Сто лет тому вперёд

Сто лет тому вперёд
Обложка оригинального советского издания
Автор:	Кир Булычёв
Жанр:	Фантастика, детский
Язык оригинала:	русский
Оригинал издан:	1978
Оформление:	Евгений Мигунов
Издатель:	Детская литература
Страниц:	302
Носитель:	книга
Предыдущая:	Снегурочка
Следующая:	Космический десант
[www.rusf.ru/kb/stories/sto_let_tomu_vpered/text-01.htm Электронная версия]

«Сто лет тому вперёд» — фантастическая повесть Кира Булычёва из цикла об Алисе Селезнёвой для детей среднего школьного возраста. Повесть была весьма популярна сразу после написания в 1978 году, однако особенно известной она стала после выхода на телеэкраны в 1985 году её экранизации — пятисерийного телефильма «Гостья из будущего» (несмотря на то, что в самом фильме ссылка на повесть отсутствует, лишь упоминается соавтор сценария Кир Булычев). В самых первых публикациях повести псевдоним её автора Игоря Можейко значился не как «Кир Булычёв», а «Кирилл Булычёв». Оригинальным иллюстратором книги стал известный советский художник-иллюстратор Евгений Мигунов.

Сюжет

Повесть состоит из двух частей — «Гость из прошлого» и «Три К.»

«Гость из прошлого»

В одно из воскресений в апреле 1976 года ученик 6 «Б» класса 26-й московской школы Коля остаётся дома один и видит, как госпитализируют его соседа по лестничной клетке Николая Николаевича. Тот, перед тем, как его увезут, отдаёт Коле ключ от своей квартиры с просьбой позже отдать ключ его другу из Мурманска. После этого Коля решает заглянуть в квартиру соседа, чтобы снять мерку со старинной модели фрегата для его друга Фимы Королёва. В квартире он случайно обращает внимание на дверь в заднюю комнату, которая во все предыдущие визиты Коли была закрыта, но в этот раз в замке торчит ключ. Коля отпирает эту дверь, за которой обнаруживается обычная комната с двумя шкафами. Один из них похож на стеклянную кабину, напоминающую телефонную будку, с приборной доской внутри. Коля рассматривает кнопки, поворачивает рычажок выключателя, нажимает кнопку «Пуск» и выбирает кнопку «Промежуточная Станция». В кабине раздаётся оглушительное жужжание, а на экране пульта появляется надпись, предписывающая Коле взяться за специальный поручень и закрыть глаза. Коля проделывает всё это, после чего перестаёт ощущать что-либо, кроме прохлады металла поручня, за который держится. Вскоре всё прекращается. Коля открывает глаза и видит на экране пульта надпись — «Переброска завершена. Промежуточная станция».

Он выходит из кабины и обнаруживает, что находится в совсем другом помещении и явно в другом здании, что комнаты забиты различным и совершенно непонятным для него оборудованием. Думая, что кабина была новым видом быстроходного двигателя, Коля выбирается из здания наружу, видит на нём вывеску «Институт Времени», а рядом календарь с надписью — «11 апреля 2082 года. Воскресенье» (хотя здесь Кир Булычёв ошибся в расчётах: по Григорианскому календарю в этот день будет суббота) и понимает, что кабина была на самом деле машиной времени, и что он, по своей легкомысленности, попал в будущее. Коля не паникует и, вместо того, чтобы попробовать возвратиться назад в своё время, решает прогуляться по будущему. Первый, с кем сталкивается Коля — это старик по имени Павел, едущий на одноколёсном велосипеде, который по ходу обсуждения ими Колиной одежды говорит Коле, что ему уже вот-вот исполнится 117 лет. Все Колины оговорки он считает шутками и, сам того не ведая, даёт мальчику идею для маскировки. Дело в том, что в Москве в это время как раз готовится большой исторический маскарад, и Коля маскируется под его участника, а чтобы оправдать своё незнание Москвы будущего, выдаёт себя за приезжего из Конотопа. При своём дальнейшем путешествии Коля обнаруживает такие чудеса техники будущего, как флипы (что-то вроде самостоятельного летающего такси), столбики с мороженым, автобусы, внутри которых портальный экран, и пассажиры заходят в автобус в одном месте Москвы, а выходят из него уже в совершенно другом месте. Затем он встречает космического археолога Рррр и капитана космолёта Полоскова. Последний дарит ему в знак знакомства нарукавную звёздочку, обозначающую число космических экспедиций.

