Страсти Христовы (фильм)

Страсти Христовы
англ. The Passion of the Christ
Жанр	драма исторический фильм
Режиссёр	Мел Гибсон
Продюсер	Брюс Дейви (англ.) Мел Гибсон Стивен Мак-Ивити (англ.) Энцо Систи
Автор сценария	Бенедикт Фицджералд (англ.) Мел Гибсон Уильям Фулко (англ.) (перевод)
В главных ролях	Джеймс Кэвизел Майя Моргенштерн Моника Беллуччи Христо Шопов (англ.)
Оператор	Калеб Дешанель
Композитор	Джон Дебни
Кинокомпания	Icon Productions LLC.
Длительность	127 мин
Бюджет	$ 30 000 000
Сборы	$ 611 899 420
Страна	США США
Язык	арамейский латинский древнееврейский (иврит)
Год	2004
IMDb	ID 0335345
Выход фильма «Страсти Христовы» (оригинальное название — англ. The Passion of the Christ)

К:Фильмы 2004 года

«Стра́сти Христо́вы» (англ. The Passion of the Christ) — историческая драма, снятая Мелом Гибсоном и повествующая о событиях, непосредственно предшествующих распятию Иисуса Христа.

Фильм охватывает последние 12 часов жизни Иисуса, начиная с Моления о чаше и заканчивая кратким описанием его воскресения. Также изображены некоторые воспоминания Иисуса, где он предстаёт как ребёнок, как молодой человек со своей Матерью, давая Нагорную проповедь, обучая Двенадцать апостолов, а также на Тайной вечере. Диалоги в фильме полностью ведутся на реконструированном арамейском и латыни с закадровым переводом или субтитрами.

Фильм снимался в городе Матера и городе-призраке Крако, Чинечитта, Рим.

Сюжет

Фильм начинается в Гефсиманском саду, когда Иисус молится об избавлении от страданий, дьявол искушает Его. В это время Иуда Искариот, ученик Христа, предав Его за тридцать сребреников, движется к Гефсимании с солдатами Храмовой стражи, чтобы арестовать Учителя. Ученики просыпаются, Пётр достаёт заранее приготовленный меч и отсекает ухо Малху, одному из солдат. Но Христос останавливает его и излечивает Малха. Ученики в страхе разбегаются. Далее Христа отводят в Синедрион, так как надо провести суд, соблюдая законность. Тем временем Иоанн, самый молодой ученик Христа, рассказывает Марии (Матери Христа) и Марии Магдалине об аресте, а Пётр наблюдает за Иисусом издалека. Первосвященники Анна и Каиафа на суде осуждают Христа на смерть. Теперь требуется разрешение римских властей в лице прокуратора Иудеи Понтия Пилата, и утром Христа ведут к нему. Но Пилат, узнав, что Иисус из области, подвластной Ироду Антипе, отсылает Его к тетрарху. Тот просит ради забавы показать ему одно из чудес, о которых он так много слышал, но Иисус молчит, и Ирод прогоняет Его не признав виновным. После Его возвращения Пилат предлагает народу наказать Иисуса, а после отпустить, так как у его жены Клавдии был сон об Иисусе. Пилат даёт толпе шанс освободить Христа по случаю праздника, но собравшиеся требуют освободить разбойника-убийцу Варавву. Христа жестоко избивают и надевают Ему на голову терновый венец. Пилат вновь предлагает толпе отпустить Иисуса, спрашивая: «Взгляните на Него. Разве этого недостаточно?». Толпа требует распятия, в связи с чем Пилат «умывает руки» и отправляет Христа на казнь. Иисус идет по «Пути Скорби» к Голгофе, месту казни. Девушка Вероника умывает ему лицо. Иисус не может больше нести крест, тогда солдат стражи выбирает из толпы крестьянина Симона, который случайно проходит мимо, и они вместе несут крест. Дойдя до места, солдаты прибивают руки и ноги Христа к кресту и поднимают его вместе с двумя другими казнёнными разбойниками. Иисус молится за них. К одному из разбойников подлетает ворон и выклёвывает глаз. Когда Иисус умирает, слеза Отца Небесного падает на землю и начинается ливень. Землетрясение рушит здания. Это видит Каиафа. Дьявол кричит в аду. Один из священников Иосиф Аримафейский, Касий Лонгин, ученик Иоанн, двое римских солдат и Мария Магдалина снимают Иисуса с креста и кладут на руки его Матери Марии. Фильм заканчивается сценой Воскресения Христа.

