Страна тупых

Страна тупых
Dumbland
Тип мультфильма	анимация
Режиссёр	Дэвид Линч
Автор сценария	Дэвид Линч
Роли озвучивали	Дэвид Линч
Студия	Asymmetrical Productions
Страна	США США
Длительность	35 мин.
Премьера	2002
IMDb	ID 0815744

«Страна тупых» (англ. Dumbland) — серия из восьми грубо анимированных короткометражных мультипликаций, созданных Дэвидом Линчем в 2002 году. Он же написал сценарий и стал режиссёром этого фильма, а также озвучил все роли. Мультфильм поначалу был выложен автором в Интернете на davidlynch.com, но потом в 2005 был выпущен и на DVD. Сериал содержит всего восемь серий общей длительностью чуть более 30 минут.

Линч в сериале показывает и раскрывает ежедневную рутину жестоких, злых и не привыкших много думать людей, используя образ жестокого, глупого и грубого трёхзубого мужика с головой, похожей на луковицу, с соответствующим выражением лица и вечно открытым ртом. Этот мужик живёт в доме, где компанию ему составляют его странная гиперкинетическая жена, которая постоянно боится своего мужа, и сын, такой же странный, как и мать, но изображенный как маленький пришелец. В сериале никому из персонажей не присваивается имени, однако на сайте Дэвида Линча прописано, что мужика зовут Рэнди (Randy), а ребёнка — Спарки (Sparky). Жена безымянна.

Линч широко использует ненормативную лексику и ограниченную примитивную анимацию, чтобы подчеркнуть стиль сериала, умышленно грубый и оскорбительный, как и в преподнесении, так и по содержанию.

«„Страна тупых“ — это грубый, глупый, жестокий и абсурдный сериал. И когда он смешон, то он смешон, потому что мы видим абсурдность всего этого», — говорит Дэвид Линч.

Сюжет

Серия 1: Сосед

Рэнди развивает интерес к соседовскому сараю, пукает и продолжает тем, что наносит вербальные оскорбления соседу (а также пролетавшему мимо вертолёту). Затем сосед признаёт, что он «однорукий уткоёб» («one-armed duck-fucker»).

Серия 2: Беговая дорожка

Во время просмотра футбола по телевизору Рэнди выходит из себя, встревоженный женой, бегущей по шумной беговой дорожке. Рэнди пытается уничтожить бегущую дорожку, но безрезультатно. Тем временем Авраам Линкольн в кавычках, торговый агент, оказывается в неправильном месте в неправильное время, пытаясь продать что-то Рэнди. В конце сын Рэнди показывает отцу мертвую птицу для обеда.

Серия 3: Доктор

После того как Рэнди ударил самого себя электрическим током с последовавшим шоком, в процессе исправления поломанной электролампы, прибывает доктор проверить порог шоковой боли у оцепеневшего мужика, используя всё более и более (по нарастающей) жестокие методы, пока наконец Рэнди не восстанавливает свои чувства и решает провести проверку по своему усмотрению. «Так больно?» («Does that hurt you?»)

Серия 4: Визит друга

Рэнди уничтожает новую линию вешалок для одежды (типа большой телевизионной антенны), принадлежащих его жене, и выбрасывает её через забор, вызывая тем самым катастрофическую аварию, к величайшему неудовлетворению жены. Потом к Рэнди приходит друг и эти двое разговаривают об охоте и прочих убивающих штучках, выпивая, рыгая и пердя всё это время.

Серия 5: Вытащи палку!

Когда другой мужик проваливается сквозь забор Рэнди и получает застревание палки в горле, Спарки подбадривает возгласами своего отца, который пытается вытащить палку. В процессе он ломает другому мужику шею, протыкает оба глаза напрочь и мерзко, отвратительно калечит его, перед тем как выбросить его под колеса огромного грузовика. Это самая неистовая и кровавая серия «Страны тупых». «Вытащи палку! Вытащи палку!» («Get the stick! Get the stick!»)