Наконец Коля попадает на Космодром. Вначале он хочет, как пассажир, слетать на Луну или на Уран, но на Луну рейсов нет, а для путешествия на Уран Коля должен был сказать кассовому автомату причину своей поездки. Поэтому Коля проходит ко взлётному полю и решает тайком пробраться на какой-нибудь космический корабль. Попав на один из кораблей, он замечает, как из большой вазы, стоящей как груз на корабле, выбрались два странных существа — как потом выяснилось, это были космические пираты Весельчак У и Крысc. Вскоре, из-за оплошности пиратов, их замечает служба безопасности космодрома и выпроваживает из корабля. После этого у Коли пропадает желание отправляться в космос, и он продолжает гулять по Москве, пока наконец не попадает в Космозоо. Там он опять видит очередные чудеса будущего — искусственно выращенные бублики, живого бронтозавра и многое другое. Коля решает оставить в будущем память о себе и вырезает ножиком на скамейке надпись «Коля, 6-й класс „Б“, 26 школа». Гуляя по Космозоо, Коля видит Алису Селезнёву, которой отец — профессор Селезнёв, — как раз отдаёт ей для её исследовательской работы ценный прибор — миелофон, читающий мысли человека или животного на расстоянии. Вдруг Коля видит здесь и космических пиратов, замеченных им ещё на корабле. Те, пользуясь невнимательностью Алисы, крадут у неё миелофон и спешат с ним к выходу из Космозоо. Коля видит всё это и успевает перехватить у них миелофон, однако, пираты тут же бросаются за ним в погоню, и поэтому вернуть прибор Алисе у Коли не получается. Спасаясь от пиратов, он бежит обратно на Сивцев Вражек в Институт Времени. По пути ему удаётся немного оторваться от пиратов. Забравшись в машину времени, Коля выбирает положение переключателя «Начальная Станция», нажимает кнопку «Пуск» и вновь несётся через время.

«Три К.»

В районной больнице в одной палате лежат две девочки — Юля Грибкова, перенесшая операцию по удалению аппендикса, и Алиса Селезнёва, которая несколько дней назад была сбита троллейбусом и потеряла память, поэтому найти её родственников не представляется возможным, поскольку заявлений в милицию о пропаже девочек с подобными приметами пока не поступало. Алиса, по мнению Юли, ведёт себя странно: пытается сбежать из больницы, а в разговорах упоминает странные вещи (брамбулеты, космобиологию, словарь дельфинов и многое другое). Юле кажется, что Алиса что-то скрывает, и что у неё нет никакой амнезии. В одном из разговоров с Юлей Алиса узнаёт, что та учится в 6-м «Б» классе 26-й школы. Узнав это, Алиса говорит Юле, что ей нужно непременно встретиться с мальчиком по имени Коля из её класса. На что Юля отвечает, что в их классе учатся сразу три Коли — Наумов, Садовский и Сулима. Факт множественности Коль 6-го «Б» несколько огорчает Алису. Через некоторое время Юля становится свидетелем странной сцены — поздно вечером в больницу неожиданно заявляется врач Алик Борисович (который в это время должен быть на киносеансе с коллегой — медсестрой Шурочкой) и сообщает, что наконец объявился отец Алисы. Когда приходит «отец», Юля замечает напряжённую реакцию Алисы на «отца», а затем с удивлением видит, что у Алика Борисовича на ногах надеты два левых ботинка, после чего левый ботинок вдруг превращается в правый. Чувствуя, что «отец» представляет угрозу для Алисы, Юля поднимает шум, и «доктору» с «отцом» приходится бежать.

