. Если такой прецедент был в равном или высшем суде, то судья должен подчиниться этому прецеденту. Если существует прецедент в низшем суде, судья не обязан следовать ему, но может принять его во внимание. Однако Верховный суд (ранее Палата лордов) не обязан следовать своим собственным прецедентам.

Следует отметить, что "в отличие от США принцип стоять на решенном в Англии действует гораздо жестче, так в США Верховному суду иногда достаточно дать более полное обоснование для дела и можно выносить другое решение"[3].

Обязательную силу имеют лишь заявления по вопросу права. Они известны как мотивы решения (лат. ratio decidendi). Все остальные мотивы возникают «по ходу» и являются неофициальным мнением судьи (лат. obiter dictum, см. Рондел против Уорсли [1969 1 AC 191]). Прецедент не имеет обязательной силы, если суд решает, что предшествующее решение было в действительности сделанным по ходу дела лат. per incuriam. Например, если перед вынесением предыдущего решения не были приняты во внимание положение закона или прецедент, решение будет прецедентом, не имеющим обязательной силы. Если суд найдёт вещественную разницу между делами, он может решать самостоятельно, подчиняться силе прецедента или нет. Убедительные прецеденты — прецеденты, установленные судами, расположенными ниже в иерархии. Они могут быть убедительными, но не иметь обязательной силы. Важно, что прецеденты могут потерять силу последующим решением высшего суда или по парламентскому закону.

Толкование

Напишите отзыв о статье "Стоять на решённом"

Примечания

  1. Auto Equity Sales, Inc. v. Superior Court, [online.ceb.com/calcases/C2/57C2d450.htm 57 Cal. 2d 450] (1962).
  2. HAYEK, THE COMMON LAW, AND FLUID DRIVE, John Hasnas, NYU Journal of Law & Liberty, Vol 1, p 92-93, from faculty.msb.edu/hasnasj/GTWebSite/NYUFinal.pdf .
  3. Шаварин М.С. Конституционно-правовой статус судов штатов в Американской федерации. Saarbrücken, LAP Publishing, Germany. 2012

Глоссарий

Термин Определение
Per incuriam относится к приговору суда, который был вынесен без учёта предписания закона или более раннего приговора, который мог оказаться существенным.
Неофициальное мнение судьи заключение (или вывод), сделанное судьёй по ходу дела, не является основанием для вынесения окончательного вердикта.
Мотивы решения правовые, моральные, политические и социальные принципы, использованные судом при составлении разумного объяснения конкретного приговора. В отличие от неофициального мнения судьи, основы мотивов решения по принципу «стоять на решённом» могут являться прецедентом, имеющим обязательную силу.
Прецедент вынесенное судом решение по конкретному делу, обоснование которого становится правилом, обязательным для всех судов той же или низшей инстанции (при прохождении аналогичного дела). Российское право не признает прецедента, а в уголовном праве не допускает решения дела по аналогии.

Отрывок, характеризующий Стоять на решённом

Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.