В ролях

• Джеймс Кэвизел — Иисус Христос
• Майя Моргенштерн — Мария
• Моника Беллуччи — Мария Магдалина
• Розалинда Челентано — Сатана
• Франческо Де Вито — Пётр
• Чокри Бен Загден — Иаков Зеведеев
• Христо Живков — Иоанн
• Лука Лионелло (англ.) — Иуда Искариот
• Христо Шопов (англ.) — Понтий Пилат
• Клаудия Джерини — Клавдия Прокула
• Лука Де Доминичис — Ирод Антипа
• Маттиа Сбраджа (англ.) — Каиафа
• Тони Берторелли (англ.) — Анна
• Джаррет Дж. Мерц — Симон Киринеянин
• Серджио Рубини — Дисмас
• Франческо Кабрас (англ.) — Гестас
• Джованни Капальбо — Лонгин Сотник
• Роберт Родригес — Малх
• Сабрина Импаччииаторе — Серафия
• Пьетро Сарубби — Варавва
• Мэтт Патрези — Янус

Темы

В книге «Страсти: Фото из фильма „Страсти Христовы“» Гибсон говорит: «Это фильм о любви, надежде, вере и прощении. Он [Иисус] умер для всего человечества, пострадал за нас всех. Настало время вернуться к этому основному посланию. Мир сошёл с ума. Мы все могли бы чувствовать немного больше любви, веры, надежды и прощения».

Оценки

Ещё до выхода на экраны фильм вызвал большую полемику. Высказывались опасения, что он может спровоцировать антисемитские настроения, особенно среди мусульман на Ближнем Востоке. Власти Малайзии разрешили показ фильма только для христиан. Для этого билеты было разрешено продавать исключительно в христианских церквях, входящих в Национальное евангельское христианское братство Малайзии. Кроме запрета на просмотр мусульманами, власти также запретили рекламу фильма.

Съёмки

Во время съемок актёр Джим Кевизел получил массу травм: из-за многослойного грима его тело покрылось волдырями, из-за которых он не мог уснуть, его дважды ударили хлыстом, он вывихнул плечо, получил кровоподтеки под глазами и удар молнией. После съёмок и завершения фильма он был госпитализирован.

• Во время сцен истязаний актёр Джеймс Кэвизел дважды узнал, что такое удар хлыста по обнаженной плоти. Если в первый раз этот удар лишь свалил его с ног, то, получив удар во второй раз, Джеймс вывихнул кисть.
• Однажды на съемках в Кэвизела ударила молния, однако актёр не получил абсолютно никаких увечий. Многие наблюдатели связали это событие с гневом Господа.
• В сцене распятия зрители могут наблюдать настоящего Джеймса Кэвизела. Мел Гибсон решил обойтись без компьютерной графики и воспользовался лишь помощью гримеров.
• Кэвизелу не пришлось придумывать, как изображать физические мучения — он их действительно испытывал. Крест, который актёр нес на Голгофу, не был бутафорским — он весил около 70 килограммов. Хотя съемки проходили зимой, актёр был одет только в львиную шкуру. Часто ему становилось так холодно, что он не мог говорить — его замерзшее лицо приходилось отогревать, чтобы он мог шевелить губами.

Источники

Сценарий фильма был написан Мелом Гибсоном и Бенедиктом Фицджералдом на основе четырёх канонических евангелий: от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна.

Новый Завет

По словам режиссёра Мела Гибсона, основным источником для сценария являются четыре Евангельских повествования о страданиях Христа. Фильм также опирается на другие тексты Нового Завета. Слова «Я творю всё новое», сказанные Иисусом в фильме, содержатся в книге Откровения Иоанна Богослова.

Ветхий Завет

Фильм начинается с эпиграфа из ветхозаветной книги пророка Исаии, которая считается в христианском учении основным ветхозаветным пророчеством о Христе. В первой сцене в Гефсиманском саду Иисус сокрушает голову змеи (отсылка к третьей главе Книги Бытия). На протяжении фильма Иисус цитирует Псалмы, в том числе случаи, не описанные в Новом Завете.

Языки повествования

По замыслу режиссёра, фильм должен был быть снят на древних языках, чтобы частично сохранить эффект неожиданности в хорошо известной зрителю истории. Сценарий был написан на английском языке, а затем переведен на народную латынь, древнееврейский и реконструированный арамейский языки Уильямом Фулько, иезуитом и преподавателем католического Университета Лойола Мэримаунт. Хотя лингва франка региона был греческий, предпочтение было отдано латыни, чтобы зрителю было проще отличить римскую и семитскую речь. Фулько намеренно ввёл в перевод ошибки в произношении и окончаниях латинских слов в репликах людей, для которых этот язык не был родным.

Первоначально Мел Гибсон хотел отказаться от субтитров, однако оставил их по настоянию прокатчиков. Показ фильма на незнакомом американскому зрителю языке был рискованным с коммерческой точки зрения шагом, так в США отсутствует традиция показа дублированных фильмов и фильмов с субтитрами .

