Сто лет одиночества (альбом)
Поделись знанием:
К:Альбомы 1993 года
После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
| «Сто лет одиночества» | ||||
 | ||||
| Студийный альбом «Егора и опизденевших» | ||||
|---|---|---|---|---|
| Дата выпуска |
1993 | |||
| Записан |
январь 1991-февраль 1992 | |||
| Жанр |
Психоделический рок | |||
| Длительность |
77:21 | |||
| Продюсер | ||||
| Страна | ||||
| Лейблы |
«ГрОб Records» | |||
|
| ||||
| Хронология «Егора и опизденевших» | ||||
| ||||
«Сто лет одиночества» — второй студийный альбом сибирской психоделической рок-группы «Егор и опизденевшие», записанный с 1991 по 1992 годы и выпущенный в 1993 году. С точки зрения Егора Летова, лидера и автора песен группы, является одним из самых «цельных» и лучших альбомов в истории творчества как «Опизденевших», так и «Гражданской обороны»[1].
История записи
В начале 1990-х годов Летов не был уверен, стоит ли ему продолжать заниматься музыкой[2]. Однако в интервью после выхода альбома «Прыг-скок» он упомянул о желании выпустить последний альбом, посвящённый любви[3].
Альбом в целом пропитан психоделическими мотивами. По словам Летова, практически все песни альбома были написаны в состоянии изменённого сознания[4].
Альбом записывался в рекордно длинное для Летова время с января 1991-го по июль 1992-го года. Ключевой песней в создании альбома стала «Вечная весна», после сочинения которой Летов понял, что пишет не просто материал, а нечто особенное[4].
Я разрабатывал те принципы, которые были наложены в песне «Прыг-скок», и доводил их до полного логического завершения. Таким завершением явился альбом «Сто лет одиночества». Эти поиски были связаны с LSD, с медитацией, с дыханием и со всевозможной трансцендентной работой.— Егор Летов. Творческо-политическая биография.[5]
Список композиций
| № | Название | Автор | Длительность |
|---|---|---|---|
| 1. | «Свобода» | Егор Летов | 2:57 |
| 2. | «Евангелие» | Егор Летов | 2:56 |
| 3. | «Глина научит» | Егор Летов | 4:39 |
| 4. | «Дрызг и брызг» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 1:56 |
| 5. | «Вечная весна» | Егор Летов, Игорь Жевтун, Кузьма Рябинов | 6:08 |
| 6. | «Привыкать» | Егор Летов | 3:34 |
| 7. | «Зерно на мельницу» | Егор Летов | 2:47 |
| 8. | «Пуля виноватого найдёт» | Егор Летов | 2:59 |
| 9. | «Зря вы это всё» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 7:45 |
| 10. | «Офелия» | Егор Летов | 4:47 |
| 11. | «Передозировка» | Егор Летов | 2:12 |
| 12. | «Простор открыт» | Егор Летов | 4:29 |
| 13. | «Будьте здоровы (живите богато)» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 2:18 |
| 14. | «Как-то утром на рассвете» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 0:12 |
| 15. | «Туман» | Александр Колкер, Ким Рыжов | 3:11 |
| 16. | «В начале было слово» | Егор Летов, Кузьма Рябинов, Александр Рожков | 3:20 |
| 17. | «Семь шагов за горизонт (Часть 1)» | Егор Летов | 5:23 |
| 18. | «Семь шагов за горизонт (Часть 2)» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 2:55 |
| 19. | «Следы на снегу» | Егор Летов | 2:21 |
| 20. | «Поживём-увидим» | Егор Летов | 1:43 |
| 21. | «Сто лет одиночества» | Егор Летов | 2:20 |
| 22. | «Об отшествии преподобнаго в пустыню от славы человеческия» | Егор Летов, Кузьма Рябинов | 4:49 |
О записи
- Егор Летов — вокал, гитары, ударные, губная гармошка, соло-гитара («Зерно на мельницу»);
- Константин Рябинов — бас-гитара, электроорган, соло-гитары, вибрафон, губная гармошка, перкуссия, металлофон, фортепиано;
- Анна Волкова — скрипки, электроорган («Вечная весна» и «Семь шагов за горизонт — часть 2»);
- Игорь Жевтун — бас-гитара («Евангелие», «Вечная весна», «Офелия», «Об отшетствии»), гитара («Свобода», «Вечная весна»), перкуссия;
- Александр Рожков — гитара, флейты, металлофон («В начале было слово»), губная гармошка.
