Страсти по Лейбовицу

Страсти по Лейбовицу
A Canticle for Leibowitz
Жанр:	научная фантастика
Автор:	Уолтер Миллер-младший
Язык оригинала:	английский
Дата первой публикации:	1960

«Страсти по Лейбовицу» (англ. A Canticle for Leibowitz — «Кантикум по Лейбовицу», также название переводилось как Гимн по Лейбовитцу и Гимн Лейбовичу) — научно-фантастический постапокалиптический роман Уолтера Миллера-младшего, впервые полностью опубликованный в 1960 году. Действие романа разворачивается преимущественно в католическом монастыре в пустыне на юго-западе США после разрушительной ядерной войны, на протяжении более чем тысячи лет, в течение которых цивилизация постепенно восстанавливается. Монахи из вымышленного Альбертианского ордена Лейбовица взяли на себя миссию по сохранению уцелевших остатков научного знания человека до того дня, когда внешний мир снова будет готов их принять.

Роман основан на трёх ранних рассказах, публиковавшихся изначально в журнале Fantasy & Science Fiction. Это единственный роман Миллера, опубликованный при его жизни. Он стал одним из классических романов для научной фантастики, выдержав более 25 переизданий на английском. В 1961 году книга была отмечена премией Хьюго как лучший роман года.

История создания

Уолтер Миллер был плодовитым писателем научно-фантастических рассказов, опубликовав к 1955 году более 30 рассказов в таких журналах, как Astounding Science Fiction, Amazing Stories и Fantastic Adventures. В этих рассказах автор часто касался темы утери научных знаний, технического регресса, сохранения знаний при помощи устных пересказов и переписывания священнослужителями. Эти тематические элементы в сочетании с развивающимся поджанром постапокалипсиса и собственного опыта Миллера, полученного во время Второй мировой войны, подготовили почву для рассказа, который в дальнейшем стал первой частью романа.

Во время Второй мировой войны Миллер служил в экипаже бомбардировщика, который участвовал в уничтожении древнего римско-католического монастыря в Монте-Кассино (Италия), основанном Бенедиктом Нурсийским в VI веке. Этот случай произвёл на него достаточное впечатление, чтобы десять лет спустя написать рассказ «Страсти по Лейбовицу» о монашеском ордене и разрушенном войной мире вокруг него. Рассказ, опубликованный в 1955 году в апрельском выпуске журнала Fantasy & Science Fiction, стал основой для первой части будущего романа. Хоть он не задумывался как часть серии, через год в августовском номере того же журнала вышло продолжение «And the Light is Risen», ставшее основой второй части романа, «Fiat Lux». Во время написания третьего рассказа, «The Last Canticle», который был опубликован в феврале следующего года, Миллер понял, что у него получился законченный роман.

Публикации

Роман был впервые опубликован в твёрдой обложке издательством JB Lippincott & Ко в 1960 году, хотя копирайт в издании стоит за 1959 год, и уже в течение первого года было выпущено два переиздания. В 1961 году роман был удостоен премии Хьюго на конвенте Worldcon. После этого он многократно переиздавался как в мягкой, так и твёрдой обложке. Роман неоднократно включался в списки лучших произведений научной фантастики, в частности, три раза попадал в список лучших научно-фантастических романов всех времён по итогам опроса журнала Locus (одно 5-е и дважды 7-е место).

На русском языке книга впервые была издана в 1991 году в переводе И. Полоцка с иллюстрациями Яны Ашмариной. Перевод первого составляющего роман рассказа публиковался также отдельно.

Сюжет

Предыстория

Действие «Страстей по Лейбовицу» начинается через шесть столетий после произошедшей в XX веке всеобщей ядерной войны, известной как Огненный Потоп. В результате войны у большинства выжившего населения возникла стойкая неприязнь к высоким технологиям и их творцам, ведь это они привели к появлению ядерного оружия. Такая реакция народных масс получила название Упрощение, в результате почти все грамотные люди после войны были убиты неистовой толпой. Неграмотность стала практически всеобщей, книги массово уничтожались.

Исаак Эдвард Лейбовиц был инженером-электриком еврейского происхождения, который работал на Вооружённые силы США. Пережив войну, он стал католиком и основал монашеский орден, Альбертианский орден Лейбовица, целью которого было сохранение знаний, укрытие книг в надёжных местах, запоминание и копирование их. Аббатство ордена находилось в пустыне на юго-западе бывших США, недалеко от военной базы, где Лейбовиц работал до войны. В конечном счёте Лейбовиц был предан и принял мученическую смерть. Позже был причислен к лику блаженных и стал кандидатом в святые.

Спустя столетия после его смерти в монастыре по прежнему сохраняют «реликвии» — собрания сочинений, пережившие Огненный потоп и Упрощение. Монахи не теряют надежды, что они когда-то помогут будущим поколениям восстановить забытые знания.

Сюжет разбит на три части: «Fiat Homo», «Fiat Lux» и «Fiat Voluntas Tua», которые между собой разделяют промежутки примерно по шесть столетий.

Основные темы

Повторяемость и цикличность истории

Исследователи и критики отмечают тему цикличности истории в работах Уолтера Миллера, особенно в «Страстях по Лейбовицу». Дэвид Сид, рассматривая трактовки ядерной катастрофы в научной фантастике в своей книге «American Science Fiction and the Cold War: Literature and Film» (1992), пишет: «Уолтер Миллер оставил после себя роман „Страсти по Лейбовицу“, который показывает отдельно взятое повторяющееся место в истории длительностью во много веков». Дэвид Самуэльсон, докторская диссертация которого на тему «Страстей» за 1969 год наиболее полно рассматривает вопрос, заключает: «тема цикличности научно-технического прогресса и регресса… фундамент, на котором построен этот роман».

Церковь против государства

Третья часть «Fiat Voluntas Tua», содержит дебаты между церковью будущего и государством в вопросе эвтаназии, тема которой оголяет большой конфликт между церковью и светским государством. Литературный критик Эдвард Дюшарм утверждал, что «повествование Миллера постоянно возвращается к конфликту между ищущими истину учёными и государственной властью».

Ссылки

• [www.fantlab.ru/work13076 Информация о произведении «Страсти по Лейбовицу»] на сайте «Лаборатория Фантастики»

Отрывок, характеризующий Страсти по Лейбовицу

Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.