Факты о фильме

• Когда Джеймс участвовал в кастинге, он был полностью уверен, что будет сниматься в фильме, посвящённом виндсерфингу. Впрочем, узнав, что ему доверили роль Иисуса, он не отказался от съёмок.
• Майя Моргенштерн, исполнившая роль матери Иисуса, во время съёмок была беременна. Она тщательно скрывала эту новость от всей съёмочной группы. В момент, когда всё выяснилось, заменить актрису уже не представлялось возможным.
• В первый же день показа картины, во время сцены распятия потеряла сознание 56-летняя жительница США Пегги Скотт. Чуть позднее она скончалась в одной из больниц Канзаса.
• Отличительной особенностью фильма является отсутствие каких бы то ни было стартовых титров. Всю информацию о фильме можно почерпнуть лишь в финальных титрах.
• Сцены распятия были сняты в городе Матера на юге Италии, недалеко от того места, где Пьер Паоло Пазолини в 1965 году снимал «Евангелие от Матфея».
• Мел Гибсон — католик-традиционалист. Он не согласен с Ватиканом по вопросу языка, на котором должны проводиться богослужения, считая таким языком исключительно латынь. Дочь Мела Гибсона Ханна в 2002 году даже заявила, что желает стать монахиней.
• Гибсон знал, что ему понадобятся лучшие в мире специалисты по гриму, чтобы сделать сцены бичевания и распятия как можно более реалистичными. Для съёмок этих эпизодов фильма исполнителя главной роли ежедневно гримировали в течение семи часов.
• В фильме гвозди проходят сквозь ладони Иисуса, на Туринской плащанице же — сквозь запястья. Гвозди сквозь ладони не смогут выдержать вес тела распятого.
• 100 миллионов долларов из кассы фильма Гибсон пожертвовал Католической церкви.
• В фильме сотник Абенадер использует стремена (это наиболее заметно, когда лошадь поднимается на дыбы). На самом деле, римляне в первой половине I века н. э. ещё не умели пользоваться стременами.
• Чтобы не показывать иудеев виновниками смерти Иисуса, в фильме отсутствуют возгласы евреев «Кровь его на нас и на потомках наших!», которые присутствуют в Евангелии.

См. также

• Страсти Христовы
• Сын Божий
• «Иисус» — фильм, выпущенный в 1979 году. Согласно библейскому изложению по Евангелию от Луки.
• «Евангелие от Матфея» (1964) — фильм Пьера Паоло Пазолини
• Последнее искушение Христа — фильм Мартина Скорсезе
• en:The Passion (TV serial) — телевизионный драматический сериал 2008 года

Ссылки

• «Страсти Христовы» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.reflexia.spb.ru/articles/evangelie.shtml «Евангелие от Гибсона» - философское рассуждение о фильме «Страсти Христовы»]. [www.webcitation.org/65eJdJDaB Архивировано из первоисточника 22 февраля 2012].
• [www.livebible.su/literature/passion.html О картине «Страсти Христовы»]

Отрывок, характеризующий Страсти Христовы (фильм)

Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
По тому, что он так смотрел на дело, он не только без сокрушения о том, что лишается участия в последней борьбе, принял известие о назначении его в командировку за ремонтом для дивизии в Воронеж, но и с величайшим удовольствием, которое он не скрывал и которое весьма хорошо понимали его товарищи.
За несколько дней до Бородинского сражения Николай получил деньги, бумаги и, послав вперед гусар, на почтовых поехал в Воронеж.
Только тот, кто испытал это, то есть пробыл несколько месяцев не переставая в атмосфере военной, боевой жизни, может понять то наслаждение, которое испытывал Николай, когда он выбрался из того района, до которого достигали войска своими фуражировками, подвозами провианта, гошпиталями; когда он, без солдат, фур, грязных следов присутствия лагеря, увидал деревни с мужиками и бабами, помещичьи дома, поля с пасущимся скотом, станционные дома с заснувшими смотрителями. Он почувствовал такую радость, как будто в первый раз все это видел. В особенности то, что долго удивляло и радовало его, – это были женщины, молодые, здоровые, за каждой из которых не было десятка ухаживающих офицеров, и женщины, которые рады и польщены были тем, что проезжий офицер шутит с ними.
В самом веселом расположении духа Николай ночью приехал в Воронеж в гостиницу, заказал себе все то, чего он долго лишен был в армии, и на другой день, чисто начисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Начальник ополчения был статский генерал, старый человек, который, видимо, забавлялся своим военным званием и чином. Он сердито (думая, что в этом военное свойство) принял Николая и значительно, как бы имея на то право и как бы обсуживая общий ход дела, одобряя и не одобряя, расспрашивал его. Николай был так весел, что ему только забавно было это.
От начальника ополчения он поехал к губернатору. Губернатор был маленький живой человечек, весьма ласковый и простой. Он указал Николаю на те заводы, в которых он мог достать лошадей, рекомендовал ему барышника в городе и помещика за двадцать верст от города, у которых были лучшие лошади, и обещал всякое содействие.
– Вы графа Ильи Андреевича сын? Моя жена очень дружна была с вашей матушкой. По четвергам у меня собираются; нынче четверг, милости прошу ко мне запросто, – сказал губернатор, отпуская его.
Прямо от губернатора Николай взял перекладную и, посадив с собою вахмистра, поскакал за двадцать верст на завод к помещику. Все в это первое время пребывания его в Воронеже было для Николая весело и легко, и все, как это бывает, когда человек сам хорошо расположен, все ладилось и спорилось.
Помещик, к которому приехал Николай, был старый кавалерист холостяк, лошадиный знаток, охотник, владетель коверной, столетней запеканки, старого венгерского и чудных лошадей.
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.