После Алиса наконец раскрывается Юле, рассказывая ей, кто она, откуда, и про Колю с миелофоном. Её рассказ закрывает несколько пробелов из сюжета первой части. После того, как Коля и пираты убегают из Космозоо, Алиса следует за ними, но вскоре теряет их след. Она расспрашивает прохожих, узнаёт, что сумка с миелофоном теперь у мальчика, и что сам мальчик был одет по-старинному — как мальчик из 20-го века. Вернувшись в Космозоо, Алиса замечает на одной из скамеек надпись «Коля, 6-й класс „Б“, 26 школа» и окончательно убеждается, что этот мальчик был пришельцем из прошлого (в 2082 году, по её словам, нет молодёжи, вырезающей, как память, инициалы на скамейках). Алиса едет в Институт Времени и застаёт машину как раз в тот момент, когда та перебрасывает Колю в 1976 год (она входит в комнату, когда Коля решает, какую кнопку ему нажать, и думает, что вошли пираты). Алиса перемещается во времени вслед за Колей, а за ней, как она теперь понимает, перенеслись и пираты, которые потеряли Колин след в здании Института. Выйдя из квартиры, Алиса, не зная, что Коля живёт по соседству, выбегает на улицу, где, не сориентировавшись в уличном движении 20-го века, перебегает улицу в неположенном месте и ударяется лбом о троллейбус. Амнезии у неё действительно нет — Алиса понимает, что врачи ей не поверят.

Положение Алисы осложняется тем, что Юля не может ей утвердительно сказать, какой из трёх Коль её класса является тем, кто был в будущем. На следующий день после этого Юлю выписывают из больницы, и она оставляет Алисе свой адрес и номер телефона. Назавтра Алиса, прямо в больничной пижаме, вынуждена бежать из больницы, потому что пираты вновь наносят ей визит. По пути до Юлиного дома она, из-за пижамы, привлекает внимание прохожих, и ей удаётся добраться до дома Юли благодаря помощи мальчиков — Фимы Королёва и Коли Сулимы (при этом, оба учатся в одном классе с Юлей, о чём Алиса узнаёт только позже). У Юли дома Юлина мама Наташа договаривается с директором школы, чтобы Алиса была зачислена в класс, где обучается её дочь, и теперь Алиса — новая ученица 6-го «Б». Но на уроках она не сдерживает и иногда демонстрирует в полной мере, насколько сильно физически и умственно отличается молодёжь 21-го века от своих сверстников в 20-м веке: без акцента говорит на английском языке; играя в волейбол, прыгает на два метра в высоту; показывает глубокие познания в высшей математике, обыгрывает гроссмейстера в сеансе одновременной игры в шахматы; а на уроке географии случайно проговаривается про наличие в Индии города Гандибад (назван в честь Индиры Ганди). Выдающимися способностями Алисы начинают интересоваться учитель физкультуры Эдуард Петрович и тренер районной спортивной школы Марта Эрастовна Скрыль. Параллельно Алиса и Юля пытаются определить, какой Коля из их класса на днях побывал в будущем, ненавязчиво беседуя по очереди с каждым из них, но эти беседы пока мало о чём говорят девочкам — «нужный» им Коля хорошо маскируется, не раскрывая себя.

Между тем, сам Коля как-то идёт по бульвару с Фимой Королёвым и чуть не сталкивается с Весельчаком У. После этого Коля отводит Фиму домой и там рассказывает Фиме всё о приключениях в будущем и об Алисе. Заодно, он показывает и миелофон. Коля уверен, что Алиса специально появилась в их классе, чтобы его найти. Фима «подливает масла в огонь», говоря Коле, что он опасный преступник, который своим путешествием во времени нарушил законы причинно-следственной связи, а потому Алиса явно является агентом из будущего, имеющим цель наказать за это Колю. Он предлагает Коле ни в чём не сознаваться и дождаться возвращения соседа (выясняется, что Николай Николаевич, очевидно, вспомнил, что оставил ключ в двери комнаты с машиной времени, и позвонил Колиной маме с просьбой, чтобы она никому ключ от квартиры, кроме его друга, не отдавала), потом напроситься к тому в гости и тайком оставить там сумку с прибором. Тем временем пираты не теряют зря времени — занимаются поиском Алисы, Коли и миелофона, попутно устраиваются на работу на киностудию, а Крысс, кроме всего прочего, ещё и собирает антиквариат. На киностудии Крысс добился даже некоторого уважения, многие называют его почтительно по имени-отчеству: Крысс Крокрысович. Своё временное пристанище пираты оборудовали в одном старом заброшенном заколоченном доме. Продукты себе они добывают чаще всего путём банального воровства, а одежду добыли, загипнотизировав кассиршу в универмаге. Однажды вечером Крысс в образе маленькой девочки пытается проникнуть в квартиру к Грибковым, но мама Юли его не пускает. В один из этих дней Коля Сулима неожиданно подходит к Алисе и Юле на улице и пытается им что-то сказать, но не успевает, потому что тут объявляются пираты, и девочки вынуждены бежать.