Серия 6: Мои зубы кровоточат

Спарки прыгает на батуте посреди комнаты и пронзительно кричит, что его зубы кровоточат, а в то время жена ноет, пока из её головы не начинает изливаться кровь. За окном на улице неистовая авария и стрельба оружием. По телевизору идёт шумный и кровавый матч боёв без правил. Всё в порядке до тех пор, пока муха не прерывает спокойного и безмятежного состояния Рэнди.

Серия 7: Дядя Боб

Рэнди получает задание от устрашающей личности (его тёща) остаться дома и присмотреть за его «дядей Бобом» под угрозой «отрезки его яиц» («nuts cut out») если он не исполнит просьбу. Дядя Боб молча делает все более и более самоуничижающие действия, как то, кашлять, и блевать, и вдруг ударяет Рэнди прямо в лицо пересекши всю комнату. После нескольких повторений такого поведения, Рэнди невзлюбил действия дяди Боба и упреждающим ударом вырубил его. Вдруг тут же тёща ворвалась в комнату и мощным ударом отправила Рэнди сквозь стену. Остаток ночи Рэнди провел в страхе на близстоящем дереве пока его сын не сообщил, что дядю Боба отправили в больницу и Рэнди может безопасно спускаться вниз. Боб откусил себе ступню.

Серия 8: Муравьи

На Рэндин дом находит чума из всё более и более нарастающего потока муравьёв. Его неудовлетворенность текущим положением достигает такой точки, что он хватает баллончик яда для насекомых и пробует устранить проблему муравьёв. В виду поспешности и страшного гнева, он не успевает заметить, что распылитель направлен не на муравьёв, а на его лицо. Он распыляет яд себе в лицо в течение нескольких секунд. Затем он падает и испытывает жуткие галлюцинации, в которых муравьи поют, танцуют, и ликующе называют его «жопой», «гандоном, мудаком» и «тупым говнюком» («asshole», «shithead», and «dumb-turd»). В итоге Рэнди избавляется от своего затруднительного положения, и давай шлёпать муравьёв на полу, на стене, и на потолке. Позже его показывают упавшим с потолка с мучительными повреждениями, которые предусматривают гипс на всё тело. В финальной сцене муравьи ползут по его непригодному телу в район дырки в гипсе на ступне. Рэнди издает пронзительный вопль полный беспомощности и отчаянья, когда сотни муравьёв устремляются в ту дырку.

Это наиболее сложная из серий, «Муравьи» пародируют линчевские притязания к деятельности музыкального продюсера в ранних 1990-х, путём представления певца который имеет сходство с Джули Круз и музыку подобную такому композитору как Бадаламенти, Анджело (с этими двумя Линч работал над саундтреком к Твин Пикс, а также к концертному фильму Индустриальная симфония № 1).

Ссылки

• [thecityofabsurdity.com/digitalmedia/dumbland.html Dumbland] на The City Of Absurdity
• [www.clonium.de/does-that-hurt-you.html Dumbland-Doc] на Clonium

Отрывок, характеризующий Страна тупых

Пьер, чувствуя себя не на своем месте и без дела, боясь опять помешать кому нибудь, поскакал за адъютантом.
– Это здесь, что же? Можно мне с вами? – спрашивал он.
– Сейчас, сейчас, – отвечал адъютант и, подскакав к толстому полковнику, стоявшему на лугу, что то передал ему и тогда уже обратился к Пьеру.
– Вы зачем сюда попали, граф? – сказал он ему с улыбкой. – Все любопытствуете?
– Да, да, – сказал Пьер. Но адъютант, повернув лошадь, ехал дальше.
– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.
– Ну вы, лисицы! – смеялся другой на изгибающихся ополченцев, входивших на батарею за раненым.
– Аль не вкусна каша? Ах, вороны, заколянились! – кричали на ополченцев, замявшихся перед солдатом с оторванной ногой.
– Тое кое, малый, – передразнивали мужиков. – Страсть не любят.