Записано в «ГрОб-студии» Егором Летовом и Константином Рябиновым в разное время с января 1991 по июль 1992 года. Помогала Анна Волкова.
Внешняя сторона обложки является репродукцией иконы «О отшествии преподобнаго в пустыню от славы человеческия».
Альбом был пересведён и реставрирован с 10 по 13 апреля 2005 года Егором Летовым и Натальей Чумаковой. Мастеринг: Наталья Чумакова.
Интересные факты
- Песня «Офелия», записанная 13 ноября 1991 года, является самой любимой песней Егора и одной из лучших его песен. По словам Егора Летова, была сочинена во время работы над текстом «В блокадном Ленинграде не спешат часы»[6]. Однако после смерти Егора его брат Сергей высказался, что на самом деле песня «Офелия» — реквием, посвящённый памяти Янки Дягилевой[7].
- Песня «Передозировка» была написана после смерти кота Егора Летова, прожившего у него 11 лет[8].
- Только на издании 2005-года последняя песня «Об отшествии преподобнаго в пустыню от славы человеческия» резко обрывается (что соответствует первоначальному замыслу), а не медленно затихает, как на предыдущих изданиях (т. н. «фейдинг»)[4].
- Песни «Свобода» и «Евангелие» были написаны для альбома «Прыг-скок», но в него не вошли[4].
- В феврале 1995 года альбом получил главный приз за дизайн обложки премии «Бронзовый волчок» (учреждена телекомпанией НТВ и звукозаписывающей фирмой «Триарий»)[9]. Альбом «Сто лет одиночества» обошёл таких конкурентов, как «Нервная ночь» Константина Кинчева, «Хару Мамбуру» группы «Ногу свело!», «Винные мемуары» группы «Крематорий» и альбом группы «Ят-ха». На награждении, проходившем в московской гостинице «Рэдиссон САС Славянская», Егор Летов не присутствовал.
- «Семь шагов за горизонт» — название советского научно-популярного фильма, студии «Киевнаучфильм».
Напишите отзыв о статье "Сто лет одиночества (альбом)"
Примечания
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=W0OEzwgf-U0 ЕГОР ЛЕТОВ 26.05.07 Москва Б1 «Зачем Снятся Сны» ИНТЕРВЬЮ]
- ↑ [www.gr-oborona.ru/pub/anarhi/1056980821.html Егор Летов: «Нас хотят сделать частью попса»]
- ↑ [www.gr-oborona.ru/pub/anarhi/1056981372.html 200 лет одиночества. Интервью с Егором Летовым]
- ↑ 1 2 3 4 Комментарии к переизданию 2005 года на буклете альбома
- ↑ [www.gr-oborona.ru/pub/anarhi/1056980189.html Егор Летов: именно так все и было. Творческо-политическая автобиография.]
- ↑ [www.gr-oborona.ru/pub/discography/sto_let_odinochestva.html Сто Лет Одиночества, 1993 / Дискография — Гражданская Оборона]
- ↑ [finam.fm/archive-view/2515/2/ Русский рок в лицах: группа «Гражданская оборона»]
- ↑ [superroot.narod.ru/egor/pressa/09.htm Егор Летов «Людей не жалко».] (Интервью журналу «МК-Бульвар»)
- ↑ Вручены премии «Бронзовый волчок». Коммерсантъ, № 35 (753) 25.02.1995
Ссылки
- [www.gr-oborona.ru/pub/discography/sto_let_odinochestva.html Альбом «Сто лет одиночества»] на официальном сайте группы «Гражданская оборона»
- [www.gr-oborona.info/pub/review/slo_pereizd/index.html Игорь Масленников — рецензия на переиздание альбома «Сто лет одиночества»]
- [www.ytime.com.ua/ru/50/860 Комментарии к песням альбома «Сто лет одиночества» (проект «Рок-песни: толкование»)]
| ||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сто лет одиночества (альбом)
За дверью слышались шаги в туфлях и крики: «Шпионы, изменники, везде изменники! В своем доме нет минуты покоя!»После отъезда Метивье старый князь позвал к себе дочь и вся сила его гнева обрушилась на нее. Она была виновата в том, что к нему пустили шпиона. .Ведь он сказал, ей сказал, чтобы она составила список, и тех, кого не было в списке, чтобы не пускали. Зачем же пустили этого мерзавца! Она была причиной всего. С ней он не мог иметь ни минуты покоя, не мог умереть спокойно, говорил он.
– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