Утром на третий день появления Алисы в школе пираты всё-таки проникают в школу, и именно их визит раскрывает, что Колей, побывавшем в будущем, является Коля Наумов. Ему удаётся сбежать из школы, и пираты бросаются за ним в погоню, а за пиратами в свою очередь, выпрыгнув в окно, бросается Алиса. Юля вынуждена раскрыть одноклассникам тайну Алисы. К сожалению, Алиса налетает на Марту Скрыль, которая горит желанием сделать из Алисы великую спортсменку, и теряет след пиратов и Коли. Всё, что она успевает заметить, как Коля и пираты забегают в подъезд, но он оказывается проходным. Во дворе этого дома Алиса замечает молодого человека по имени Пётр Ишутин, но тот отвечает, что никто мимо него не пробегал (хотя на самом деле он отлично видел, как Весельчак У нёс под мышкой бесчувственного мальчика, но сразу после этого был запуган Крыссом). После рассказа Юли ученики 6-го «Б» бросаются на выручку Алисе и Коле, встречают Марту Скрыль, которая указывает им, в каком доме от неё скрылась Алиса.

Встретив Алису, ребята сообща устраивают «военный совет». В это время Юля неожиданно находит в своём школьном портфеле миелофон (оказывается, Коля Наумов успел до начала сорванного пиратами урока подложить миелофон в Юлин портфель вместе с запиской). Алиса, Фима Королёв, Коля Сулима и Катя Михайлова отправляются прослушать с помощью миелофона все квартиры подъезда, в котором предположительно скрылись космические пираты, но это не приносит никакого результата. Алиса начинает подозревать, что Ишутин ей соврал. Случайно поймав его на улице, она и Коля Садовский устраивают Ишутину «допрос» и с помощью миелофона узнают, что пираты отнесли Колю в заброшенный дом поблизости. В это время Крысc в образе старушки вылезает из заколоченного дома, чтобы ликвидировать Ишутина, но замечает Алису с миелофоном. Алисе и Коле Садовскому удаётся убежать от Крысса и направить его по ложному следу. Ребята устраивают «психическую атаку» на скрывающегося в доме Весельчака У, который от страха выскакивает из окна и, ударившись, теряет сознание. В подвале дома ребята находят бесчувственного Колю Наумова. В это время неожиданно появляется Крысc с усыпляющим пистолетом. Ребята наваливаются на Крысса, Алисе удаётся выхватить у него пистолет. Пират принимает обличье скользкого шарообразного существа и пытается ускользнуть, но Алиса направляет на него пистолет. В этот момент появляется Николай Николаевич…

Ребята собрались в комнате Коли Наумова. Николай Николаевич рассказывает им, как людям из будущего удалось их найти, и берёт с них слово никому ничего не рассказывать. Алиса в шутку рассказывает ребятам, кто из них кем станет в будущем, после чего прощается с учениками 6-го «Б» навсегда. Книга завершается кратким эпилогом, рассказывающим, что даже самые болтливые ученики 6-го «Б» класса никогда никому не рассказывали об этом приключении.

Интересные предсказания автора повести

• можно будет позвонить с маленького карманного устройства (рации) из любой точки города (уже сбывшееся предсказание сотовой телефонии);
• газеты будут в виде микротелевизоров (тоже уже сбылось: это очень похоже на современные планшеты, смартфоны и многие другие распространенные переносные гаджеты);
• дома в конце XXI-го века будут строить из коралловой бактерии;
• погоду будут создавать искусственно по предварительным заявкам (подобное уже практикуется в некоторых странах);
• для межпланетных рейсов будут использоваться космолёты в форме дисков (в настоящее время ведутся разработки подобных летательных аппаратов);
• в России целых четыре космодрома (на сегодняшний день - 2016 г. - их у России пять, если считать все: как гражданские, так и военные, а также пусковые базы);
• в Конотопе будут рыть шахту к центру Земли;
• в Индии существует новый город Гандибад в память об Индире Ганди;
• в Африке будет построен Большой Сахарский канал (такие проекты предлагаются еще с XIX века).
• газеты и другие товары доставляются летающими дронами (футурологи предсказывают, что подобное уже тоже скоро осуществится).

Экранизации

В 1982 году студия «Диафильм» выпустила одноимённый диафильм — «[romantiki.ru/2009/01/20/100-let-tomu-vperyod-kolya-v-budushhem-diafilm/ 100 лет тому вперёд. Коля в будущем]», где описываются события книги только до момента прибытия Коли на космодром. Примечательно, что вступление в диафильме практически идентично повести (в отличие от последующей кино-экранизации), за исключением лишь даты: в диафильме Коля попадает не в 11 апреля, а 11 августа 2082 г.

В 1984 году по мотивам повести режиссёром Павлом Арсеновым был снят пятисерийный телефильм «Гостья из будущего», роль Алисы в котором сыграла 12-летняя московская школьница Наташа Гусева. Между фильмом и повестью имеются довольно существенные различия: например, совершенно другие вступление и концовка, отсутствие/присутствие некоторых персонажей, разные даты XX-го и XXI-го веков, различные интервалы перемещения во времени.

Отличия «Гостьи из будущего» от повести

• В повести машина времени находится в квартире соседа Коли по лестничной клетке, по совместительству являющегося агентом Института времени в XX веке, а подвал заброшенного дома (разумеется, безо всяких колонн и наскальных рисунков на стенах) — место, где школьники настигают пиратов и вступают с ними в схватку (точнее, в ловушку оказывается загнанным Крыс, а Весельчак У, выброшенный ранее из окна второго этажа физкультурницей Мартой Скрыль, так и остаётся лежать без сознания на траве). Заброшенный дом, как говорит Фима, принадлежал князю Трубецкому. В фильме никакого соседа нет и в помине (вместо него сотрудником Института времени является Полина), а машина времени размещается в том же подвале (гораздо более загадочном, необычном: с двумя рядами массивных колонн и рисунками на стенах и кирпичной дверью-входом в ослепительно белый зал с машиной времени), где и происходит финальная встреча ребят с пиратами.
• Действие повести происходит в апреле 1976 года, действие фильма — в апреле 1984 (год сдачи фильма). В фильме Коля переносится в будущее ровно на сто лет, т.е. век (1984—2084), а в повести — на сто шесть (1976—2082), что слегка противоречит её заглавию. В повести точно назван день будущего, в который попадает Коля, — 11 апреля 2082 г., воскресенье (хотя, как уже отмечено выше, по Григорианскому календарю это будет суббота), а про день, из которого он отправился, понятно лишь, что это апрельское воскресенье 1976 года (если это совпадает с датой XXI века, то это может быть 11 апреля 1976). В фильме же всё наоборот: точно известен день, из которого Коля отправляется в будущее — 13 апреля 1984 года (пятница), но конкретная дата 2084 года в фильме не называется. Тем не менее, при «инвентаризации» Коли упоминается «апрель 2084 года», а Полина в разговоре с Вертером сообщает, что «сегодня выходной» (хотя, опять же, это не факт, что «выходной» означает субботу или воскресенье).
• В повести похождения Коли в будущем показаны значительно более подробно, нежели в фильме — в фильме отсутствуют персонажи археолог Рррр, доцент Спуси-ва-пус-ва-пас-ва-пос и другие, повстречавшиеся Коле в 2082 году. Зато в фильме присутствуют Полина и робот Вертер, которых нет в повести.
• В книге, помимо миелофона, Коля привёз из будущего некоторые сувениры — золотую звёздочку, которую ему подарил космонавт Полосков, камень с планеты Бруск, полученный им от певицы Милены Митиной, бублик и лист «с быстрорастущего бубличного дерева» и кожуру от банана (московские биологи будущего выращивали бананы для кормления обезьян).
• Фамилия Коли в повести не Герасимов, а Наумов. В повести в первой части, где действие происходит в будущем, фигурирует просто Коля, без упоминания фамилии. Даётся лишь уточнение, что его ближайший друг — Фима Королёв. А во второй части повести автор, дабы заинтриговать читателя — какой же из 3-х Коль 6-го «Б» бывал в будущем, намеренно делает так, чтобы в одном действии Фима появлялся с одним Колей из 6-го «Б», в другой — с другим. В фильме же, естественно, зрителю сразу ясно, какой именно Коля был в будущем.
• В повести фигурирует не 20-я, а другая, реальная 26-я московская школа в районе Старого Арбата с углублённым изучением английского языка.
• В фильме Алиса узнаёт «анкетные данные» Коли от говорящего козла Наполеона, пасущегося в КосмоЗоо. В повести же Коля вырезает ножиком надпись со своим именем, школой и классом на скамейке в КосмоЗоо, а Алиса читает эту надпись, случайно увидев группу роботов-уборщиков, не знающих, что делать со скамейкой, испорченной человеком, поскольку в 2082 году подобных случаев просто не бывает.
• В книге одного из сотрудников КосмоЗоо, мастера по новой технике и председателя «районной лиги возвращения к естественной жизни», зовут Электрон Степанович. Он был одет так, «как одевались пятьдесят лет назад» — в трусики фиолетового цвета и золотую накидку. В фильме же его зовут Электрон Иванович, а одет он во фрачную пару и цилиндр.
• Имеются также различия между возрастом старика Павла (в фильме ему 132 года, а в книге — 117 лет) и его внешним видом (в книге он был одет «в зелёное облегающее трико и красные мягкие тапочки», в фильме же — в обыкновенный костюм-«тройку» и шляпу). Из книги известно, что старик Павел был метеорологом, в фильме же род его занятий не указан.
• В фильме пираты отправляются в XX век сразу за Колей, и только затем туда перемещается и Алиса. В повести же наоборот — пираты заблудились в Институте времени и нашли кабину для перемещения в прошлое, проследив за Алисой.
• В повести Коля не сразу узнаёт, что пираты тоже проникли в его время, в фильме же они гонятся за ним по пятам сразу по выходу из машины времени.
• В повести способность принимать разные обличья была только у Крыса (при этом чаще всего в Колином времени он превращался в Наполеона Бонапарта). В фильме меняют обличья уже оба пирата.
• Бластером в фильме вооружен Весельчак, в книге — Крыс. Если в фильме это оружие называется только словом «бластер», то в тексте повести оно периодически заменяется более простым синонимом — «пистолет». В повести бластер имеет больше функций: если в фильме он просто стреляет мощными лазерными лучами, то в книге — ещё и «снотворными» зарядами, каждый из которых, как утверждает в конце повести Крыс, может усыпить сразу троих человек.
• В фильме Алиса и Юля совершают побег из больницы вместе. В повести сначала из больницы выписывают Юлю, а Алиса сбегает из неё на следующий день, когда туда снова проникают пираты.
• В повести миелофон описан как небольшой аппарат с наушниками и проводами. В фильме это коробочка без всяких внешних дополнительных приспособлений с большим прозрачным кристаллом неправильной формы внутри, для работы с ним не требуются наушники (момент в конце фильма, когда ребята по очереди прослушивают мысли за закрытыми дверями квартир, чтобы узнать, нет ли там похищенного Коли).
• Весельчак У в фильме всецело подчинён воле Крыса; в повести же он — умный и хитрый пират, а не просто «тупой» исполнитель.
• В повести Алиса показывает свои неимоверные для средней школьницы конца XX века способности в математике, физкультуре (игре в волейбол), английском языке и шахматах. В фильме же — только в английском языке и физкультуре (прыжках в длину, прыжках через забор, прыжках из окна третьего этажа).
• В повести упоминаются две популярные телепрограммы — «Клуб кинопутешествий» и «Кабачок „13 стульев“».
• Согласно повести, Алиса знает восемь иностранных языков: английский, немецкий, финский, чешский, французский, хинди, китайский и японский. В фильме Алиса также говорит, что знает восемь языков, но, когда перечисляет их, то вместо немецкого называет испанский.
• Перед Колей и Фимой остро встаёт вопрос, что делать дальше с миелофоном, как поступать? В фильме Фима уговаривает Колю подождать несколько дней, чтобы присмотреться как следует к Алисе и понять — та ли она на самом деле, кем кажется. В повести Фима предлагает другу дождаться возвращения соседа, напроситься к нему в гости, а затем тайком оставить миелофон в его квартире («А где у него доказательства? Может, кто-нибудь из его агентов забыл»); также в повести Фима высказывает мысль, что «аппарат лучше бы в Москву-реку бросить».
• Тема Наполеона также разнится. В повести фильм про Наполеона снимается в XX веке, облик Наполеона в нашем времени носит Крыс. В фильме же Наполеоном зовут говорящего козла, живущего в КосмоЗоо. Одинаково в фильме и в повести лишь то, что Коля Садовский рассказывает Ишутину об охоте на Наполеонов.
• В повести кефир Коля покупает в магазине и выпивает стакан перед тем, как отправиться в будущее; кефир любит старик Павел. Также, по словам Фимы, кефир входит в его диету. В фильме Коля отправляется в будущее с тремя пустыми бутылками и покупает кефир по возвращении в своё время, после чего угощает им своего друга Фиму, но тот отказывается, мотивируя это тем, что молоко ему нравится больше; к кефиру в нашем времени пристрастился Весельчак У.
• Вместо мамы Юли Грибковой в «Гостье из будущего» появляется её бабушка. Также, в фильме бабушка договаривается о зачислении Алисы в школу не с директором, а со своим давним другом — заместителем министра просвещения.
• В книге попрощаться с Алисой приходят только Коля и его одноклассники; в фильме же, кроме них, появляется тренер Марта Эрастовна Скрыль. Алиса «предсказывает» и её будущее — она будет помогать Кате Михайловой, которая в будущем выиграет Уимблдонский турнир. Кстати, «предсказания» Алисы в книге и в фильме отличаются:
  • И в книге, и в фильме Боря Мессерер, согласно Алисиным предсказаниям, должен был стать художником; однако, в книге Алиса говорит, что он «будет работать в Большом театре и делать декорации», а в фильме — что выставки работ Бори «будут проходить не только на Земле, но и на Марсе, и на Венере».
  • В книге «знаменитой киноактрисой» должна была стать Лариса Троепольская, а в фильме — Лена Домбазова.
  • Детским врачом в книге должна была стать Юля Грибкова, а в фильме — Мила Руткевич (в книге она должна была стать «учительницей, директором школы. И очень строгим»). Судьбу Юли Грибковой, так же как и Коли Сулимы, Алиса в фильме не предсказывает.
  • Коля Наумов (Герасимов), согласно Алисиным предсказаниям в книге, должен был работать строителем домов, а в фильме — писать стихи Лене Домбазовой.
  • По книге, Фима Королёв должен был в будущем стать инженером («Он стал бы великим инженером, если бы поменьше хвастался») в фильме же Алиса говорит, что он станет путешественником.
  • Наконец, «самую обыкновенную машину времени», согласно книге, должен был изобрести Коля Сулима, а согласно фильму — Коля Садовский (в книге же указано, что он станет писателем, который будет сочинять «удивительные фантастические сказки»).
• В книге Коля, Юля, Фима и остальные школьники учатся в 6 «Б» классе, в фильме — в 6 «В».

Ссылки

• [www.rusf.ru/kb/stories/sto_let_tomu_vpered/text-01.htm Повесть (информация и текст)] на сайте «Русская Фантастика»
• [www.fantlab.ru/work12288 Информация о произведении «Сто лет тому вперёд»] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Сто лет тому вперёд

Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.